— Эльфы, — не веря своим глазам произнес Велар. — Неужели это явь, а не предсмертный бред?
— Кто вы, и что с вами случилось, — почтительно спросил не обративший внимания на бормотание Велара командир троицы стрелков. — Как вы очутились здесь?
Вид у принца был жуткий. Велар был в крови, своей и чужой, в грязной, пришедшей уже в полную негодность одежде, и встретившие его эльфы с явным удивлением и сочувствием смотрели на беглеца.
— Я Велар, сын владыки Эльтиниара, — едва слышно ответил принц, чувствуя, как подкашиваются ноги. — Наследник престола И’Лиара. Я бежал из плена. Эти земли еще контролируют воины Фолгерка?
— Нет, э’валле, здесь нет людей, но почти нет и наших воинов. — Эльф склонился перед принцем, его товарищи последовали примеру своего командира. — Нас послали сюда, дабы не позволить пробраться в наш тыл разведчикам людей. Хорошо, что мы нашли вас. Мы сопроводим вас в наш лагерь, там вам окажут помощь, — предложил воин. — Владыка Эльтиниар будет рад вести о вашем спасении, ведь он полагает, что ваше высочество были убиты.
Велар едва смог дослушать слова своего собеседника, после чего мир перед глазами его сделал резкий поворот вокруг своей оси, и принц почувствовал, как земля уходит из-под ног. Крепкие руки лучников подхватили его и бережно опустили на сухую траву. Велар наконец-то ощутил себя в безопасности и с чувством глубокого успокоения потерял сознанье.
А для человека, уроженца дальних краев, волею судьбы, ставшего узником, тянулись, похожие один на другой, как две капли воды, дни плена, дни мучительного ожидания, порой готового смениться безысходным отчаянием. Отчаиваться было с чего, и иной, будь он слабее духом, давно уже впал бы в тоску, но тот, кто ныне томился в плену, был воином, и привык проигрывать с честью.
Незваный гость, сопровождавший давнего врага тех, кто пленил его, он не тешил себя напрасными надеждами. Воин, непрошенным ступивший в этот край, и сам мог считаться врагом здешних обитателей, хотя бы и потому, что пришел сюда помимо их воли. И орки, в руках которых оказался человек, были в своем праве, бросив его в темный погреб, хотя, скорее, им должно было сразу прикончить чужака.
Люди и орки никогда не были непримиримыми врагами, словно вся гордость, вся надменность и презрение к тем, кто был иной крови, по воле высших сил достались в незапамятные времена эльфам, а их братья унаследовали более спокойный нрав. Но, как и все прочие народы, живущие ныне или жившие в давние времена под этим небом, орки ревностно относились к неприкосновенности своих границ, и всякого, кто непрошенным, незваным явился в их владения, обычно встречали сталью, считая это справедливым. Однако ныне что-то изменилось, и пленнику сохранили жизнь, хоть и не был уверен Ратхар, что это продлится долго.
По правде, наемник не понимал, для чего оркам нужно было тащить его с собой, ведь он ничего не знал о тщательно хранимых тайнах своей спутницы, эльфийской принцессы, которая, кажется, и была самой ценной добычей нашедшего их отряда. По крайней мере, с Мелианнэ обращались весьма почтительно, хотя обычно на эльфов терпимость орков не распространялась, при этом ни на миг не сводя глаз с высокородной пленницы. Особенно внимателен был чародей, который ни на шаг не отпускал от себя эльфийку.
Путешествие по Р’рогу с момента встречи с орками ничем не запомнилось Ратхару, ибо ничего существенного за это время не случилось. Видимо, Мелианнэ говорила правду о том, что древний лес не питает к двоюродным братьям эльфов неприязни, поскольку ни один из его обитателей не пытался напасть на небольшую группу воинов. Шли они быстро, словно у орков была важная причина спешить. За время похода Ратхару не позволяли близко подходить к Мелианнэ, приставив к нему немолодого орка, сплошь покрытого татуировкой, свидетельствовавшей о высоком положении его в воинской иерархии их племени. Этот орк, настоящий богатырь, без особых затей дал пару хороших затрещин наемнику, когда тот на первом же привале намеревался побеседовать со своей спутницей, после чего Ратхар оставил эти попытки, чем, кажется, несколько огорчил своего надсмотрщика. В прочем, никто, похоже, не собирался зря мучить пленников, во всяком случае, в первое время. Поэтому в поселок все добрались на своих ногах, целые и невредимые, хотя наемник и чувствовал себя весьма уставшим.
