ОТЕЦ. Что ты такое говоришь? Чтобы я скакал по конфоркам. Зачем?
СЫН. Не знаю. Может, ты мне объяснишь?
ОТЕЦ. Почему ты меня так ненавидишь? Скажи, почему? Что я тебе сделал? Твоя ненависть становится уже невыносимой. Куда мне деваться? Я не знаю.
СЫН. Это не ненависть.
ОТЕЦ. Но мне так кажется… Но любви ко мне у тебя тоже нет?
СЫН. Это не любовь и не ненависть. Пока. (Долгая пауза.) Хватит. (Гладит ОТЦА по голове.)
ОТЕЦ. Что я сделал?
СЫН. Я не знаю…
ОТЕЦ. Садись, давай поговорим…
СЫН. Нет.
ОТЕЦ. Ты не хочешь?
СЫН. Нет. (Пауза.) Знать тебя больше не хочу.
ОТЕЦ. Я хочу, чтобы все у тебя было хорошо. Я надеюсь на это. Я молю Бога о том, чтобы все наладилось.
СЫН. Все и так хорошо.
ОТЕЦ. Хотел бы я этому верить. (Пауза.) Не знаю… Ты уходишь?
СЫН. Да, я пойду. (Пауза.) Ты все вывернул наизнанку, даже нелюбовь к тебе и твоей слабости.
ОТЕЦ. Какой еще слабости?
СЫН. А знаешь, почему я до сих пор не убил тебя, что меня удерживает?
ОТЕЦ. Да я раздавлю тебя, как только ты попытаешься это сделать.
РАДКА. Я уйду, если вы немедленно не прекратите. Я не шучу.
СЫН. Хорошо, мы закончили.
ОТЕЦ. Пожалуйста, прежде чем уходить, закрой окно.
СЫН. Какое окно? Какое еще окно я должен закрыть черт возьми?
ОТЕЦ (показывает на окно на потолке.) Вон то. (РАДКЕ.) Какой тут холодный пол. Были бы у меня деньги, купил бы я ему пару ковров.
РАДКА. Да, это правда… Как переночую здесь, сразу цистит… Такая гадость. Почему вокруг тебя обязательно должен быть холод? От этого не становится ни чище, ни свежее… Наоборот, мозг работает хуже: если температура падает хотя бы на несколько градусов, человек начинает думать и чувствовать медленнее — ты разве не знаешь? Ничего хорошего.
ОТЕЦ. Вот, слышишь? Меня-то он не слушает. (СЫН залезает на стул, закрывает окно, слезает со стула и выходит.) Он прямо мне на нервы действует… Не понимаю, как ты его терпишь… Он и с тобой такой же грубый, равнодушный?
РАДКА. Да нет… С чего… Я ничего ему не сделала. Это его проблемы. Я не могу их решить. Я просто ухожу. Ухожу домой.
ОТЕЦ. Вот и правильно… Нечего ему потакать, если начинает требовать слишком много — уходи. Иначе так и завязнешь с ним — ни туда ни сюда.
РАДКА. Он ничего не требует, это и страшно… Даже если ему плохо, он никогда не попросит моей помощи. По-моему, ему просто плевать на меня.
ОТЕЦ. Ну нет… не может этого быть. Не может. (Пауза.) А он тебе нравится? Нравится?
РАДКА. Очень.
ОТЕЦ. Правда? Ты в этом уверена?
РАДКА. Да.
ОТЕЦ. Не понимаю… Что он может тебе дать? Говоря начистоту, как может нравиться такой человек?
РАДКА. Я не знаю…
ОТЕЦ. Конечно, он мой сын, но я должен быть объективен… Он конченый человек. И это не моя вина. Ему были предоставлены все возможности.
РАДКА. Ну а почему вообще люди нравятся друг другу?
ОТЕЦ. Это вопрос… Но с ним… С ним только время и нервы терять… У него никогда и ни к кому не возникнет привязанности.
РАДКА. Откуда ты знаешь?
ОТЕЦ. Я его знаю… Для него человек — свечка, которая нужна, чтобы что-то найти… Понимаешь?.. Он использует ее, а когда находит — гасит, и ты остаешься стоять… А он проходит мимо… У меня все наоборот: я всегда должен был отдавать, отдавать, отдавать — и никто никогда не любил меня, и он тоже… Конечно, я бы мог сдаться, еще давно… Если говорить обо мне… Да… Я спас наш брак с Элин, но не себя… Но я не жалею об этом. Теперь я вижу, к чему приводит одиночество.
РАДКА. Мы нравимся друг другу, но сказать, что у нас любовь…
ОТЕЦ. Говори… я прошу тебя.
