— Юрий Сергеевич, с момента отречения Николая II прошло почти 100 лет. Вроде бы об этом событии все хорошо известно. И тем не менее оно все больше притягивает внимание современников. Почему?
— Отречение последнего русского государя — одно из самых важных событий в русской истории. Многие исходят из того, что царя свергли, Россия проиграла Первую мировую войну, началась революция, а вслед за ней — Гражданская война. Мол, факты таковы, что рука не поднимается назвать последнего русского царя удачливым политиком и крупным реформатором. Позволю не согласиться с этим. Если бы не Февральская революция, Россия была бы в стане победителей. То, что Николая свергли, стало трагедией, но не следствием его неправильной политики.
С такой точкой зрения многие могут не согласиться. Будут говорить, что этот реформатор дореформировался до того, что даже не заметил, как пришла революция. Но нельзя забывать: за годы его правления Россия достигла максимального успеха во всех сферах — от экономики до науки и культуры.
Кто-то, возможно, скажет: этот взлет не связан с царем. Мой ответ такой: в России все и всегда связано с ролью первого лица. Как говорил Павел I: в России лишь тот что-нибудь значит, с кем я сейчас разговариваю. И лишь до тех пор, пока разговариваю! Такая властецентричность сохранилась и поныне. Есть только первое лицо. Никаких вторых нет!
Николай II, возможно, был мягче, чем его предки. Прежде всего внешне: был деликатнее, толерантнее. Но ведь это именно он дал Витте и Столыпину возможность проводить реформы. Ведь это он вышел из первой русской революции 1905—1907 годов фактически победителем. Был заключен компромисс между властью и обществом. Все реформы, которые проводились при Николае II, были относительно бескровными. Да, во время первой русской революции погибли люди, да, было 9 января 1905 года, да, был Ленский расстрел 1912 года. Но тут каждое событие надо рассматривать отдельно, а не валить все в кучу под названием «преступления царизма».
Когда говорят, что Сталин взял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой, я отвечаю, что это блеф. Большевики долго бы не протянули, если бы не было огромного экономического и культурного подъема при правлении Николая II. Да, к концу его царствования накопилось много проблем, отчего и случилась революция. Но по сравнению с остальными эпохами Россия выглядела блестяще.
— И при этом мало кто проронил слезу по поводу отречения царя.
— Для этого было много причин... Революции происходят не тогда, когда все очень плохо. Они случаются тогда, когда все как раз хорошо. Когда плохо, люди боятся потерять даже это плохое, чтобы еще хуже не стало. Но в России при правлении Николая II ничего подобного не было. Мы были чуть ли не единственной среди воевавших держав страной, где тыл жил сыто. Лишь в конце войны стало несколько хуже. Кроме того, воевали мы успешно и главную задачу — сдержать немцев и разгромить Австро-Венгрию — выполнили. Мало того, в 1914 году мы спасли Париж от немецкой оккупации. Правда, за счет гибели гвардии. Солженицын считал, что именно это привело к Февралю и Октябрю 17-го года. Вполне возможно. Как и то, что уже тогда Россия находилась в состоянии революции.
Был такой немецкий политолог, про которого сейчас как-то подзабыли, — Фридрих Энгельс. Напомню, он умер в 1895 году, то есть задолго до событий, о которых мы говорим. Он полагал, что в России с 1861 года идет экономическая и социальная революция. Великие реформы трех царствований — Александра II, Александра III и Николая II — стали эпохой выхода из самодержавно-крепостнического порядка. Выросло общество, вырос целый политический класс, который сказал: «Мы тоже хотим участвовать в управлении страной». Когда началась революция 1905 года, царю пришлось пойти на уступки. Да, он этого не хотел, тем не менее выбрал не продолжение гражданской войны и не жесточайший террор. Он выбрал компромисс.
— Но отречение — не компромисс. Что заставило царя пойти на это: порыв, вызванный усталостью, наконец элементарным насморком, который у него случился? Да и императрицы не было рядом...
