Наблюдая явления нашего общества с позиции отверженного, я сделал для себя важнейшее социологическое открытие. Двигаясь по пути прогресса в будущее, мы так или иначе сохраняем и тянем с собою многие мерзости прошлого, придавая им новые изощрённые формы и даже усиливая. Прогресс цивилизации, который усиленно раздувает наша идеология и пропаганда, есть лишь одна сторона, частичка, острие нашей эволюции, а не весь эволюционный поток. Какое бы достижение цивилизации мы ни взяли, в обществе обязательно найдутся целые районы, группы и слои населения, десятки миллионов людей, которых это достижение, не коснулось. Какие бы дефекты прошлого мы ни взяли, аналогичные дефекты постоянно воспроизводятся и в нашем сверхразвитом и сверхсовершенном обществе.

Судьба поступила со мной так, что я невольно прикоснулся к самым фундаментальным явлениям нашего общественного строя и смог посмотреть на них без всяких скрывающих их покровов и иллюзий. Как мне казалось тогда, я увидел, в чем заключалась самая фундаментальная подлость нашей (западной) цивилизации: мы предоставили человеку свободы, но предоставили их всем, так что в результате мы создали условия жизни, в которых подавляющее большинство формально свободных людей практически не могут воспользоваться ими. Формально я был свободен выбирать профессию, место жилья, работу. Формально я мог развивать любые идеи и предавать их гласности. Но другие были свободны не помогать мне в реализации моих свобод и добиваться реализации свобод для себя. Они сами были в положении, подобном моему. Но по отношению ко мне они выступали как внешняя принудительная сила, сводящая мои свободы на нет. Формально свободные, мы общими усилиями создали механизм беспрецедентного тотального закрепощения.

В отчаянии я хотел продать кусок своего мозга за сумму денег, на которые мог бы скромно прожить несколько лет. Потребовалось заменить часть мозга самому богатому человеку в ЗС — Номеру Один. Чтобы операция была успешной со стопроцентной гарантией, пересаживаемый кусок мозга должен совпадать по нескольким десяткам признаков с мозгом того, кому его пересаживают. Такое совпадение бывает очень редко, для двух людей из десяти миллионов. Вся мощь современной информационной системы и медицины была брошена на поиски такого поставщика мозга для величайшего человека планеты, впавшего к тому времени в состояние полного интеллектуального маразма. Я принял участие в конкурсе, но не подошёл по некоторым признакам. Не подошли и другие. Наконец люди Номера Один нашли подходящего человека. Им оказался бывший студент математического факультета университета, имевший репутацию обладателя феноменальных интеллектуальных способностей, но исключённый из университета, формально — за то, что не мог оплатить обучение, а фактически — за попытку организовать студенческий бунт.

Студент категорически отказался пожертвовать кусок своего мозга. Он ещё надеялся продолжить учёбу и стать выдающимся математиком. Представители Номера Один посулили ему большие деньги, благодаря которым он мог окончить университет и ещё несколько лет прожить безбедно. Врачи гарантировали ему, что его математические способности от этого не пострадают, а ампутированную часть его мозга заменят такой же от другого человека. Но студент упорствовал. Тогда представители Номера Один просто похитили студента и вырезали нужный кусок мозга против его воли. Произошёл скандал. Но его замяли, заплатив кое-какие деньги жертве и огромные деньги тем, кто замял скандал.

Положение моё было безвыходное. Но произошёл тот самый счастливый случай, какие до сих пор у пас превозносят как признак общества равных возможностей, хотя они выпадают с той же степенью вероятности, с какой Золушки превращаются в принцесс. И обязан я этим случаем не людям, а инопланетянам.

