— Что случилось?

— Гонцы от императора.

Удивленный Нобунага спешился и принял императорское послание. Низко поклонившись гонцам, Нобунага учтиво произнес:

— Я — простой провинциальный князь и не владею иным искусством, кроме воинского. С тех времен, когда был жив мой отец, мы оплакиваем бедственное положение Императорского дома. Сегодня я пришел в столицу, чтобы встать на защиту императора. Нет большей чести для самурая и радости для всего клана.

Тридцать тысяч воинов торжественно поклялись вместе с князем отдать жизнь за императора.

Нобунага разбил лагерь у храма Тофуку, и в тот же день в столице развесили воззвания. Первым делом организовали стражу для охраны порядка. Начальником дневного дозора был назначен Сугая Куэмон, ночного — Хидэёси.

Один из воинов Оды совершил неприглядный поступок. Он напился и наелся в харчевне и, выложив на стол несколько мелких монет, треть того, что с него причиталось, вышел на улицу.

Хозяин попытался остановить воина, но тот, оттолкнув его, с важным видом пошел прочь. Хидэёси, совершая обход, стал случайным свидетелем этого происшествия. Он распорядился немедленно арестовать виновного и доставить в ставку. Нобунага похвалил стражу, отобрал у провинившегося воина оружие и велел привязать его к дереву у входа в храм с соответствующей табличкой на груди. Он должен был простоять так семь дней, после чего его ждала казнь. Каждый день у храма собирались толпы людей — купцы, самураи, монахи, бродячие торговцы.

Все глазели на несчастного, убеждаясь как в справедливости Нобунаги, так и в жестокости его законов. Суровые указы Нобунаги висели во всех уголках столицы. Кража одной монеты каралась смертью. Никто не жаловался, потому что законы соблюдались даже по отношению к воинам Нобунаги.

Жители Киото с невольным почтением следили за действиями Нобунаги. Шел двадцать первый день со времени выступления из Гифу.

Наведя порядок в столице, Нобунага вернулся в Гифу и обнаружил, что соседняя Микава уже совершенно преобразилась.

В душе он восхищался искусством, с которым Иэясу вел свою провинцию к процветанию. Князь Микавы не желал быть лишь сторожевым псом на задворках Мино и Овари, пока его могущественный союзник Нобунага решает судьбу страны. В отсутствие Нобунаги он разбил войско Удзидзанэ, наследника Имагавы Ёсимото, и захватил провинции Суруга и Тотоми. Своими силами он бы не справился. Помимо военного союза с Одой, Иэясу договорился с Такэдой Сингэном из Каи поделить две провинции, остававшиеся во власти у клана Имагава. Удзидзанэ, имевший вздорный характер, дал кланам Токугава и Такэда немало поводов для нападений.

В стране хотя и царил хаос, но любой полководец знал, что для начала войны все же необходим какой-то предлог, иначе его неизбежно подстерегало поражение. Удзидзанэ завел такие порядки, которые оправдывали вторжение с нравственной точки зрения, и был не настолько умен, чтобы предвидеть последствия своих действий. Все понимали, что он оказался недостойным преемником Ёсимото.

Провинция Суруга отошла клану Такэда, а Тотоми попала под власть Токугавы. В первый день тринадцатого года Эйроку Иэясу перебрался в Хамамацу, в провинции Тотоми, оставив своего сына комендантом крепости в Окадзаки. Во втором месяце ему доставили поздравительное послание Нобунаги.

Ранней весной Иэясу и Нобунага поехали в Киото. Главной целью путешествия было знакомство с красотами весенней столицы и любование цветущей вишней, во всяком случае, так это выглядело со стороны. Люди, причастные к государственным делам, пристально наблюдали за поездкой двух князей, гадая об истинных намерениях.

Нобунага на сей раз действительно задумал развлечься в столице. С Иэясу они ездили на соколиную охоту, вечерами Нобунага задавал пиры, приглашая певцов и танцоров. Со стороны все выглядело безобидно. В день приезда Нобунаги и Иэясу в столицу Хидэёси, ставший военным комендантом Киото, выехал навстречу им в Оцу. Нобунага представил его Иэясу.

