Микроскопические устройства, в которых фиксировалось то, что думали и говорили о своей жизни владельцы личных компьютеров, стали официально считать материализацией человеческих душ, игнорируя протесты попов, философов, психологов, психиатров. Но скоро эти протесты прекратились. Выдающиеся умы объявили, что технические устройства суть лишь оболочка нематериальных душ. Конечным итогом эволюции познания духа явилось то же самое заблуждение, с которого началось это познание.

С тех пор как люди стали осознавать себя в качестве существ, обладающих неким внутренним миром (способностью чувствовать, думать, воображать, строить планы), который помещается в их голове, их постоянно волновал вопрос, что это такое. Выдающиеся умы решили, что этот внутренний мир есть особая нематериальная, духовная субстанция — дух, душа. Это представление владело людьми в течение тысячелетий.

Время от времени появлялись здравомыслящие одиночки, которые осмеливались вопреки всеобщему убеждению высказывать мысль, что никакой нематериальной (невещественной, идеальной, неощутимой) субстанции нет, что душа есть явление материальное, что она есть состояние и смена состояний материальных клеток мозга. Но их слова мало кто принимал всерьёз. Люди предпочитали считать себя обладателями бестелесного духа, к тому же — по уверениям попов — духа бессмертного, чем считать себя всего лишь материальными на сто процентов существами, на миг возникшими из небытия и обречёнными навечно исчезнуть в небытии.

В XX веке были изобретены и достигли высочайшего совершенства технические устройства, имитирующие (моделирующие) интеллектуальные функции людей. Интеллектуальная техника молниеносно (с точки зрения исторического времени) овладела человечеством. В последующие годы строение и функционирование человеческого мозга были изучены более досконально, чем строение и функционирование прочих органов человеческого тела. Для всех частей и функций мозга были построены компьютерные модели, делавшие то же самое гораздо лучше, чем живые их прототипы. Внутренний мир человека с точки зрения его вещественного аппарата перестал быть тайной.

В среде специалистов не осталось никаких сомнений относительно природы человеческой души. Но это величайшее достижение познания осталось удивительным образом без последствий для подавляющего большинства обитателей планеты. Для них по-прежнему незыблемой осталась догма идеологии и религии, будто душа есть идеальная, бестелесная, духовная и даже божественная субстанция. Это убеждение поддерживалось всеми достижениями цивилизации. Бесчисленные «учёные» находили все новые и новые «неопровержимые научные доказательства» этому. Мракобесие оказалось неизбежным спутником познания. Оно лишь меняло форму, становилось все более изощрённым и утончённым. Оно пожирало плоды познания, оттесняло познание и само принимало обличие подлинности.

Нашлись, конечно, исследователи компьютерных исповедей. Они сделали вывод, что тут на самом деле имеет место овеществление внутреннего мира людей, их душ. Они обследовали несколько миллионов таких исповедей, — с современной технологией такое обследование не представляло особых трудностей. Результаты оказались ошеломляющими. Такое убожество, какое явил внутренний мир людей, не могли вообразить себе даже самые мрачные пессимисты и мизантропы прошлого. Число типов внутреннего мира оказалось весьма ограниченным — не более двадцати. Точно так же оказалось И небольшим число сценариев, которые люди в своём, сознании «прокручивали» из года в год. И что это за сценарии! Либо удручающе скучные и серые бытовые сцены и счёты с другими людьми на основе мелких страстишек, либо ситуации разврата, насилия, извращений, изуверства, приобретения богатства, власти и славы. Морально чистые и содержательные души оказались ещё большей редкостью, чем хорошие фильмы и книги в клоаке современной массовой культуры.

Если бы Фрейд появился теперь, он не стал бы выдумывать психоанализ, ибо никакого подсознания во фрейдистском смысле в психике человека просто нет и не было никогда. А то, что Фрейд якобы открывал как таинственное подсознание, было нормальным сознанием человека. Оно было лишь аморфным и фрагментарным. Люди не могли его оформить логически или не нуждались в этом, скрывали и приукрашивали его в силу внешних обстоятельств их жизни.

Одним словом, современная интеллектуальная техника позволила установить, пожалуй, самую разочаровывающую истину в истории человечества, а именно — что духовный (внутренний) мир человека в принятом возвышенном смысле никогда не существовал в реальности и не существует теперь. Он был выдуман небольшим числом гениев, а идеологи истолковали это изобретение как нечто реально существующее и приписали это всем людям в качестве некоей божественной души.

