Поскольку моя кошка просто не признает закрытых окон и бьется в них, как Финист — Ясный Сокол из одноименной сказки в спальню красной девицы, то форточки или окна открыты круглый год. Решеток нет, я их не люблю. Двери в мою квартиру тоже редко закрываются. Залезть могли и окна и в двери.

Обыск проводился в то время, когда я сидела у соседки. Это же надо — разгромить квартиру меньше, чем за час! Они специально ждали пока я уйду, или мне просто повезло, что я не попала грабителям под горячую руку? Ой, ну не смешите мои тапочки, да что можно у меня найти? Даже при беглом взгляде с улицы на окна и входную дверь каждый нормальный вор должен понять, что в такой квартире ничем ценным не разживешься. Дорогая входная дверь — это как пригласительный билет в квартиру, заходите, воры, берите что надо. У меня входная дверь держится на одном гвозде. Могли бы эти воры поискать квартиру побогаче. На случайное ограбление совсем не похоже, ко мне шли с определенной целью. Узнать бы еще с какой.

Я выглянула в открытое окно. Солнце стояло низко над горизонтом. Шесть часов пятнадцать минут утра. Поскольку часов у меня не было, то за долгую жизнь я научилась определять время по солнцу или по звездам. Это бывает затруднительно, только если облачность, или если небо закрывают высокие дома. Погода с утра стояла чудесная, время определялось легко.

Соседи еще спали, даже собачники со своими питомцами пока не вышли гулять, во дворе было пусто, и я решила спокойно перетаскать испорченные вещи в мусорный бак. Остатки стульев, тумбочки, стеллажа, этажерки легче было выбросить, чем починить. Надо сделать генеральную уборку, а еще лучше — капитальный ремонт. Вот бы еще новую мебель купить.

Я сгребла в центр комнаты кучу хлама, взяла в руки все, что смогла поднять, и побрела во двор. Вывалив это добро в бак, я отскочила в сторону, потому что прямо оттуда, отряхиваясь от наваленного на нее мусора, ко мне вылезла моя соседка. Ее слегка приложило этажеркой по голове, но я решила, что не виновата, и извиняться не буду. Не могла же я знать, что кто-то сидит в мусорном баке и ждет, что я приду в шесть утра и стукну его доской по макушке.

— Ольга Тимофеевна?!

— Миля?!

— Что вы делаете в мусорном баке? — не удержалась я.

— Ищу две серебряные ложки.

Очень интересно. Может, у нас особенная помойка? Может, все соседи по утрам находят в ней серебряные ложки, а я об этом не знала?

— Почему именно две? Вдруг их там больше? — удрученно спросила я.

— Нет, только две.

Оказывается, соседи даже знают, сколько серебряных ложек можно утром найти у нас на помойке. Почему я всегда узнаю новости последней?!

— Ольга Тимофеевна, можно я тоже поищу?

— Залезай сюда!

Соседка подвинулась и сделала гостеприимный жест рукой. С грустью взглянув на лишь вчера постиранные джинсы, я осторожно залезла в бак, порылась в мусоре и почти сразу нашла ложку.

— Это она? — уточнила я.

— Она! — обрадовалась соседка. — Теперь ищи вторую!

Вторую серебряную ложку я нашла минуты через три. Соседка сразу выхватила ее у меня из рук и быстро вылезла из бака.

— Часто там серебряные ложки находят? — спросила я, вглядываясь в грязные, забитые пакетами и другим мусором недра бака. За ночь там уже побывали кошки, собаки и бомжи.

— Нет, не часто. Только тогда, когда мой дедушка их в мусорное ведро выбрасывает. Вчера выбросил, а муж вечером ведро в бак вынес. Хватились утром ложек, а их нет. Вот и роюсь в помойке. Спасибо тебе, что нашла!

Ольга Тимофеевна ушла, унося обе найденные мною ложки. Я и забыла, что у нее навязчивая идея — серебряные ложки. «Ко мне домой посторонние не ходят, а как гостей провожу — серебряной ложки нет! Все свои приходят, а ложек не хватает!» — каждый раз после ухода гостей говорит она, и после таких слов желающих прийти к ней в гости находится очень мало. Я пользуюсь у нее доверием, потому что как-то после моего ухода она нашла пропавшую серебряную ложку, которую сама же и утопила в банке с вареньем. У ее деда тоже к серебряным ложкам слабость. Он их выбрасывает.

