— Не нужно из-за меня задерживаться, освободите на обратном пути, — сказала Ната.

На ее предложение ворон ответил серией криков и щелканьем клювом.

— Одну оставлять тебя нельзя, — поглядывая на ворона, решил я. — Значит, кто-то должен остаться. Данила, ты. А ты, Кэт, отправишься назад и какими угодно посулами, желательно без применения грубой физической силы, уговоришь лешего помочь нам.

— Идите дальше — спасайте царевну, — топнула ногой Натка.

— Призрак, — обняв подругу, я поцеловал ее в щеку, — я тебя люблю.

— Я тебя тоже. Идите.

— Уже идем. Данила, Кэт, вы знаете, что нужно делать. Снимете — догоняйте. До встречи.

С Прокопом и Василием мы пошли дальше.

Кот, павший было духом, успокоился, повеселел и принялся делиться своими соображениями по поводу размера вознаграждения, которое нам следует запросить за истребление врага рода человеческого:

— Собственным царством мы уже обзавелись, теперь займемся разведением коров. Представляешь: просыпаешься — а тебе молоко парное, сливки отборные, сметанка жирная. А на обед сырники со сметаной и топленым молоком, а вечером…

— А вечером пиво… с молоком, — прервал я его мечтания.

— А может, не будем его убивать?

— Кого его? — Мне не сразу удалось ухватить ход кошачьей мысли.

— Да Кощея же. Поймаем, посадим в клетку и отвезем в твой мир. Там за него любой музей такие деньги отвалит… или лучше будем сдавать напрокат голливудским режиссерам для натуралистичных съемок фильмов ужасов и исполнения каскадерских трюков. Это же бездонный кладезь…

— Заткнись! — в один голос посоветовали мы с Прокопом.

— Молчу-молчу. А вы подумайте…

— Передохнем? — спрашивает Василий, расположившийся на моей шее на манер мехового воротника.

— Еще немного, — отвечаю я. — Прокоп, осилишь?

— Сдюжу, не то что некоторые…

Баюн делает вид, что не заметил камушка в свой огород:

— И перекусить не мешало бы…

Бурчанием пустого желудка организм поддерживает данное заявление. Вот только мы не в турпоход собирались и провизией не запасались. Из съестных припасов в моих карманах отыскалась маленькая жменька сухих хлебных крошек и два кусочка сахара, которые я прихватил, чтобы дать Урагану, но запамятовал. Сдув крошки, я угощаю спутников.

Внимательный домовой, заметив, что мне кусочка не досталось, предлагает свой или хотя бы половину.

— Не хочу, — отказываюсь я.

— Правильно, — говорит кот-баюн, — зубы надо беречь. Они даются нам раз в жизни, не считая молочных, и жевать ими надо так, чтобы потом не было мучительно больно….

Закончить свою мысль он не успел, потому что путь нам преградил раскрашенный в черно-белую полоску шлагбаум, предостерегающе опущенный. Коснувшись его рукой, я удостоверился в том, что это мне не почудилось. Изготовленный из цельного ствола дерева, от времени рассохшегося и потрескавшегося, с осыпающимися чешуйками облупившейся краски, шлагбаум совершенно реален и, следовательно, является предупреждением об опасности, грозящей всякому, кто нарушит запрет и проследует дальше. Если бы я просто гулял, то, вполне возможно, просто отказался бы от намерения проникнуть дальше в этот загадочный мир, но выбирать не приходится: Кощей прошел здесь — и я пройду. Однако для начала попытаюсь узнать, что же это за опасность, которая подстерегает путника.

— Э-ге-гей! Пройти можно?

— Видишь же, никого нет, — говорит баюн.

— Вижу… но кто-то же шлагбаум опустил.

— Время, оно, знаешь ли, безжалостная штука, — философски замечает Василий. — Что хочешь опустится, и чего не хочешь — тоже. Особенно если ждать, пока придет добрая тетя и все за тебя поднимет. Возьми дело в свои руки, и смело вперед.

— Ты это о чем?

— Подними, и пойдем дальше!

— Может, лучше не трогать? Может, осторожненько подлезем и тихонько дальше пойдем.

