Путь, который избрали в этот раз драконы, был отличным от тех, которыми могли пользоваться любые иные существа. Там, где конному понадобились бы многие дни бешеной скачки, драконы потратили лишь считанные минуты, но все равно, вынырнув из прижимавшихся к земле тяжелых осенних облаков, они поняли, что опоздали. И они сразу заметили разительные перемены, произошедшие с этим местом. Там, где раньше сияли начищенными до блеска латами гордые воины, теперь были разбросаны окровавленные тела, а то и вовсе бесформенные куски мяса. И трупов было больше чем живых воинов в охранявшем эту башню отряде. Вперемежку с эльфами лежали утыканные стрелами тела людей в простых доспехах, без пышных гербов и ярких одежд, обычные солдаты, наемники, невесть как очутившиеся в этом заповедном краю.
Но, прежде всего этого драконы ощутили следы боевой магии, которая совсем недавно была здесь пущена в ход, и истаивающие уже эманации боли, особенно сильной, поскольку здесь приняли смерть создания, чей век был необычайно долог, создания, не знавшие, что такое смерть от старости. Многочисленные же охранные заклятья, ранее густой сетью опутывавшие все на мили вокруг, напротив, почти истаяли, поскольку создавшие их маги были мертвы, и некому было больше вливать в эту паутину силы. И еще их сознания коснулся зов, пронизывающий все, и один из них не смог устоять перед этим, ринувшись вперед, туда, где, почти наверняка, ожидала его или кого-то из его собратьев заранее поставленная ловушка. Словно огромная стрела цвета зрелой листвы устремилась к высившейся посреди древнего леса башне, на вершине которой спокойно ждал один единственный человек.
— Нет, Феларнинр, — крик Рангилорма был слышен лишь его спутникам, для всех прочих живых созданий драконы безмолвствовали. — Не делай этого! Это западня!
Древний дракон, быть может, самый старый из тех, что еще остались под этим небом, пытался взывать к разуму своей спутницы, но инстинкт матери, чье дитя оказалось в опасности, был много сильнее. Драконица словно не ощущала мощнейшую ауру, исходившую от необычайно спокойного человека, стоявшего возле каменного постамента с яйцом.
— Смерть, — Феларнир распахнула пасть, полную белоснежных клыков, нацеливаясь на смертного, единственного, кто стоял между ней и ее похищенным ребенком. — Он умрет!
Драконы не в силах были остановить свою сестру, для которой, казалось, не существовало преград. Даже Рангилорм на миг уверовал в то, что сила, сокрытая в человеке, не сможет остановить Феларнир, но уже в следующие секунды он воочию убедился, что мощь нового противника ни в какое сравнение не шла даже с силой всех эльфийских магов, что были здесь совсем недавно.
Тогарус, хладнокровный и невозмутимый, точно не мчался к нему на могучих крыльях полный злобы дракон, одним точным движением спокойно бросил в ножны не нужный больше клинок и взмахнул костяным жезлом как раз в тот миг, когда дракон изрыгнул поток огня. Пламя ударило в соткавшийся над башней щит, напоминавший некий купол из темного полупрозрачного стекла, прикрывший всех, кто находился в тот миг на открытой площадке. Тугие струи огня, способного плавить гранит, бессильно хлестнули по сотворенной магом преграде, обтекая ее, словно вода в горном потоке — камень, а те, кто находился по другую сторону преграды, не ощутили даже жара.
Драконица стремительно помчалась над башней, делая разворот, точно собралась атаковать вновь, в то время как ее спутники медленно кружили на большой высоте, не отводя взглядов от шпиля. В какой-то момент Феларнир почти зависла в воздухе, оказавшись в нескольких сотнях ярдов от башни и чуть выше ее, и тогда маг вновь взмахнул своим жезлом, нацелившись им точно на драконицу. Из костяного навершия ударили черные молнии, мгновенно опутавшие драконицу мерцающей сетью. Пронзительный крик, наполненный болью, огласил округу, и Феларнинр, бьющаяся в колдовской сети, точно в агонии, камнем рухнула вниз, исчезнув где-то среди руин. Лишь облако пыли от каменной крошки указывало на то место, куда упал гордый дракон.
— Ну что ж, — довольно воскликнул маг, обращаясь сам к себе. — Теперь, пожалуй, им пора умерить свой пыл. Пришло время для бесед, тем паче, одолеть меня силой они не сумеют, накинувшись даже все вместе.