Злая и грязная я вернулась домой. Наведя в квартире некое подобие порядка, и побывав в горячей ванне, я призадумалась. Вопросов у меня было много, а ответов — ни одного. Я смутно понимала, что все происходящее как-то связано с покойным Кросовым и его неопубликованной монографией о сокровищах Серапиты. Но неужели кто-то решил, что я нашла эти сокровища и спрятала под диван? Или в тумбочку, остатки которой с утра упокоились на свалке? Следовало прояснить ситуацию, и как можно быстрее. Если неизвестные повадятся каждый день искать в моей квартире пропавшие за всю историю человечества ценности, то у меня не останется ни одной целой тарелки. Ладно, хоть кастрюли не разбились, они железные.

Может быть, я ошибаюсь, и это все-таки были случайные воры? Чтобы побыстрее разобраться с этими мифическими сокровищами, мне, пожалуй, стоит поговорить с профессорами Кожуховым и Чебоксаровым. Сегодня в одиннадцать мне надо быть в университете, так что придется позвонить им с утра. Перед этим просто необходимо привести в порядок блузу, уж очень она мятая.

Зато юбка у меня вездеходная, черная, кримпленовая, не мнется и не пачкается. Отличная замена вновь испачканным джинсам. Она мне по наследству от мамы досталась. Мы делали уборку, и я нашла эту юбку в шкафу. Мать с сожалением сказала, что это очень ценная вещь, но ей мала, поэтому и лежит двадцать лет в шкафу, а выкинуть ее жалко. Раньше кримплен был в моде, но потом модельеры поняли, что вечная одежда невыгодна для их бизнеса, и несчастный кримплен был дискредитирован. Но меня мода не волнует, и я взяла юбку себе, о чем за три прошедших года ни разу не пожалела. Юбка оказалась не капризной и удобной в носке. Зато Марина Караваева мою юбку не выносит на дух, и предлагает купить что-нибудь модное.

Я разложила блузу на хромой гладильной доске и воткнула утюг в розетку. Фу! Опять сломался! Как ему не надоест! Что за техника! Я взяла утюг и пошла к соседу. К семи утра он обычно уже вставал. Его расписание не менялось уже много лет: утром и вечером он гулял в парке по полтора часа, а днем ходил в магазин за кефиром.

Я вышла на лестничную площадку и позвонила в дверь соседа:

— Сергей Петрович, извините, что так рано, но у меня сломался утюг…

— Скажи на милость, что ты делаешь со своим утюгом? Гвозди заколачиваешь? — спросил сосед, пропуская меня в квартиру.

— Ничего не делаю, честное слово! Он сам ломается.

— Замуж тебе надо выходить, чтобы мужик хозяйством занимался, — ворчал Сергей Петрович, выковыривая внутренности утюга.

— Меня замуж не берут, я страшная! — весело ответила я.

— Не сочиняй! Эх, был бы я лет на сорок моложе! И никогда не говори «я страшная». Надо говорить «достойных женихов нет».

— Хорошо, так и буду отвечать! Сергей Петрович, можно позвонить? — спросила я.

На уверения соседа в том, что я почти такая же красивая, как актриса Любовь Орлова, я как обычно не обратила внимания. Я уже давно привыкла к тому, что нравилась только старикам и детям.

— Кому звонишь? Своему Никите? — полюбопытствовал сосед.

— Нет, подруге.

— Зря. Подруга на тебе не женится. Звони лучше Никите.

Не прислушавшись к доброму пожеланию соседа, я набрала номер и через несколько длинных гудков услышала сонный голос Марины:

— Алло!

— Марина, это Миля! Мне очень срочно прямо сейчас нужны телефоны Кожухова и Чебоксарова. Я им недавно звонила, а у них никто не берет трубку, вот я и думаю — может, номера поменялись?

В трубке послышался шумный вздох. Кажется, подруга проснулась.

— Миля, скажи, если не трудно, куда ты им в такую рань собралась звонить? На тот свет?

— Что?!

— А то самое. Можешь сходить на кладбище и убедиться.

— Когда это произошло? Почему?

— Ты действительно ничего не знаешь? Как ты только умудряешься так жить — словно на необитаемом острове! Кожухов отравился грибами еще в начале этого месяца. Жена в реанимации отлежалась, а он умер.