политикой. Прежде начатия войны надобно изучать способы страны для успеха оружия, узнавать пути, удобные для нападения и для отступления, и отыскивать средства действовать на нравственные силы и обычаи народа, которых желали сами жители. Для разбора дел между народом и войсками назнал особых судей; если войска и их начальники получали содержание от городов и областей, в которых были расположены, то области для этого были разделяемы на участки; войскам было запрещено требовать от жителей более положенного; для наблюдения за этим каждый участок имел двух надзирателей: один из них защищал жителей от насилий и излишних поборов и для этого вел счет всему, выдаваемому жителями войскам, другой вел счет всему, что получалось войсками.
Всякий начальник (эмир или тысячник), которому давали участок для его содержания, получал его на три года; по истечении этого времени посылался инспектор для узнания, довольны ли жители этим начальником и не разорены ли им? Если жители были довольны, то начальник продолжал оставаться на этом участке; если же они были им недовольны, то всё излишне взятое им отбиралось от него и он три года не получал никакого содержания. Тамерлан требовал, чтобы при сборе податей не прибегали к телесным наказаниям; по его словам, начальник, которого власть слабее кнута или розог, недостоин занимаемой им должности. Он требовал, чтобы начальники воздерживались от притеснений и вымогательств, зная, что разорение народа истощает доходы государства, а истощение государственных доходов уменьшает армию, что в свою очередь влечет за собою падение власти.
Сбор доходов был определен с произведений земли на следующих основаниях: если земледелец владел плодородною землей, орошаемой каналом, родником, речкой, по которым постоянно текла вода, то он платил подати 1/3 своих доходов, по его желанию, произведениями земли или деньгами по оценке.
С земель, не пользовавшихся таким орошением, смотря по качеству земли, платилось менее. Но сборщикам податей для государя воспрещалось употреблять палки, веревки, цепи, кнут.
Из обязанностей жителей содержать поставленные у них войска и платить особую подать следует заключить, что было два рода войск: одни были расположены на постоянных квартирах, другие - вроде наших действующих войск - были в сборе или в лагере при своих начальниках, или в походе, или при Тамерлане; они не могли получать продовольствие от жителей, а потому эти постоянные войска и получали особое содержание, как Тамерлан неоднократно упоминает об этом в своих политических и военных постановлениях.
Войска его, по мере увеличения завоеваний, увеличивались и в числе; если кто в завоеванных областях носил оружие, тот перечислялся в его армию и получал содержание по своему чину; притом все способные к военной службе, по желанию их, могли поступать в его войска. Сыновья воинов испытанного мужества получали также содержание, а на службе, в случае отличия, могли повышаться в чинах. Переходившие к нему неприятельские воины принимались на службу на таких же основаниях.
На дела религиозные и прочих частей управления Тамерлан обращал не меньшее внимание, чем и на свою армию. «Опыт показал мне, - говорил он, - что государство, не поддерживаемое религией и законами, походит на дом без крыши, дверей и запора, в который может войти самый презренный из людей; поэтому я восстановил исламизм и прибавил к нему постановления и законы».
Для управления делами веры в завоеванных землях он назначал главных муфтиев из потомков Магомета. Для надзора за имуществом духовенства, за мечетями, для заведывания пенсиями и содержанием, назначенным потомкам Магомета, законоведам, ученым и вообще всем заслуженным и достойным людям, назначались особые надзиратели. В городах он приказывал строить мечети, школы, монастыри, госпитали, приюты для бедных, дома для городского управления, для судей, по дорогам караван-сараи и мосты через реки.
Тамерлан покровительствовал наукам, любил беседовать с учеными людьми об истории народов и делах великих государей прежнего времени, стараясь подражать похвальным деяниям их и изучать причины их неудач, чтобы избегать их ошибок.