РАДКА. Когда мы встретились…
ОТЕЦ. Говори, говори…
РАДКА. В тот же день… Да, в тот день, когда я его встретила…
ОТЕЦ. Расскажи. Что случилось в тот день?
РАДКА. Я зашла в какую-то церковь и молилась о том, чтобы наша любовь никогда не кончалась…
ОТЕЦ. Ты тоже верующая?
РАДКА. Нет, совсем нет… Раньше такого никогда не было и, наверное, уже не будет… Так было только с ним…
ОТЕЦ. И все-таки ты пошла в церковь… Почему?
РАДКА. Я не знаю… Я не рассказывала ему об этом. И ты ничего ему не говори, пожалуйста. Он будет смеяться надо мной.
ОТЕЦ. Значит, ты все-таки любишь его, хотя он так с тобой обращается?
РАДКА. Да, люблю. Довольно сильно…
ОТЕЦ. Довольно сильно для кого? Для него?
РАДКА. Для себя… На самом деле я должна была молиться о другом — о том, чтобы наша любовь началась… Пусть бы она потом закончилась — ну и что? Было бы хоть что-то… Мы вроде вместе, но по-настоящему не близки.
ОТЕЦ. Что ты имеешь в виду? Вы что, даже не спите друг с другом? Нет, он ненормальный. Это точно.
РАДКА. Нет, ну конечно спим, просто…
ОТЕЦ. Я так и думал… У него, наверное, такой же сексуальный темперамент, как у меня… В молодости мне нужна была женщина каждый день — каждый! Иначе я не находил себе места… Если ты привык заниматься этим каждый день, то когда ты это теряешь, ты уже не можешь думать ни о чем другом. Когда Элин заболела, для меня начался ад… Раньше мне казалось, что люди с сексуальными проблемами достойны презрения, что они смешны… А теперь я сам очутился в их шкуре… Кому я нужен? Какая женщина согласится лечь со мной в постель? — если только за деньги… Мне стыдно… Да и денег у меня не хватает. Мне нужна настоящая пизда, а не лежачее бревно… Иначе какой смысл… Я же не могу убить желание в себе… Я так давно не сидел вот так, рядом с молодой женщиной… Может, мне не стоило говорить обо всем об этом… а?..
РАДКА. Нет-нет, продолжай… Мне кажется, тебе нужно выговориться…
ОТЕЦ. Да, мне нужно… Ты меня понимаешь…
РАДКА (смеется). В этом городе шагу нельзя сделать спокойно…
ОТЕЦ. Да, представляю, как тебя донимают. Нелегко, наверное?
РАДКА. Просто маньяки какие-то… Такое впечатление, что у нас повальное сексуальное голодание… стоит мне сесть в автобус, как тут же подваливает какой-нибудь, пьяный, трезвый, нормальный, ненормальный — все равно, и начинает нести всякую пошлость. Я уже перестала им отвечать… Причем все равно, в каком ты состоянии — грустная, задумчивая, больная; ты можешь даже ясно подзывать, что не хочешь, чтобы к тебе приставали… Недавно я возвращалась домой на автобусе, и сзади подсел один такой и давай говорить — громко, на весь салон, так что на меня стали оглядываться…
ОТЕЦ. Так-так, и что же он говорил?
РАДКА. Да все.
ОТЕЦ. Вот так просто… Так что же? Можешь сказать?
РАДКА. Спрашивал, о чем все спрашивают, — сам знаешь.
ОТЕЦ. Даже понятия не имею: я не пристаю к молоденьким девушкам. Ну так о чем же он тебя спрашивал? Скажи мне.
РАДКА. Зачем тебе это? Ну, спрашивал: «Ебет тебя кто-нибудь как следует?» Или: «Тебе, может, только что вставили и ты еще мокрая, дай-ка проверю»… и всякое такое.
ОТЕЦ. А как на самом деле? Так что ты ему ответила?
РАДКА. Насчет чего?
ОТЕЦ. Ебет тебя кто-нибудь как следует? Что ты ему сказала?
РАДКА. Нет.
ОТЕЦ. Обидно, да?
РАДКА. Да, наверное.
ОТЕЦ. По тебе видно, чего тебе не хватает.
РАДКА. Да ладно! И по чему же это видно?
ОТЕЦ. А ты не знаешь?
РАДКА. Нет. Даже не догадываюсь. Скажи, чтобы я знала, и ко мне перестанут приставать…
ОТЕЦ. А ты не хочешь, чтобы к тебе приставали?
РАДКА. Не хочу. Во всяком случае, я хочу выбирать сама — понимаешь?
