Как правило, если возле меня появляется интересный мужчина, например, такой, как тот парень, которого я сдуру приняла за студента, то рядом с ним, откуда ни возьмись, возникает ревнивая беременная жена, за подол которой цепляются малые дети. Мою подругу Янку этот факт никогда не останавливал, но ведь женщины разные бывают. Очень хотелось бы узнать, женат ли тот парень? На мой взгляд, он не похож на человека, обремененного семьей, детьми, и домашними делами. Чего это я опять про него вспомнила?

Я осторожно прошла по квартире. Никакого намека на ревнивую жену хозяина не обнаружилось, и я успокоилась. Кроме меня в квартире никого не было. В прихожей у зеркала валялся тюбик губной помады ужасного оранжевого оттенка и упаковка презервативов. Похоже, в этой квартире женщины надолго не задерживались. Именно поэтому здесь такая грязь. Я немного подумала и взялась за уборку. Нельзя сказать, что я очень люблю ею заниматься, но сейчас мне хотелось чем-нибудь занять руки и выкинуть из головы все мысли. Я умная девушка, мыслей в голове всегда много, а в свете последних событий, скоро мозги закипят. Умственный труд рекомендуется чередовать с физическим.

Я выгребла завалы из углов, помыла полы, вытерла пыль, расставила все вещи по местам, потом сняла с окон занавески, постирала их, помыла окна. Пока выстиранные занавески сохли, притащила стул, влезла на него и протерла от паутины люстру, а потом перемыла посуду на кухне. После этого квартира засияла чистотой. Плюнуть можно было только на меня, потому что во всей квартире я была самая грязная. Вместо волос на голове воронье гнездо.

Моя заветная мечта — чтобы женщины ходили лысыми. Тогда не надо изводить кучу времени на уход за волосами. И вообще лысина — это очень гигиенично: встала утром, лысину лосьоном протерла — и вперед! Это я из-за природной лени так считаю. Лысой, наверное, все-таки плохо быть, и уши мерзнут.

Я собралась сходить в душ, но на полпути остановилась. Мыслям все-таки удалось ворваться в мою голову. Я чудом осталась жива! Почти во всех своих напастях я сама виновата: что-то не так поняла, чего-то не учла, где-то не так поступила. Надо только немного подумать и все станет ясно. Ужасно не люблю юриспруденцию. Не выйдет из меня ни судьи, ни прокурора. Хоть бы в живых остаться. А этого не произойдет, если я очень быстро не догадаюсь, что, черт возьми, вокруг меня происходит?!

Приближался следующий вечер, когда Витек вошел в квартиру и замер на пороге. Боясь сделать лишний шаг, он снял ботинки и, осторожно озираясь, пошел на кухню. Я уснула на диване, так и не дойдя до душа, и его приход меня разбудил.

— Что здесь случилось? — спросил он. Я молчала. — Окна, что ли выбиты?

Витек ткнул пальцем в окно. Палец уперся в чистое стекло.

— Нет, просто я их помыла.

— Я не просил.

— А я к тебе в жены не набиваюсь, мне просто нечем было заняться.

— Уборку ты сделала?

— И суп сварила. Кастрюля на плите.

Витек зачерпнул суп половником себе в тарелку и устроился у стола. Я присела на табуретку и стала ждать. Готовить я не умею, и этот суп-лапша — единственное блюдо, которое я в состоянии сносно сварить. Два года училась, лапши с морковью извела немерено. Но не зря: с каждой съеденной ложкой настроение Витька улучшалось. Значит, я суп не переварила и не насыпала вместо соли соду. И то хорошо. Или Витек готовил еще хуже меня.

— Съедобно, — похвалил он. — Кстати, я знаю твою мать — симпатичная женщина, и отец не урод. А вот ты…

Витек понял, что сказал что-то не то и смутился.

— Извини, я не то хотел сказать…

Я отлично знала, что он хотел сказать: а вот ты, чучело, не тянешь на Мисс Вселенную. Надо признать, что Витек — отличный парень, и, кажется, он искренне считает, что учит меня жить. За что же обижаться? И все-таки немного обидно.

Елена проводила со мной какой-то психологический тест и сказала, что я по типу темперамента флегматик и немного от сангвиника. Или наоборот. Когда я попросила ее объяснить по-русски, что это такое, она сказала, что меня сложно разозлить. Поэтому я переборола в себе желание перевернуть на голову Витьку кастрюлю с горячим супом и снова обосновалась на табурете.

