В. С. Потом я, наверное, уже сам или с чьей-то помощью все это аннотирую. Еще осталось две больших сумки. Когда я думаю об этой груде печатного слова, я понимаю, что это поденная летопись советского кино почти за пятьдесят лет. Архив невероятный и по объему и по тщательности.
Еще на похоронах А. З. Рубинова я узнал, что покойный при жизни передал огромное количество читательских писем, адресованных ему в газету, в Библиотеку Конгресса. Приведя все в порядок, я начну подумывать передать архив В. С. в какой-нибудь иностранный или русский архив, тесно связанный с культурой.
И самое, перед сном, последнее. Кое-что прояснилось и с гибелью иркутского губернатора Игоря Есиповского. И его попутал бес на недозволенное. Постепенно в прессу стало просачиваться, что нашли ружья, когда разбирали обломки вертолета, а потом и сообщили, что с вертолета стреляли медведя. Они как раз сейчас просыпаются, так вот, вертолет низко завис, чтобы было удобно стрелять, тут его качнуло, и вертолет зацепился за дерево. Рабы барских утех. Хотел бы я посмотреть, если бы в Англии случилось что-либо подобное, какая бы буря поднялась в парламенте. Консерваторы – либералы – Едина Россия – демократы? О, это все барские утехи секретарей обкомов.
21 мая, четверг. К одиннадцати часам приехал к моргу МОНИКИ возле Олимпийского проспекта – хоронили Сашу Волоховского. Как всегда, что-то в географии перепутал, не там вышел из машины подвозившего меня Анатолия Жигуна, пришлось, чтобы не опоздать, бежать. Саша работал фотографом у нас в институте, и как-то сложилось, что в моей жизни хорошо запомнился. Именно большинство его фотографий в желтом, первом томе книги моих Дневников. Да и вообще, парень был очень занятный, хороший профессионал, с загулами и капризами, мне интересно было за ним наблюдать. Про себя отметил, что это еще один, новый для меня морг, адрес и расположение которого я освоил. В подобных местах невольно думаешь и об этом.
Народу было много, цветов я не купил, не успел, но цветы, зато купил Егорушка Анашкин, Сашин друг. Я знаю, что Егор без работы, он сопротивлялся, но всучил ему деньги за цветы – от нас. В основном на этих похоронах были друзья Саши, молодые люди и девушки. Невероятно убивалась Сашина жена Маша, в их жизни, были, конечно, сложности, но было и редкое единство. Его смерть достаточно трагична. Я уже писал, что после гриппа у Саши возникла почечная недостаточность, он лег, как и покойная В. С., на диализ. Я тогда же его предупредил, чтобы он не торопился с пересадкой, если диализ пошел. Но ему довольно быстро пересадили донорскую почку, но не выходили после операции. Его отец сказал вслух в морге, что если бы он только знал об обстановке в больнице, то Саша никогда бы не стал делать пересадку именно здесь, в МОНИКИ. Отец сказал, что здесь атмосфера «безответственности и лихоимства» – два этих слова я запомнил. Хоронить Сашу повезли в подмосковный Дзержинск, где живут Сашины родители.
Весь день, пока ездил на метро, читал прелестно изданный у нас в институте небольшой альманах кружка «Белкин», который ведет Алексей Антонов. Здесь собраны рассказы «любителей», но и есть рассказ Алексея, укрывшегося за прозрачным псевдонимом Антон Антенов. Самое главное, что в этих рассказах, написанных не без маргинальных страстей, всегда есть собственно рассказ, судьба человека, небольшой, хотя, подчас, и трагический сюжет. Это то, что наша литература почти забыла. Кстати, забегая по дню вперед, уже значительно позже, встретив во дворе института Аню Кузнецову, которая сейчас в «Знамени» занимается книгами и библиографией, я спросил ее, продолжает ли она писать прозу, которая у нее очень неплохо получалась. В свое время она защищалась прозой у меня и получила «с отличием». Она сдалась, прозу не пишет – «Кому сейчас нужна бессюжетная проза. Сейчас все пишут премиальную литературу». Тут же я подумал о себе, а вот я несмотря ни на что, ничего не бросил. А ведь «Кюстин» у меня тоже литература вне явного сюжета.
