— Знаешь, какой самый лучший вид защиты? — спросила я.

— Нет, — всхлипнула Настя.

— Нападение! Срочно звони родителям. Где они?

— Уехали к тете на юбилей с ночевкой.

— Скажешь, что я заболела, и вы с Леной идете ко мне ночевать. И не вздумай мне плести, что ты — паинька и не сможешь обмануть папочку и мамочку.

— Смогу.

— Вот и чудесно. Начинай.

Сопровождаемая моим мрачным взглядом, Настя приблизилась к телефону, вздохнула и набрала номер.

— Мамочка, это ты? — ласково пропела Настя. — Нет, Лены дома нет… Она побежала в аптеку… Не волнуйся, она здорова, я тоже… Это Миля заболела…Нет, это не заразно. Нам позвонил ее сосед, помнишь его? Старик. Он сказал, что Миля протирала окно и свалилась с подоконника… Не кричи, она жива, окно-то на первом этаже. У нее нога распухла. Она попросила купить в аптеке какую-то мазь и прийти к ней ночевать. Разве мы могли отказаться? Почему она «скорую помощь» не вызвала? Она вызвала! Врачи сказали, что перелома нет, просто ушиб… Она не может сама идти в аптеку… Сосед? У него радикулит, третий день разогнуться не может… Откуда я знаю, почему она не сказала своим родителям?! Может, к утру все пройдет, так зачем же их пугать… Я не смогу позвонить, у Мили нет телефона… Сотовый разрядился… Хорошо, позвоню завтра вечером. Целую, привет папе.

Настя хлопнула трубку на ни в чем не повинный аппарат и развернулась ко мне.

— Ну, как? — поинтересовалась девочка. Я захлопала в ладоши.

— Аплодисменты. Неплохо для одиннадцати лет. Еще немного практики, и тебе не будет равных.

— Я тебя придушу! — зашипела Настя. — Говори сейчас же, где моя сестра!

— Откуда я знаю? Если у нее нет ума, то я ей своего не добавлю! Зачем она села в машину к незнакомому человеку?

— Она бы никогда этого не сделала, — убежденно заявила Настя.

— Выходит, что она знакома с заведующим окружным архивом Сыченюком?

— Сыченюк? Этот недомерок? Конечно, знакома!

Я подскочила на диване.

— Что же ты сразу не сказала?

— Ты и не спрашивала. Он за Ленкой уже месяц ухлестывает. Увидел ее на какой-то презентации и до сих пор в себя не пришел. Он на этой презентации был с дочкой и с зятем. Ленка мне ничего не рассказывала, но я подслушала, как она с Янкой по телефону болтает. Ленка сказала, что познакомилась с богатым, но старым, а Янка сказала, что в архивах богатые не водятся.

Настенька успокоилась, включила телевизор, вытащила пакет с конфетами и устроилась рядом со мной на диване. Я же сидела как на иголках.

— Да не беспокойся ты, — с набитым конфетами ртом не отрывая глаз от экрана, сказала Настя. — К утру вернется…

Настя оказалась не права. Елена вернулась в половине второго ночи. Услышав звонок в прихожей, мы наперегонки бросились открывать. Переступив порог, подруга взвалилась на сестру.

— Где ты шлялась? — завопила Настя.

— Цыц, малявка, не указывай старшим. Ой, как мне плохо!

— Ты пьяная! — принюхалась Настя к своей старшей сестренке и поволокла ее на диван.

Я пошла за ними и расположилась в кресле, предоставив Насте бежать за мокрым полотенцем и водружать его на Ленкину голову. Елена тихонько постанывала, раскинувшись на диване в позе отдыхающей Данаи.

— Итак, любимая подруга, — начала я. — Объясни мне, зачем ты от меня сбежала? Я тебя ждала в кафе, если ты помнишь. Мы ведь договаривались!

— Разве нельзя поужинать со старым знакомым? — простонала Елена.

— Другого времени не нашлось?

— Он был настойчив.

— Как же тебе удалось уговорить его привезти тебя домой в такую рань? Еще и двух часов ночи нет!

— Я ведь не могу бросить ночью дома маленькую сестренку. Ребенок испугается, начнет звонить родителям.

Настя фыркнула, но промолчала. Я не сомневалась, что скандалить она станет утром. Сейчас спорить с Еленой было бесполезно.