Ратхар удивленно смотрел на рассеивавшуюся над местом падения дракона завесу пыли. Вид атакующего крылатого змея был одновременно завораживавшим и страшным, и человек подумал в те мгновения, что едва ли сыщется под этими небесами сила, способная остановить дракона, но его спутник, такой же смертный, пусть и обладавший возможностями, недоступными большинству его соплеменников, в тот же миг развеял эту уверенность. И теперь наемник не мог оправиться от зрелища поверженного дракона, а в ушах его все еще стоял крик отчаяния.
Огромный черный дракон, антрацитовая чешуя которого переливалась даже в сгустившейся над лесом мгле, сделал круг над самой башней, так, что и чародей, и наемник ощутили рожденные взмахами могучих крыльев порывы ветра, бившие в лицо, а затем неловко опустился на высокую арку, стоявшую в сотне ярдов от башни. Ратхар видел даже отсюда, как крошился выдержавший, должно быть, многие века камень при одном касании изогнутых, словно клинки, выкованные в западных пределах, когтей. Летучий змей сложил перепончатые крылья за спиной, а его длинный, сужавшийся к концу, хвост, увенчанный зубчатым гребнем, обвил поддерживавшие арку опоры. Длинная клиновидная голова, походившая на наконечник огромного копья, нацелилась на все такого же невозмутимого мага, подошедшего к самому краю площадки и опершегося на высокие каменные зубцы.
— «Кто ты, человек, и зачем встал между нами и тем, что принадлежит нам по праву крови, — слова дракона не были слышны, он вообще хранил молчание, но в сознании Тогаруса неким неведомым образом проносились мысли могущественного существа, обращенные к магу. Где-то под черепом чародея начала пульсировать жуткая боль, отражавшая силу и ярость разговаривавшего с ним таким странным образом создания. — Ты ранил нашу сестру, человек, и мы не забудем тебе этого. Уйди с нашего пути, если хочешь остаться жив!»
— Куда делась мощь великих драконов, если они снизошли до бесед с несчастным смертным созданием, — насмешливо и громко отвечал маг, без боязни глядя на замершего совсем недалеко от него Рангилорма. — Ужели вы оказались слабее, чем рассказывают легенды? А может, вы встретили того, кому судьбой предопределено быть вашим повелителем?
— «Никто и никогда не сможет повелевать нами, — Тогарус ощутил сильный гнев, но еще и беспомощность, ибо дракон уже и сам понимал ошибочность своих слов. — Прочь с дороги, человек!»
— Дракон, ты или сам глуп, или меня считаешь таковым, — без страха и волнения произнес чародей. — Ты видел мою силу, и знаешь, что я не испугаюсь тебя. Ваша сестра оказалась слишком безрассудна, ярость застила ей глаза, и она за это поплатилась. Ты кажешься мне намного более зрелым и опытным, и ты не можешь не понять, что сейчас я сильнее. Даже если вы вдвоем нападете на меня, исход будет тот же, разве что мне придется потратить чуть больше времени.
— «Что ты хочешь?»
— Теперь я и впрямь вижу, что ты мудр, — злорадно усмехнулся Тогарус, поигрывая костяным жезлом, к которому был прикован взгляд дракона. — Дабы спасти ваше еще не рожденное дитя, вы подчинялись эльфам, исполняя их приказы, точно обученные псы. Теперь вы будете повиноваться мне. Обещаю, ваша служба не будет особо долгой, как не будет она и тяжелой. Сейчас ты и твой собрат дадите мне слово, что исполните любые мои приказы, покуда я сам не освобожу вас от службы. Эльфы были слабее вас, но они владели тем, ради чего вы забыли о своей гордости. Я сильнее эльфов, сильнее вас, и нет ничего зазорного в том, чтобы повиноваться сильному.
— «Ты знаешь, что мы не простим такого оскорбления. — Маг понял, что дракон вовсе не пытается напугать его, лишь сообщая очевидное. — Едва ты сочтешь нашу службу исполненной, мы уничтожим тебя, человек»
— Это время наступит нескоро, — спокойно ответил Тогарус. — Да и не можешь ты не видеть, что уничтожить меня не сумеет даже и все ваше племя вместе взятое. Сейчас я сильнее, и так будет всегда. И как должно сильному, я забуду то, что ты сказал сейчас. Когда ваша служба завершится, улетайте на все четыре стороны. Забудьте обо мне, а я, так и быть, не стану изводить ваш род под корень. — Маг направил свой жезл, наконечник которого пульсировал черным пламенем, на постамент, и в то же время почти растаявший купол, магический щит, сотканный над башней, налился силой, став почти непроницаемым для света. — Но если вы решите объявить мне войну, делайте это прямо сейчас. Ваше дитя погибнет, и многие из вас падут, прежде чем вам улыбнется удача в бою. Итак, решай, о мудрый дракон, — скорая смерть или верная служба?