— Да нет же никого…

Домовой, видимо устав следить за нашей полемикой, подошел к шлагбауму и, подпрыгнув, ухватился за противовес. Полосатое бревно со скрипом качнулось и начало медленно переходить из горизонтального положения в вертикальное, открывая дорогу.

Воздух по ту сторону шлагбаума заискрился, и из придорожной пыли восстало привидение… или призрак… а может статься, и фантом. Кто их разберет. Судя по голографическому изображению, при жизни он был весьма крепким мужчиной: широкие плечи, плотно обтянутые короткой кожаной курткой, сильные ноги, обутые в кирзовые сапоги, шлем-шишак на голове, из-под которого торчат соломенные волосы, и мощная челюсть, покрытая недельной щетиной. Не очень приятная внешность, а если добавить сюда нездоровый синюшный оттенок кожи, отсутствие осмысленности в стеклянных глазах и явную нематериальность тела… Я немного испугался.

— Стой! Кто идет?

Кот-баюн мигом сориентировался в ситуации и, обвиснув на моей шее, изобразил то ли глубокий обморок, то ли воротник из натурального кота. Домовой, чьи ноги едва выглядывают из-за массивного блина противовеса, просто затих.

— Э… это вы мне? — слегка заикаясь, спрашиваю я, делая небольшой шажок назад.

— Что надо? — рокочет призрак, не разжимая губ.

— Пройти бы… — Я делаю еще один шаг назад.

— Прохода нет, — категорично заявляет призрачный стражник, смещаясь в моем направлении.

— А если очень нужно?

— Прохода нет, — остановившись под поднятым шлагбаумом, повторяет он.

И тут Прокоп разжал пальцы, и крашенное в косую черно-белую полоску бревно начало возвращаться в привычное горизонтальное положение. Его траектория пролегла там, где в данный момент находилась голова призрака, произошло вытеснение нематериального материальным, и призрак с отчетливо слышимым «Пук!» лопнул, оставив витающие в воздухе клубы пыли.

— Ловко ты его, — мгновенно придя в себя, похвалил домового баюн.

Потирая ушибленный при падении зад, Прокоп довольно улыбнулся.

— Все это, конечно, замечательно, но как мы пройдем?

— Сейчас. — Прокоп вскакивает и повисает на противовесе.

История повторяется с точностью до паузы в репликах. Только кот-баюн на этот раз не притворяется воротником, а орет мне на ухо с пафосом:

— Кто пойдет на нас, тот от шлагбаума и погибнет! «Пук!» — и очередной призрак оседает пылью на камень ступеней.

— Давайте сделаем по-моему, — предлагаю я.

— Давайте, — соглашается Прокоп.

— А как? — интересуется кот Василий.

— Не поднимая шлагбаума.

— Ты будешь лупить призраков по голове мечом… жаль, весла нет.

— Мне кажется, что призрака вызывает поднятие шлагбаума, а если осторожно подлезть под него, то можно будет спокойно пройти дальше.

Ссадив с плеч кота, я поднырнул под полосатое бревно, стараясь не задеть его ни спиной, ни головой, а затем сделал несколько шагов туда-сюда. Пыль заклубилась под моими ногами, но призрак не появился.

— Давайте.

Кот миновал границу без проблем, а вот Прокоп, едва переступив заветную черту, широко и сладко зевнув, опустился на землю и громко захрапел.

— Э-э-э… Прокоп! — Я потрепал его по плечу.

Но он только засопел и перевернулся на другой бок. Обеспокоенный, я поднял его на руки. Он тотчас распахнул глаза:

— Что такое?

— Ты заснул.

— Почему?

— Устал, наверное, — сказал я, опуская его на землю. — Перенервничал.

Но как только волосатые ноги домового коснулись дороги, его глаза сами собой начали закрываться, он упал мешком и, растянувшись, сладко захрапел.

Подняв его на руки, я посоветовал коту держаться поближе ко мне и отправился в путь. Оторвавшись от земли, Прокоп тотчас утратил сонливость.

— Это, наверное, наказание, — предположил он. — Ох, не послушался я вас, хозяин, простите меня неразумного.

— Ну, будет тебе… Ведь ничего страшного не случилось, правда?