Когда мыслители пишут и говорят о внутреннем мире человека, то сыплются имена Аристотеля, Платона, Леонардо да Винчи, Микеланжело, Рафаэля, Гойи, Данте, Рабле, Шекспира, Бальзака, Достоевского, Толстого, Моцарта, Бетховена, Канта, Гегеля, Ньютона, Кампанеллы, Руссо и т.д. и т.п. Потом в ход идёт статистика, — сколько выпускается книг, фильмов, видеокассет и т.д., сколько имеется писателей, художников, артистов, музыкантов, учёных, профессоров и т.д. Создаётся впечатление, будто каждый человек таит в себе все эти духовные богатства и является потенциально Аристотелем, Платоном, Шекспиром, Данте, Достоевским и т.д. По вот анализ «овеществлённых душ» миллионов образованных и культурных людей показал, что 95 процентов из них потребляло продукты духовного производства вообще без единой мысли в голове, а у 5 процентов еле шевелились мыслишки, да и то такие, каких они не высказали бы вслух.

Я представил себе наших далёких предков, сидящих вокруг костра и тупо уставившихся на огонь. В их приплюснутых черепах вяло шевелились примитивные мысли. А далеко ли мы ушли от них?! Наш мозг развивался вовсе не для создания богатств внутреннего мира, а лишь для борьбы за богатства мира внешнего.

Аппаратура для материализации души стоит довольно дорого. Но люди идут на любые жертвы, лишь бы увековечить свои души. Они берут деньги в кредит у банков, навечно превращаясь в их должников. Конечно, возникли особые душевые банки и концерны, ставшие владельцами тел людей при их жизни и их душ после смерти.

Я живу в том посттелесном обществе, которое получилось на самом деле, причём — в самом его пекле. Мои родители всю жизнь были заняты в интеллектуальном бизнесе. Я рос в окружении всякого рода интеллектуальных устройств. Мои игрушки были битком набиты ими. Учился я в компьютеризованной школе под присмотром роботов-педагогов. С детства помогал родителям в их «салоне», где я лез из кожи, чтобы заставить хотя бы одного посетителя из ста купить какое-нибудь сверхгениальное изобретение, например — прибор размером с коробку сигарет, позволяющий делать молниеносные переводы с любого западного языка на любой другой того же множества языков. Все мои четыре конечности, а иногда — и мой детородный орган, были облеплены теми самыми аппаратами, которые предсказывали футурологи прошлого. Делал я это не из желания подтвердить прогнозы футурологов, а с целью демонстрации посетителям нашего «салона» современной коммуникационно-интеллектуально-информационной технологии. Но, увы, с ничтожным успехом. Того экономического бума вследствие прогресса информационной технологии, какой предсказывали футурологи, не было и в помине.

Сейчас я работаю в самом крупном и важном на планете учреждении, занятом сбором, хранением, обработкой и распределением информации, — в Мозговом Центре при Верховном Конгрессе Западного Союза. Я имею дело с такой интеллектуальной техникой, какая и не снилась самым смелым фантазёрам прошлого. Это, конечно, великое чудо. Я имею в виду не технику, — её давно никто не воспринимает как чудо, — а тот факт, что я получил тут работу. Правда, пока на испытательный срок.

Меня называют просто Ал, если в данный момент поблизости нет другого Ала. Если таковой имеется, для различения употребляют первую букву фамилии, а также номера учреждения, отдела, сектора или группы, в которых я работаю. Эту манеру персонификации людей ввели под влиянием американцев, которые даже своих президентов обозначают сокращёнными и уменьшительными именами, а то и вообще одной или двумя буквами. Это очень удобное средство обозначения. Как номера на автомашинах. И очень демократично. Как по номеру автомашины нельзя установить, является она развалюхой, купленной за три дола на свалке, или роскошным лимузином с самыми надёжными защитными средствами, стоящим целое состояние, так и по идентификационному знаку, например, Би-Джей с какими-то цифрами, нельзя сказать, идёт речь о никому не известном бродяге, ночующем в трущобах Большого Запада и живущем на один дол в неделю, или о сверхмиллионере, имеющем роскошную виллу в ещё уцелевшем райском и престижном месте планеты и тратящем десять тысяч долов в день. Впрочем, миллионеры передвигаются в пространстве не на автомашинах, а на сооружениях без всяких номеров, автомашины же сохранились лишь для низших слоёв населения, да и то лишь по названию. Я как специалист по XX веку настолько заразился языком и способом мышления прошлого, что лишь с усилием возвращаюсь к нашей реальности.