Все главные дела управления сосредотачивались в совете, в котором участвовали главные духовные лица, люди известные по уму и знаниям, главные эмиры, начальники племен и войск, визири или министры и проч. Тамерлан имел особых секретарей, ведших журналы всем совещаниям совета, записывавших все решения его и все суждения Тамерлана, высказанные им во время совещаний.
Вокруг трона садились сыновья, внуки и другие родственники Тамерлана, по степени их родства и значения, в виде полумесяца.
Потомки пророка, судьи, ученые, богословы, старцы, вельможи и дворянство садились по правую руку.
Начальники войск и эмиры, по их чинам - по левую руку.
Председатель совета, визири, (министры) - против трона, начальники областей - позади них.
Военные чины, получившие титул храбрых (багадур), и другие отличившиеся воины - позади трона справа, а начальники легких войск - слева.
Начальник авангарда садился против трона, начальник дворцовой стражи - у входа в шатер, тоже против трона, и наконец лица, желавшие подать просьбы, просить о правосудии - с правой и левой сторон трона.
Требовалось, чтобы простые воины и дворцовые служители, раз поставленные на места, не выходили из своих рядов.
Четыре церемониймейстера наблюдали за порядком в собрании. Когда все присутствовавшие были размещены по своим местам, Тамерлан посылал народу 1000 блюд разных яств и 1000 хлебов, 1000 же блюд членам совета и 500 блюд эмирам орд и начальникам частей войск, называя по имени каждого, кому посылались яства.
По всей вероятности, подобный же церемониал наблюдался при курултаях, приеме посольств и других торжественных случаях и был общий во всех ханствах, управлявшихся потомками Чингис-хана. А от ханов Золотой Орды некоторые придворные обычаи перешли и ко двору московских князей.
Это краткое извлечение из политических и военных постановлений Тамерлана и высокое мнение о нем, оставшееся в памяти среднеазиатских народов, показывают, что он был одним из искуснейших политиков и величайших монархов Азии. Но, увлекаемый страстью к войне, он был в то же время и один из величайших истребителей человеческого рода, находивший всегда благовидные предлоги начинать войну, покорять независимые народы, губить целые племена, умея достигать своей цели то искусством в выборе людей, в привлечении их к себе даже из неприязненных народов, то возбуждением фанатизма и слепой доверенности к себе хорошо устроенных войск своих.
Постоянно и настойчиво преследуя задуманные им предприятия, он умел вовлекать в них своих вельмож не принуждением и строгостью, а убеждением в пользе или необходимости задуманного предприятия.
…Выступив позже, Тамерлан отчасти избежал бы эти препятствия, но встретил бы гораздо важнейшие - недостаток в воде и особенно в корме, от засухи и степных пожаров, и подвергся бы опасности сделаться жертвою последних. В засухи пожары эти или, по местному выражению, палы раскидываются в короткое время на сотни верст и бывают так внезапны и быстры, что киргизы со своим скотом делаются иногда жертвою их. К тому надобно еще сказать, что пространство от восхода на Усть-Урт до р. Уила, на расстоянии почти 800 верст, весьма бедно водою и травами, и если бы Тамерлан избрал этот путь, то с первых переходов неминуемо изнурил бы вьючный скот и лошадей своих и мог бы быть встречен потом свежею конницей неприятеля, которая, не вступая с ним в решительный бой, могла бы постепенно ослабить его действиями малой войны, препятствовать пасти вьючный скот и лошадей во время отдыхов и утомлять во время следования. Тохтамыш, имея позади своей армии свои табуны, мог бы без труда ремонтироваться свежими лошадьми, между тем как Тамерлан, отдаленный от своего основания действий на несколько сот верст, был бы лишен этой выгоды. Изнурив совершенно лошадей и людей армии Тамерлана, истощив ее продовольственные запасы, неприятель мог бы потом принять бой; в случае поражения он немного терял, потому что изнуренная конница Тамерлана не могла бы далеко преследовать его и довершить его поражение; в случае же победы гибель Тамерлана была бы неизбежна.