— Сначала о причинах отречения. Ключевский, съездив летом 1905 года на Петергофское секретное совещание, на которое царь созвал, чтобы выработать меры борьбы с революцией, заявил: это последнее царствование. Алексей править не будет. Эти слова прозвучали за 12 лет до падения монархии.
Гибель монархии в том виде, в каком она существовала, была во многом запрограммирована историей. Россия выросла из коротких штанишек традиционной царской власти. Другое дело, что это могло произойти не так трагично.
Важен еще один аспект. По сути дела против царской семьи был организован заговор. Историки пишут об этом. 1 ноября 1916 года Милюков и Керенский выступили в Думе с речами против государя и существующего строя. А как быстро от Николая отреклись почти все командующие фронтами? Круг заговорщиков был широк. Тут и лидеры политических партий, и крупные военные, и верхушка буржуазии, и даже некоторые члены императорской фамилии.
По данным ряда историков, 9 февраля 1917 года на совещании лидеров оппозиционных думских фракций в кабинете председателя IV Госдумы Родзянко присутствовали в том числе главнокомандующий Северным фронтом генерал Рузский и полковник Крымов. Переворот, согласно их планам, должен был произойти не позднее апреля 1917 года — потому что на апрель было запланировано согласованное с союзниками наступление, которое, как полагали заговорщики, неизбежно вызвало бы подъем патриотизма и невозможность переворота. Есть данные о том, что в феврале 1917 года с Родзянко встречался также и начштаба верховного главнокомандующего генерал Алексеев. План по отречению был прост: во время поездки в Ставку в Могилев постараться задержать царский поезд и, арестовав царя, заставить его отречься. Что, собственно, и произошло. Уже после отречения Николай II запишет в своем дневнике: «Кругом измена, и трусость, и обман!»
— Государь прозрел только тогда?
— Революцию предсказывали многие. Известна, к примеру, записка бывшего министра внутренних дел Дурново Николаю II, написанная в феврале 1914 года. В ней говорится, что в случае войны монархия в России и Германии падет, наступит Смута. Да, был антицарский заговор. Да, заговорщики воспользовались тем, что Николай был в Ставке, а семья — в Царском Селе, где дети болели корью. Сильный насморк как повод для отречения? Это смешно. Хотя известно мнение, что Наполеон не выиграл Бородино, потому что страдал простудой. Версия об отсутствии рядом с царем семьи в самый ответственный для монархии момент, что якобы стало решающим для Николая, тоже не является серьезным объяснением. Как бы государь ни любил жену и детей, в первую очередь он был «хозяин земли русской». И не надо думать, что императрица так уж сильно на мужа влияла. Ну да, она была весьма экспансивной и постоянно ему писала: «Ники, будь тверд, будь тверд!» Но Ники и без этих советов был твердым и властным правителем. В скобках скажу: он был офицер до мозга костей, ему было хорошо в Ставке, в любимой армейской атмосфере.
Я считаю, что последний русский царь отрекся из гордости. Когда он увидел, что его, за малым исключением, предали практически все.
— Генерал Деникин утверждал, что 3 марта 1917 года в Могилеве Николай заявил генералу Алексееву: «Я передумал. Прошу вас послать эту телеграмму в Петроград». На листке бумаги государь писал о согласии на вступление на престол сына своего Алексея. Алексеев унес телеграмму и... не послал». Выходит, что Николай имел возможность вернуться?
— Не уверен, что царь мог передумать. Он отрекся в момент высочайшего своего оскорбления. Ведь даже в момент отречения он все еще мог всех этих заговорщиков поставить к стенке. Но он этого не сделал. Почему? Это одна из загадок столетия. Некоторые историки полагают, что царь утратил волю — в самый острый для него момент гулял, по воронам стрелял. Да нет, ничего он не утратил. Он по природе был таким: сдержанным, не показывающим на людях своих аффектов. На начальном этапе царствования, в 1894 году, когда скончался его отец Александр III, он, думаю, не до конца был готов, чтобы вступить на престол. Но потом вжился в роль. Да и Россия резко пошла вверх. Но русская элита не понимала и не ценила царя. Общество даже не попыталось его спасти. И он ушел.