Из дома, пообедав, поехал на машине в Минкульт, но машину решил поставить в институте, это через дорогу. Но уже тут же понял, что дальше, как у меня было намечено, на спектакль к Соне в Библиотеку иностранной литературы, проехать к сроку не удастся, Москва полна автомобильных пробок. Позвонил Виктору, вечером он машину заберет и перегонит домой. В Библиотеку придется ехать на метро. Так я потом и сделал, от Таганки шел пешком.
В министерстве на совете народу было не очень много, и список на этот раз был не так велик. Как обычно, поснимали довольно много людей, претендующих на звание заслуженного деятеля искусств. Претендуют доценты, администраторы от культуры, чиновники – это звание кажется им каким-то межведомственным. Было интересно, для меня это еще некоторая игра ума, игра в логику, где ответы всегда в личном деле, и в истории, надо быстро только все отгадать. По репертуару, по образованию, по послужному списку. Обидно только, что не дали званий нескольким преподавателям-технарям, многолетним участникам какого-то хора звания заслуженного работника культуры. Пусть бы гордились, пожадничали.
Из минкульта забежал в институт, где шло обсуждения книги, собранной из выступлений научной конференции по Иннокентию Анненскому. Это было интересно: и все разговоры В. П. Смирнова, и, как всегда, была очень умная речь Н. В. Корниенко. Меня тоже внезапно подняли с уютного места в заднем ряду, пришлось говорить. В основном о понимании литературы не нами, начальством, которое в плену чиновничьих представлений, что вузу сегодня надо, а чего нет, а о понимании литературы «в низах», на поле преподавательской науки, там, где она любима и почитаема.
Соня Рома очень ловко скрутила пьесу на трагические мотивы жизни Цветаевой. Самое трудное в такой работе не что-то найти, а от чего-то отказаться. Я на спектакль пригласил Анатолия Просалова, который в театре у С. И. Яшина сейчас репетирует роль сына Цветаевой Мура. Вот Мура-то как раз не было. Актеры все исключительно из Америки. Один актер – Рильке, Эфрон, Мандельштам и Пастернак, а второй – кагэбэшник. Это, по словам Анатолия, который сейчас все по Цветаевой изучил, некая дань западному представлению о России. Было еще две актрисы: одна исполняла отрывки вокализа, кажется, Глиэра, а вторая, пианистка, играла еще и роль матери. Главную роль, с огромным текстом на английском языке, исполняла первая жена Костолевского, Романова. Это было довольно сильно.
От Котельнической набережной до метро «Кропоткинская» шли с Анатолием пешком, я уже давно понял, что, сидя целыми днями за компьютером, теряю здоровье. Это любимое для меня время года: на набережной, идущей вдоль Кремля, стриженые газоны, а вокруг каждой липки посадили еще и анютины глазки – довольно безвкусно. Спал как убитый.
22 мая, пятница. Все утро был дома: ходил в банк, потом покупал сухой корм для мелких попугаев-неразлучников, которых завела еще Лена и оставила, чтобы на машине Витя привез их домой; разбирал на столе бумаги, что я неизменно делаю раз в пять или шесть дней. Этими бумагами набил целый рюкзак, с надеждой, что разберусь в них на даче, но, конечно, этого не сделаю. В первую очередь здесь много газет, со статьями о нашей действительности, хотел бы сделать «Обзор прессы».
В четыре часа приехал Володя с Машей и своим братом Андреем. Наша задача заехать за Сергеем Петровичем, потом рвануть сначала к нему на дачу, чтобы оценить возможность – это заработок Володи, который все еще не работает, а перебивается случайными подработками, в основном в дачном хозяйстве С. П. – поставить у него в доме такое же, как у меня в Обнинске, электрическое отопление. Это стало насущным, тем более что поселок, где дача С. П., уже перевели на три фазы. Витек должен приехать на своей машине уже поздно вечером – он тоже что-то зарабатывает, возит сына Анатолия с восьмого этажа в спортивную школу и обратно. Мальчик играет в теннис. Основное, почему собрана такая большая компания, это поднять книжный шкаф и сервант на дачу на третий этаж, через окно. Обычным образом через дверь и по лестнице мебель не проходит. Все это будет декорировано баней и шашлыком. Я, честно говоря, люблю эти сборища: вечерами примыкаю очень ненадолго к пиву и бане, а потом ухожу в свою комнату, читаю и отсыпаюсь. Какая однообразная у меня жизнь.
