Оказывается, я всю свою жизнь мило общалась с садистом, грабителем и убийцей. Ну, не только я, у него ведь здесь был друг. В Москве я даже не спросила, как этого друга зовут…

— Откуда у вас взялся друг в станице Вольготной?

— И ты в это поверила? — оскалился предатель.

— Мы в его доме жили!

Похоже, не было никакого друга, но я поздно об этом подумала. Но факт, жили ведь, как-то мы в этот дом попали!

— Пока ты сидела на лавочке у автобуса, я сходил в здание вокзала и на почту. Поговорил с людьми душевно, спросил, кто из стариков недавно умер. Деревня маленькая, все друг друга знают, мне и сказали. Потом осталось только пойти в его дом и разыграть спектакль. Вот я веселился, когда узнал, что умер сын Никольского. Бывают совпадения!

— Но нас могли выгнать из его дома! — на минуту забыв об опасности, поразилась я наглой авантюре соседа. Как все оказывается просто. Смелость города берет, и степные станицы.

— Нет, ты бы что-нибудь придумала. Ты и так отлично все устроила. Ну, а теперь…

Я почувствовала, что разговор окончен, и у меня осталось только последнее слово приговоренного к смерти.

— Ну ты и мразь! — я плюнула ему в лицо и стала ждать нож в горло. Никогда в жизни не могла произнести патриотическую речь.

Выстрел тихо хлопнул от входа в гробницу, и, выронив нож, старик схватился за плечо. Он тяжело повернулся к входу, посмотреть, кто его убивает, и сразу же получил от Влада еще одну пулю — в голову в качестве контрольного выстрела. Старик навзничь рухнул возле каменной плиты с вожделенным золотом, едва не задев трупы Сыченюка и Хозяина. В маленькой пещере все умудрились упасть так, что почти не задевали друг друга, и совсем не касались Серапиты. Я вжалась в стену, стараясь ни на кого не наступить, и почти забыв, как надо дышать.

Между тем Влад быстро осмотрел склеп, отметив и золото на костях Серапиты, и свежие трупы с перерезанным горлом. Моих объяснений ему не понадобилось, он и без меня прекрасно понял, что здесь произошло. Ничего не могу сказать, соображает он быстро. Стреляет тоже.

— Меня ты тоже убьешь? — спросила я просто для того, чтобы что-нибудь сказать.

Должен же кто-то меня сегодня убить. Здесь уже почти всех убили. У меня, кажется, едет крыша, и я схожу с ума. И спрятаться негде.

— Вылезай отсюда.

Влад подтолкнул меня к выходу. Хоть бы не получить пулю в спину. Может быть, он не настроен меня убивать? У него для этого было достаточно времени, но я все еще жива. Если бы захотел, то уже пристрелил бы. Ему, наверное, тоже лишние свидетели не нужны, а я свидетель. Так зато я молчаливая, я вообще разговариваю редко, он об этом знает.

Я пошла к проходу, едва не спотыкаясь о трупы, и перешагивая через них, но повернулась и в последний раз бросила взгляд на гробницу. Я смотрела не на воров, а на лежащую на плите Серапиту. Ее лицо с тонкими совершенными чертами было повернуто не ко мне, а к каменному потолку склепа, длинные ресницы не шевелились, на губах — улыбка легкого сна смерти.

— Спасибо тебе, — тихо прошептала я.

К моему удивлению, снаружи я не увидела ни войска, ни спецназ. Вокруг не летали истребители и не ездили танки. Вообще ничего не изменилось, те же поля, холмы и кукуруза. По-прежнему было тихо и жарко, но меня бил озноб, и было очень неуютно. Я не знала, чего ожидать от Влада, и мне это совсем не нравилось. Я не представляла, что он задумал. Я вообще не понимала ни его логику, ни смысл всех его действий.

Влад вылез из гробницы почти сразу за мной. Совершенно спокоен. Из нас двоих почему-то я выгляжу так, будто кого-то убила.

— Влад, ты здесь один? — заозиралась я.

— Ты кого ждала?

Влад остановился рядом со мной и достал из кармана мобильник. Пистолета у него в руках уже не было, что немного меня успокоило. Я подошла к своей сумке, валявшейся там же, где я бросила ее, перед тем, как влезть в гробницу, и трясущимися руками достала прозрачную пластиковую бутылку с минеральной водой.

