— Ну и дела! — присвистнул сосед. — Теперь, Миля, нам обязательно надо ее отрыть. Хорошо бы выставить кости в суде, когда слушают дела об измене Родине. Если изменник посмотрит и выживет, то надо его отпустить, а если умрет, значит виноват. Ты бы проконсультировалась у своей мамы.

— Моя мама судья по гражданским делам, а не по уголовным.

— Ну и что. Главное идея.

Идея мне не понравилась, но соседу я об этом говорить не стала.

— Слушайте дальше, — мне хотелось похвастаться, а сосед все время мешал и перебивал. Плохой из него получился зритель. — С тех пор прошло много времени. Про могилу никто не вспоминал. История о Серапите стала считаться сказкой, в которую никто не верит. И вот наступило лето тысяча девятьсот сорок второго года. Так уж случилось, что в то лето в станице Вольготной находился археолог-любитель Фриц фон Шнайер. В свободное от расстрелов евреев и партизан время он развлекался тем, что изучал самые невероятные легенды, недостоверные факты и всякую подобную чепуху. Он занимался этим и до войны: деньги у него водились, а заняться было нечем. Поэтому когда во время операции по уничтожению партизан он увидел могилу, то сразу понял, что именно перед ним находится.

— Постой, не так быстро. Где он ее увидел? Я сколько вокруг ни смотрю, вижу только камни, холмы и кукурузу, — сосед сделал широкий жест рукой, чтоб я смогла убедиться в его правоте. Ничего, кроме того, что он перечислил, вокруг действительно не было.

Солнце начало нещадно припекать мою макушку, скоро начнется зной, а спрятаться на этой равнине негде. Хоть бы соседу плохо не стало, а то что я с ним в этой пустыне буду делать! Надо бы быстрее начинать копать, но мне хотелось выговориться.

— Сейчас объясню, — сказала я. — В августе тысяча девятьсот сорок второго года фашисты проводили здесь операцию по уничтожению партизанского отряда Алексея Никольского. Фашистов было мало, партизан тоже, и эта стычка не стала переломной в ходе войны. Но кое-что все-таки произошло. В тот день маленький мальчик из станицы Вольготной нес партизанам еду, поэтому они его ждали. Несколько партизан стояли там же, где сейчас стоим мы с вами, а остальные прятались на кукурузном поле. Отсюда видно вон ту проселочную дорогу, по которой давно никто не ездит, — я увлеченно размахивала руками, указывая соседу, кто и где стоял. — Мальчик дошел вон до того холма и услышал шум. Он спрятался между холмами в камнях и увидел мотоциклы немцев. Партизаны, которые стояли здесь, тоже их увидели, дали автоматную очередь и побежали на кукурузное поле. Немцы, которых было значительно больше, побежали за ними. Один только Фриц фон Шнайер добежал до края поляны у дороги и бросил сюда гранату. Наверно, решил, что партизаны оставили здесь своего автоматчика. Граната взорвалась очень удачно, и когда фон Шнайер подошел сюда, то увидел и понял, что это такое.

— Но где же искать?! — нетерпеливо спросил старик.

— Еще чуть-чуть терпенья. Вокруг шел бой, и он боялся, что его вот-вот кто-нибудь заметит. Он достал из кармана письмо, которое писал накануне родным, но еще не отправил, и сделал в конце приписку, где в двух словах сообщил о своей находке. Ничего конкретного он не написал — некогда было. Уже потом это письмо отправили в Германию, но оно затерялось, и каким-то образом через много лет попало в Московский окружной архив.

— Не понимаю. Зачем он во время боя тратил время на какое-то письмо?

Ну нельзя же быть таким непонятливым и так медленно соображать! Я принялась излагать подробнее:

— Потому что боялся, что во время этого боя его могут убить, и хотел, чтоб родные знали о его находке. Он был уверен, что Советский Союз вот-вот будет завоеван.

— Не дождетесь! И немцев мы разбили, и фриц этот сдох!

— Откуда вы знаете, что Фриц фон Шнайер был убит?

Сосед поморгал на меня глазами и объяснил:

— Если он после боя не вернулся и не украл сокровища, значит, его в том бою и убили. А ты сама сказала, что гробница не разграблена.