— Миля, — пробормотала Елена, пытаясь сфокусировать на мне взгляд. — Никогда не смешивай водку с шампанским! Ох, я сейчас умру…

Настя намочила в тазике с холодной водой полотенце и снова поместила его на Ленкиной голове.

— Сама виновата! — строго сказала я.

— И это вместо благодарности?! Меня сегодня два раза чуть не изнасиловали! Я весь вечер для нее старалась и узнала… Этот баран, то есть барон что-то искал… Вот и верь после этого в бескорыстную дружбу…

— Леночка, что ты узнала? Какой баран? — я стала трясти подругу за плечи.

— Барон.

— Отвяжись от нее, пусть спит, — сказала мне Настя.

Она была права. Из Елены сейчас слова не вытянешь, и ночь она, по-видимому, проведет в обнимку с унитазом.

— Я тебе постелю в зале на диване, — сказала мне Настя. — Утром Ленке будет очень плохо, так что поговорите после обеда.

— Нет, я ночевать не останусь. У меня дома кошка целый день не кормлена. Боюсь, что сожрет кактус.

— Куда ты пойдешь, сейчас почти два часа ночи!

— Ты же знаешь, я живу рядом. Через пятнадцать минут буду дома.

— Ладно, — неожиданно согласилась Настя. — Мы завтра сами к тебе придем. Например, часов в пять? Ты к этому времени организуешь чаепитие.

Я хотела спросить, почему это вдруг Настя раскомандовалась, но она меня опередила:

— Ты, кажется, Лене чем-то обязана? Или я не права?

— Обязана, даже очень, — вынуждена была согласиться я.

— Хочу чай с пирожными. Если не будет пирожных, то я все расскажу маме, и вам с Ленкой влетит!

— Маленькая шантажистка!

— Значит завтра в пять. Не забудь, что завтра чаепитие, и что ты за него отвечаешь!

Я вышла за дверь. На ступеньках сидел сосед Саша. Вот, довелось же мне стать свидетелем чистой и верной любви! Увидел, что любимая еле до дома дотащилась, и засел под дверью.

— Как она? — спросил Саша.

— Сам спроси.

— Она со мной редко разговаривает.

И почему мне кажется, что он ведет дневник, куда записывает каждое сказанное ему Еленой слово? И свои мысли, чувства и комментарии по этому поводу тоже записывает. И перечитывает на сон грядущий. Столько лет жду, когда же ему это надоест, и он перестанет клясться подруге в любви и переключится на более покладистую девушку, а все никак не дождусь.

— Я знаю, ты думаешь, что я ненормальный, — очень тихо сказал Саша.

Вообще-то я с ним не очень часто общаюсь. На уровне привет — пока. И вопросы чьей-нибудь нормальности мы не обсуждали.

— Я думаю, что ты романтически настроенный юноша.

— Я ее люблю. Это уже не романтика.

— А она что об этом думает?

— А то ты не знаешь, — хмыкнул Саша, возвращаясь из возвышенного состояния в нормальное, как и подобает обычному парню двадцати трех лет от роду, который сидит на в меру заплеванных ступеньках в меру грязном подъезде. — Вы же с ней подруги.

— Пока, мне пора, — не стала поддерживать я разговор.

— Я все равно дождусь! — он стукнул кулаком по перилам лестницы. — Должна же она понять…

— За восемь лет не поняла, — жестоко напомнила я.

Восемь лет назад Саша и его отец, после того, как мать Саши умерла, переехали в этот дом. В первый же день Саша увидел Елену. С того момента она стала его то ли музой, то ли навязчивой идеей.

— У нее все в порядке?

— Да. Этой ночью жить будет. Но паршиво!

Я ушла, он остался сидеть на лестнице.

На улице стояла самая черная ночь, какую только можно себе представить. Такие ночи обычно показывают в фильмах ужасов, когда при слабом свете фонарей из-под земли выползает какой-нибудь зубастый вампир. В моем случае дело обстояло намного хуже — фонари вдоль дороги не горели. Раз так, то идти там не было никакого смысла, и гораздо быстрее прошмыгнуть дворами. Я шла по знакомым закоулкам, наугад обходя деревья и выбоины в асфальте.

Городское начальство экономит на электричестве. Плохо думать о начальстве не хочется, начальству с высоты положения виднее. Может, оно о москвичах заботится: вот будут враги над столицей пролетать, а фонари не горят, враги Москву и не заметят. Или центр города заметят, а мы тут по темным окраинам отсидимся.