— Я давно его знаю. Впервые я увидел его в Киёсу на следующий год после битвы под Окэхадзамой. Немало воды утекло с тех пор. — Иэясу с улыбкой смотрел Хидэёси в глаза. А тот удивился превосходной памяти Иэясу. Иэясу исполнилось двадцать восемь лет, Нобунаге — тридцать шесть, а Хидэёси шел тридцать четвертый год. Со времени битвы под Окэхадзамой минуло десять лет.

В Киото Нобунага первым делом проверил, как восстанавливается императорской дворец.

— В следующем году закончим, — уверил его старший на строительстве.

— Не скупитесь на расходы! — распорядился Нобунага. — Императорский дворец пролежал в развалинах долгие годы.

— Я искренне завидую вам. Вы доказали верность императору не словом, а делом, — сказал Иэясу.

— Да, — не скромничая, ответил Нобунага и кивнул, словно благодаря себя за достойное поведение.

Нобунага не только восстанавливал императорский дворец, но и приводил в порядок казну. Снискал Нобунага и расположение горожан. Видя, что богатые живут спокойно, а простой люд пребывает в мире и согласии, Нобунага весь второй месяц праздно проводил время с Иэясу, отдыхая под цветущей вишней, в чайных домиках, посещая музыкальные представления.

Никто не догадывался о том, что в мирских радостях ум его устремлен в грядущие испытания. Нобунага денно и нощно обдумывал дальнейшие действия. На второй день четвертого месяца его полководцы получили приглашение на совет в резиденцию сёгуна.

— Речь пойдет о клане Асакура из провинции Этидзэн, — заговорил Нобунага о том, что волновало его последние два месяца. — Князь Асакура не обращает внимания на просьбы сёгуна и пока не предоставил ни единого камня на восстановление императорского дворца. Асакура получил назначение на должность правителя провинции от сёгуна и является вассалом императора, однако заботится только о богатстве собственного клана. По-моему, следует наказать его карательной операцией. Что скажете? — обратился он к переполненному залу.

Некоторые из членов совета находились в прямом подчинении у сёгуна, но поддерживали прочные связи с кланом Асакура — кто в открытую, кто втайне, однако сейчас никто не осмелился возразить Нобунаге. У большинства предложение вызвало нескрываемую радость, огорченные предпочли промолчать.

Наступление на клан Асакура означало поход на север, на подготовку которого Нобунага дал немного времени. В день совета издали указ о сборе войска, и двадцатого числа того же месяца оно стояло лагерем в Сакамото. К воинам из Мино и из Овари присоединилось восьмитысячное войско из Микавы под командованием Токугавы Иэясу. На исходе весны по берегу Внутреннего моря двигалась армия численностью почти в сто тысяч человек.

Представ перед войском, Нобунага указал рукой на высящиеся на севере горы:

— Смотрите! Снег на вершинах растаял! Весна приветствует наш поход!

Хидэёси получил звание генерала и возглавил одно из крупных соединений.

— Значит, князь Нобунага не просто развлекался в столице, а дожидался, когда сойдет снег с перевалов, ведущих на север, — усмехнулся Хидэёси, восхитившись мудростью, проявленной его повелителем, пригласившим Иэясу в столицу.

Нобунага, продемонстрировав Иэясу свою силу и успехи, вселил в него желание участвовать в походе. Нобунага оказался ловким политиком! Хидэёси считал предстоящий поход справедливым и прекрасно понимал его пользу.

Выступив из Такасимы, армия переправилась через реку Кумагава в Вакасе и направилась на Цуругу, находящуюся в провинции Этидзэн. Она шла, сжигая вражеские крепости и заставы, покоряя одну горную вершину за другой, и через месяц стояла под стенами Цуруги.

Князья Асакура, вовремя недооценившие Нобунагу, растерялись от внезапного наступления его войска. Совсем недавно Нобунага любовался цветами вишни в столице! Князьям Асакура и в страшном сне не приснились бы знамена Нобунаги в своей провинции.