— Вы правы, — кивнула я. Зря я решила, что сосед плохо соображает, логика у него верная. — Его убили вот на этом кукурузном поле. После того, как он приписал несколько слов к письму, то снова засыпал могилу. Потом он побежал вон к той лесополосе у холма и выдернул молодое деревце — тополь. Он воткнул его здесь, чтоб отметить место. Это было необязательно, но он решил подстраховаться. Обычная немецкая педантичность. Потом он побежал догонять партизан, и его убили. От того момента, как он бросил гранату в овраг, до момента его смерти прошло меньше часа.

— Где же этот тополь? — завертел головой сосед.

— Видите, пенек торчит? Это его остатки. Тополь — дерево неприхотливое, поэтому оно тут приросло. Прошло много лет, прежде чем оно погибло.

Сергей Петрович потрогал пенек, убедился в его реальности, потом подошел ко мне.

— Значит, тополь рос прямо над входом в гробницу? — глухим голосом спросил он.

— Нет. И это не гробница и не курган. Поэтому я кое-чего пока не могу понять и правильно назвать захоронение.

— Чего ты мне сказки говоришь? Где же эта не гробница и не курган?

— Не волнуйтесь, Сергей Петрович, в вашем возрасте вредно, — заботливо предупредила я. — Сейчас покажу, терпенье! Фриц фон Шнайер посадил тополь в десяти шагах от могилы.

— Почему именно в десяти?

— Потому что так проще. Времени на долгие раздумья у него не было. Вокруг была стрельба, и бегали партизаны. Тут не до глобальных планов.

— В какую сторону надо отмерять эти десять шагов? — снова проявил любопытство сосед.

— На запад.

Сергей Петрович опять мне не поверил:

— Может на юг? Или на север?

— На запад. Там Германия. Встаньте спиной к пню и сделайте десять шагов. Я не могу, у меня шаги короче, чем у мужчины.

Сергей Петрович послушно прошагал от пня десять шагов и остановился. То место, где он стоял, ничем особенным не выделялось, но дед чуть не уперся лбом в почти отвесный склон холма. Значит все-таки пещера. Об этом я не подумала. Когда-то тут была пещера, а потом вождь велел завалить ее камнем. Место неприметное, холмов много, найти невозможно. А я нашла. Умница, теперь надо найденное откопать. Потом радоваться и тратить деньги. Ну и всемирная слава, на кафедре все от зависти умрут.

— Теперь начнем копать, — решительно сказала я.

— Миля, ты, случайно, не ведьма? Откуда ты все это знаешь? Ты так рассказываешь, будто сама здесь была и все видела.

— Нет, я не ведьма! — засмеялась я. — Просто я представила, как все это могло произойти, и не ошиблась.

— А если ошиблась? Если там нет никаких сокровищ?

— Тогда будем искать дальше. Но я не ошиблась.

Последняя моя фраза звучала не очень уверенно. Ошибиться я, конечно же, могла. Что нам придется делать, если я все же ошиблась, я старалась даже не думать. Возвращаться домой с пустыми руками очень не хотелось. Должно же мне хоть раз в жизни повести! Зарплата маленькая, премию в конце года не дали, квартира сгорела, кошка меня мышами кормит, кактус скоро засохнет, красивый мужчина сбежал, так может, хоть клад найду.

Сергей Петрович вытащил из своей сумки веревку, маленькое железное ведро и саперную лопату. Мы по очереди копали и отгребали землю ведром. Через сорок минут я обломала все свои ногти, от маникюра остались одни воспоминания, а я надеялась, что он продержится хотя бы до конца недели. Почему я не догадалась взять перчатки, всегда беру с собой, а тут забыла. Темно-синие джинсы на коленях стали черными, а волосы покрылись слоем пыли.

Сосед выглядел не лучше, тоже грязный. И устал он сильнее меня, все-таки возраст сказывается. Ему бы сейчас по парку гулять и кефир пить. Мне стало стыдно: втравила старика в эту гнилую историю, чуть не довела до инфаркта, приволокла в такую даль и заставляю рыться в земле. Надо было без него ехать. Вдруг я ошиблась, и нет никакого золота?

Моя рука с лопатой провалилась в щель. Я невольно вскрикнула, и сосед схватил меня за плечо. Я торопливо разгребла руками землю и заглянула во входное отверстие. Неужели это пещера? Не специально организованное захоронение, а спонтанное. Где убили, там и зарыли. Плита, которая когда-то загораживала вход, сильно пострадала от давнего взрыва гранаты, а то бы нам ее не сдвинуть. Мы кое-как укрепили вход, чтобы не осыпалась земля. Потом расширили проход, потому что раньше, по моим предположениям, в пещеру можно было спокойно войти во весь рост, а теперь только если нагнуться.