Хотя число «достоверных» свидетельств пребывания инопланетян на нашей планете перевалило за десять миллионов, встретить их воочию до сих пор не удалось. Вернее, они являлись незначительным личностям, старикам с низшим образованием, пенсионерам, детям. Но по каким-то причинам они ни разу не встретились с профессорами, академиками, государственными служащими, политиками и вообще с более или менее значительными личностями. И ни разу не заявили о себе официально, как должны были бы сделать разумные существа, представляющие обитателей целых миров. И ни разу не продемонстрировали свою летательную технику соответствующим экспертам. Зато человечество само созрело для того, чтобы послать своих представителей на другую планету. Причём послать вполне официально, на высшем уровне, не для случайных встреч с инопланетянными фермерами, пастухами, пенсионерами и младенцами, а для эпохальных встреч с инопланетянными президентами, канцлерами, премьер-министрами и королями.

После длительных, чрезвычайно сложных и дорогостоящих исследований учёные обнаружили в космосе планету, которую назвали Земля-Два. Они рассчитали, что если сейчас (в ближайшие десятилетия) с нашей планеты Земля-Один отправится космический корабль на Землю-Два, то к моменту прибытия на неё там будут точно такие же природные условия, как на нашей планете, вернее — какие были на нашей планете до того, как мы своим ускоренным прогрессом не превратили её в малопригодную для жилья.

В средствах массовой информации вновь разгорелся интерес к космической тематике, угасший было в последние десятилетия. Вновь вспыхнула космомания. Стало невозможно шагу ступить без того, чтобы в глаза тебе не бросались изображения инопланетян, космонавтов, космических кораблей, других планет, космических катастроф и сражений. А что стало с художественной и научно-популярной литературой, с кино, с театром, с изобразительным искусством! Соединение порнографии, извращений, ужасов, насилия и т.п. с космическими темами породило нечто такое, что даже матёрые развратники и преступники завопили о падении нравов, о снижении интеллектуального уровня и о крахе эстетических критериев. Кумиром молодёжи стал киногерой, изнасиловавший всех женщин и мужчин вновь открытой им планеты и затем придушивший их всех самыми изощрёнными способами. Последние стали популярны среди подростков и детей. Все детские магазины завалили электронными роботами такого рода.

Забавно, что во всех фильмах и книгах на космические темы как инопланетяне, так и наши космонавты выглядят примитивными существами, совершенно неадекватными той технике, какою они распоряжаются, и тем задачам, какие они решают. Нашлись, конечно, теоретики, которые подвели под это «научную» базу. И не совсем абсурдную. Миллионы людей управляют автомобилями и самолётами, работают с компьютерами и прочей современной технологией. Но почти все они суть примитивные существа, точно так же неадекватные тому, с чем имеют дело. Проведите исследование интеллекта королей, президентов, министров, видных общественных деятелей и прочих правителей человечества! Вы будете поражены, насколько плохо они знают и понимают управляемые ими социальные объекты. И тем не менее они достаточно умело управляют автомобилями, самолётами, компьютерами, партиями, правительствами, странами.

Но тут есть одно обстоятельство, сводящее на нет аргументы таких теоретиков: у упомянутых миллионов людей нет претензии на то, чтобы стать интеллектуальной элитой человечества, тогда как причастные к космическим делам существа изображаются с претензией на вершину интеллекта. Правда, это делается с целью идеологического оболванивания масс. А у них свои представления об интеллекте, вполне соответствующие интеллекту кретинов из космоса и улетающих в космос. Ведь и боги древних греков не блистали умом.

Но ещё забавнее то, что ни на других планетах, ни в отношениях между инопланетянами и ни в отношениях между нашими космонавтами в фильмах и книгах нет даже намёков на наш капитализм и демократию. Впечатление такое, будто во всем космосе царствует коммунизм советского образца XX века. Это получается непроизвольно, так как законы демократии и капитализма требуют для своего проявления большие массы людей, большие пространства и периоды времени. Они не действуют в скоплениях людей, ограниченных численно, в пространстве и времени, то есть в квартирах, автомобилях, самолётах, ракетах и т.д. Так что в космосе им вообще нет места. К тому же и в нашем обществе они не действуют так, как их изображает идеология и пропаганда.