— Если у тебя родители юристы, значит, ты тоже учишься на юридическом? Правильно? Очень модный факультет, все там учатся. Юристов тьма развелась. Палку кинь — трех юристов зашибешь.

— Не правильно. Я говорила, что мне уже двадцать семь лет, я уже нигде не учусь, и я не юрист, а историк.

— Почему?

— Как ты только что заметил, в семье не без урода.

Кажется, у Витька начали краснеть уши. Я решила сменить тему:

— Извини за любопытство — ты всегда обнимаешься с трупами?

— Это же ты повесилась мне на шею!

— Ложь!

— И еще просила: обними меня крепче!

— Не может быть, — смутилась я.

— Может. Так что не удивляйся, почему я тебе не верю. Встречи у нас были в неподходящей обстановке: один раз я тебя нашел в компании трупов, а другой раз — наркоманов.

— Меня хотят убить!

— И при этом ты живее всех живых.

— Зачем мне тебя обманывать?

— Кто вас, наркоманов, разберет?

Я зря теряю время. Он мне не поверит, а если я стану ему надоедать, то пожалуется моему отцу.

— Ты прав, — грустно согласилась я. — Я тебя обманула. Я шлюха, наркоманка и позор семьи. Ты никому об этом не расскажешь?

— Нет. Но имей в виду: если ты еще куда-нибудь вляпаешься, то твои родители могут запросто вылететь с работы.

— Учту. Спасибо, что предупредил. Теперь я могу идти домой?

Витек кивнул, но сразу передумал:

— Я тебя отвезу. Мне к пяти часам надо вернуться. Ну вот, часы остановились…

Стрелки настенных часов действительно не шевелились. Это они на меня среагировали, не любят меня часы. Я выглянула в окно и сказала:

— Десять минут пятого.

— Как ты узнала? — удивленно спросил Витек, глядя в телефон, но тоже почему-то ничего в нем не увидел.

— По солнцу.

Он не поверил и спросил, который час у прохожего на улице, когда мы вышли из дома. Мои слова подтвердились, и он совсем примолк. Машина с ветерком домчала меня прямо до моего подъезда. Витек всю дорогу так и промолчал и лишь бросал на меня задумчивые взгляды. Но больше не хамил, но попрекал наркоманско — шалавским прошлым и не воспитывал.

— Еще раз большое спасибо. Приятно было пообщаться, — вежливо сказала я, вылезла из машины, помахала ручкой и зашла в подъезд, все еще чувствуя затылком его взгляд.

Дома меня ждали радостно мурлыкающая Милка и валявшийся на полу кактус.

— Зачем ты опять скинула его с подоконника? Он несъедобный! Почему ты все время его грызешь?

Я насыпала в плошку кошачий корм и стала делать уборку на кухне. Милка постаралась на славу — весь пол был в земле. Пришлось его мыть. Лучше бы дома навела порядок, а не прибирала полночи квартиру чужого мужика. Надо было вместо этого в ванне посидеть, может чище бы стала.

Кактус вместе с остатками земли снова перекочевал в ту же кастрюлю. Хотелось бы знать, как при такой ужасной жизни он оставался бодрым, зеленым и колючим? Надо будет купить ему новый горшок, а то в кастрюле ему плохо.

Приведя кухню в относительный порядок, я пошла в комнату. Там на полу ровненько лежали две дохлые мыши. Опять Милкина работа! Пришлось их выбросить. Милка бегала за мной и пыталась ласково вытереть свою грязную мордочку о мои ноги. Сухой корм она не тронула. Выпрашивала что-нибудь другое. Даже бартер предложила, она мне мышей, я ей йогурт.

Я открыла окно в комнате и взглянула на солнце. Без десяти минут пять. Скоро придут подруги, Настя обещала.

Под окном на траве паслись жирные голуби. Вот их-то и присмотрела себе на ужин моя кошка вместо кошачьего корма. Она вылезла из окна на газон и поползла брюхом по траве ближе к своему будущему ужину. Когда ей осталось сделать заключительный победный прыжок, мимо проходил мальчишка. Он мгновенно оценил ситуацию, пожалел голубей и наступил кошке на хвост. Милка заорала и влезла на дерево, ужин улетел, а мальчишка пошел дальше. Голуби были спасены. Придется голодной кошке все-таки удовлетвориться поеданием кошачьего корма. Йогурт я ей не купила.