Человека сразу затолкали в какой-то погреб на краю поселка, представлявший собой небольшую землянку, темную, но зато сухую, что уже было неплохо. Ратхар в первые дни не знал, чего можно ожидать от орков, но, к его немалому удивлению, с пленником, несмотря на то, что он едва ли представлял хоть какую-то ценность, обращались вполне прилично, голодом не морили и не истязали, хотя стражника к его импровизированной темнице все же приставили. Но на третий день пребывания в плену за наемником пришли три воина в полном вооружении, довольно грубо вытащившие его наружу и толчками и несильными оплеухами направившие к стоявшему в центре поселка дому.
Ратхара провели в большую комнату, вдоль стен которой стояли длинные лавки, а сами стены были увешаны разнообразным оружием, прежде всего, орочьим, но наемник сразу заметил легкие эльфийские клинки с затейливыми гардами, а также несколько тяжелых мечей, явно сработанных руками людей. Непонятно было, являлось ли все это оружие трофеями или оказалось здесь иным образом, например, в качестве подарков. Во всяком случае, некоторые клинки были столь редкими в этих землях, что наемник засомневался в том, что они могли быть взяты с бою, ибо едва ли орки ходили воевать далеко на юг или в корханские степи.
У дальней стены, как раз под щитами, украшенными символами захватившего человека и эльфийку клана, сидели два орка, словно олицетворявшие собой силу и власть. Одного из них наемник сразу определил, как мага, ибо он, в отличие от других представителей этого племени, не был украшен татуировкой, даже обязательного кланового символа, который каждый орк получал по достижении совершеннолетия, не было на лице его. Длинные волосы с обильной проседью, ниспадали на плечи и спину орка, а справа, чуть выше виска, были заплетены три тонкие косички. В отличие от чародеев-людей, предпочитавших как можно сильнее выделяться из толпы, орк был одет так же, как и прочие его родичи, виденные Ратхаром ранее. На нем была рубаха, подпоясанная кожаным ремнем, на котором висел длинный нож в расшитых бисером ножнах, и узкие штаны из мягкой кожи, заправленные в короткие сапожки. Единственным атрибутом, указывавшим на статус орка, был деревянный резной посох, который чародей приставил к стене рядом с собой, несколько серебряных амулетов, висевших на тонких шнурках на груди, да тяжелый витой браслет из того же металла, охватывавший его правое запястье.
Маг показался Ратхару слишком уставшим, погруженным в свои, одному ему и интересные мысли, но стоило только ему поднять глаза и встретиться взглядом с наемником, как человек сразу ощутил исходящую от него мощь и живой интерес ко всему происходящему. В глазах старого орка светилась сила и мудрость, а еще там был боевой задор, словно то был не проживший многие десятилетия чародей, а юный воин, только прошедший посвящение и ждущий первой своей битвы, в которой он должен доказать, что не зря украшенные шрамами ветераны назвали его своим братом.
Рядом с магом сидел воин, при взгляде на которого Ратхар сразу ощутил уважение, ибо заметил многочисленные шрамы, оставленные вражеским оружием на лице и руках орка, который так густо был покрыт татуировкой, что ни единого дюйма кожи невозможно было разглядеть. Орк, высокий и широкоплечий, опирался на длинный прямой меч в потертых ножнах, рукоять которого была украшена серебром. Ратхар сразу узнал работу гардских оружейников, предпочитавших ковать рубящие мечи, в отличие от их южных соседей, в последнее время делавших легкие клинки, пригодные более для уколов. Воин мрачно смотрел на наемника, периодически сжимая ладони на рукояти своего меча с такой силой, что мощные мускулы под рубахой вздымались буграми.