— Кажется, я должна тебя поблагодарить, — скучным голосом сказала я Владу.

— Ты это только что сделала.

— Где?!

— В пещере.

— Я благодарила не тебя, а Серапиту.

Влад на минуту отвлекся от телефона, взял из моих рук бутылку и вылил воду мне на голову.

— У тебя галлюцинации, — объяснил он.

Я не стала спорить. Он опять обращается со мной как с мебелью, но я опять рада его видеть. Это еще не любовь, и я постараюсь хоть один раз в жизни не влюбиться в неподходящего парня. Должна же у меня остаться гордость, сила воли, или что там еще обычно бывает у женщин в подобных ситуациях. В моем случае подойдет благодарность, только благодарность, и ничего, кроме благодарности.

— Если вдруг тебе когда-нибудь что-нибудь понадобится, а я смогу помочь, то обращайся в любое время, — неохотно сказала я и торжественно добавила: — Я сделаю все, о чем попросишь. Клянусь.

Влад не отреагировал: он набирал какой-то номер на мобильнике. Потом что-то очень тихо сказал в трубку на непонятном языке. Я насторожилась.

— На каком языке ты разговаривал? — подозрительно спросила я, выжимая мокрые грязные волосы.

— На китайском, — небрежно ответил он, убирая трубку в карман. Таким тоном обычно разговаривают с маленькими детьми: на тебе конфетку и отстань от папы.

— Нет. Я немного знаю китайский.

— Почему-то я даже не сомневался.

— Это был шифр? Какой-то специальный язык?

— Прежде, чем ты начнешь его расшифровывать, нам надо уйти отсюда подальше.

— Хочешь на спор — я разгадаю твой шифр за три дня? — зло спросила я, вместо того, чтобы промолчать.

— Не хочу.

Я подхватила свою сумку, пнула сумку соседа и, не оглядываясь, пошла по полю к проселочной дороге. Волосы и футболка на жаре начали потихоньку высыхать. Сейчас я была еще грязнее, чем в первую нашу встречу с Владом. Представляю, какого он обо мне мнения! А почему, собственно, меня должно интересовать его мнение?! Меня только что чуть не пристрелили, а потом чуть не зарезали. Мне радоваться надо, что я живой осталась, а не изводиться из-за какого-то парня, которому я не нравлюсь. Не он первый, не он последний.

Влад вскоре меня догнал, и мы пошли рядом по пыльной дороге вдоль лесополосы и кукурузных полей.

— Мы пойдем пешком до самой Москвы? — сквозь зубы спросила я у него.

— Давай, понесу твою сумку.

— Сама справлюсь, она легкая. В ней кроме зубной щетки почти ничего нет.

— Тогда расскажи в деталях, как ты нашла пещеру.

— Отвяжись, — сказала я, а потом добавила: — Слушай, Влад, какая у тебя зарплата? Хорошо стреляешь! Главное, быстро. Не знаю, где ты работаешь, но платить там должны много. Но мне такую нервную работу ни за какие деньги не надо.

— Тебе никто не предлагает.

Влад не стал развивать эту тему, а провел со мной инструктаж, и через полчаса я связно могла ответить на любой его вопрос о своей скучной жизни в последние несколько дней. Делать скидку на то, что у меня был поганый день, он не собирался. Похоже, что это только для меня кошмарное приключение, а для него нет. Я так уныло и скучно себя веду на третьем семинаре за день, когда приходится выслушивать выступления студентов, и я изнываю от усталости. И им скучно, и мне. Влад внушал, что в последние дни не происходило не только ничего интересного, но даже сколько-нибудь заслуживающего внимания. Сплошная серость и тоска.

Кроме того, Влад все-таки заставил меня рассказать ему подробно все, что произошло со мной с момента нашей первой встречи. Так подробно я не отвечала на вопросы даже на защите моей докторской диссертации. И вот ведь вроде бы он ничего такого особенного не спрашивал, а я говорила не останавливаясь.

— Где ты была всю неделю? — проверял меня Влад.

— На даче у моей подруги Елены. Если не верите, то спросите у нее, — заученно повторила я.

Если я их попрошу, а я обязательно попрошу, Елена с Настей подтвердят все, что угодно, даже то, что мы на этой неделе на Марс летали.