Кацура, пораженный глубиной его знаний, сообщил своему князю Мори Мотонари о ронине с незаурядными способностями, который может пригодиться клану.

Одаренные люди были тогда желанными повсюду. Самураи, покинувшие родные края и поступившие на службу другим кланам, рано или поздно становятся врагами своих прежних властителей. Мицухидэ вызвали в усадьбу к Мотонари для знакомства. На следующий день Кацура в беседе с глазу на глаз спросил у своего повелителя, какое впечатление произвел на него вчерашний гость.

— Ты прав, на редкость одаренный человек, надо дать ему денег и дорогую одежду и учтиво выпроводить из провинции.

— Неужели он не понравился вам?

— Я этого не говорил. Таланты бывают двух видов: одни наделены истинным величием, а вторые — злодеи. Ученый злодей способен погубить себя и князя, которому служит. В нем есть что-то скользкое. Его яркие и восторженные речи завораживают. Не отрицаю, человек он обаятельный, но я предпочитаю наших испытанных, пусть и туповатых воинов из западных провинций. Мицухидэ на службе в моем войске был бы как журавль среди петухов, поэтому я не хочу иметь с ним дела.

Мицухидэ отправился в Хидзэн и в Хиго. Он пересек Внутреннее море и попал на остров Сикоку, где изучил воинское искусство клана Тёсокабэ.

Вернувшись домой в Этидзэн, Мицухидэ узнал о смерти жены и переходе двоюродного брата Мицухару на службу к другому клану. Прошло шесть лет, а участь его не менялась к лучшему.

Мицухидэ в отчаянии отправился к Эне, настоятелю храма Сёнэн в провинции Этидзэн. Поселившись в домике по соседству с храмом, он стал учить грамоте местных детей, хотя никогда не считал учительство своим истинным призванием. Через два года Мицухидэ прекрасно знал все стороны жизни провинции.

В Этидзэне не раз происходили восстания монахов-воинов секты Икко. Зимой, когда войско клана Асакура разбило полевой лагерь для наступления на бунтовщиков, Мицухидэ сказал Эне:

— Я мог бы дать полезный стратегический совет военачальникам Асакуры. Как вы думаете, к кому мне стоит обратиться?

— К Асакуре Кагэюки, — не раздумывая ответил настоятель.

Мицухидэ, оставив школу на попечение Эны, отправился к Кагэюки. Не имея ни посредника, ни рекомендателя, он просто пошел в лагерь с листом бумаги, на котором изложил свой план. Его задержали, бумагу грубо отняли без обещаний передать ее Кагэюки, и Мицухидэ протомился под арестом два месяца. По перемещениям в лагере он понял, что Кагэюки точно следует его советам.

Сначала Кагэюки с недоверием относился к Мицухидэ, поэтому его и арестовали, но боевые действия зашли в тупик, и он рискнул воспользоваться планом узника. Наконец состоялась их встреча, и Кагэюки выразил Мицухидэ уважение как воину, глубоко познавшему науки и воинские искусства. Он освободил Мицухидэ из заточения и стал понемногу привлекать его к обсуждению важных вопросов, но, похоже, не собирался брать Мицухидэ на службу. Преодолев неловкость, ему самому пришлось заговорить о своей участи.

— Если вы дадите мне мушкет, я застрелю неприятельского военачальника в его же лагере.

— Бери, — ответил Кагэюки.

Не доверяя искренности Мицухидэ, он втайне послал одного из вассалов понаблюдать за ним.

В те времена одно-единственное ружье было бесценным даже для богатого клана Асакура. Поблагодарив за доверие, Мицухидэ с толпой воинов Асакуры отправился на передовую, а когда началось сражение, отправился во вражеский тыл.

Кагэюки упрекнул вассала за то, что тот не выстрелил в спину Мицухидэ.

— Он может быть вражеским лазутчиком.

Через два дня Кагэюки доложили, что предводитель противника застрелен неизвестным во время смотра боевых порядков. Внезапная гибель вызвала панику во вражеском стане.

Вскоре Мицухидэ вернулся в лагерь и сразу же спросил у Кагэюки:

— Почему вы сразу же не атаковали охваченного паникой врага? Как вы можете называть себя полководцем, если упускаете благоприятный случай?

Вернувшись в крепость Итидзёгадани, Асакура Кагэюки рассказал эту историю Асакуре Ёсикагэ. Тот взял Мицухидэ на службу. Однажды Ёсикагэ выставил мишень на крепостном дворе и предложил Мицухидэ продемонстрировать свое искусство. Не владея в совершенстве луком, он все же из ста стрел шестьдесят восемь метко послал в цель.

Мицухидэ определили жалованье в тысячу канов. Ему позволили жить в крепостном городе и поручили сотню юных сыновей вассалов клана, и он приступил к созданию отряда стрелков. Мицухидэ в знак признательности Ёсикагэ за участие в его судьбе несколько лет усердно и бескорыстно обучал воинов владению мушкетом.

Его увлеченность делом возбудила недовольство среди вассалов, которые обвиняли Мицухидэ в чрезмерном рвении и стремлении превзойти всех. В каждом его слове проявлялись блестящий ум и образованность.

— Выскочка! С нами держится надменно! — негодовали вассалы провинциального клана.

Упреки и жалобы доходили и до Ёсикагэ. Неприязнь вассалов наносила вред делу, которым занимался Мицухидэ. Сдержанный по натуре, он повсюду наталкивался на колючие взгляды. Ёсикагэ мог бы заступиться за него, но вассалы удерживали князя от покровительства над чужаком. Злобные суждения о Мицухидэ высказывали даже многочисленные наложницы Ёсикагэ. Мицухидэ был одинок, в крепости он нашел временное прибежище. Он понимал, что обречен на непонимание и ненависть со стороны завистников.

Мицухидэ понимал, что совершил ошибку, согласившись служить Ёсикагэ. Решившись на побег, он не рассчитал все как следует и пристал не к тому берегу. Он коротал бессонные ночи в печальных мыслях о бесплодно прожитой жизни. От душевных страданий у Мицухидэ приключилась болезнь кожи, и он попросил князя отпустить его для лечения на целебные воды в Ямасиро.

Там он и услышал о волнениях в столице и о гибели сёгуна Ёситэру.

— Раз уж сёгуна убили, так и вся страна развалится! — с ужасом пророчествовали жители мирного городка в горах.

Мицухидэ решил немедленно вернуться в Итидзёгадани. Смута в Киото затрагивала интересы всех провинций, поэтому повсюду спешно готовились к возможным действиям.

«Можно уклониться от дел, сославшись на болезнь, но это позорно для воина в расцвете сил», — сказал себе Мицухидэ и отправился к Ёсикагэ.

Мицухидэ предстал перед князем отдохнувшим и здоровым, но тот встретил его холодно. Обескураженный поведением своего покровителя, Мицухидэ удалился. Его перестали звать на советы, а в его отсутствие полк стрелков передали другому вассалу. Ёсикагэ утратил былую привязанность к Мицухидэ, и он вновь стал жертвой всеобщей злобы и собственной тоски.

В эту пору приехал Хосокава Фудзитака, которого словно небеса послали к исстрадавшемуся человеку. Взволнованный Мицухидэ вышел навстречу дорогому гостю к воротам.

По натуре Фудзитака был схож с Мицухидэ. Он отличался благородством и глубокими познаниями в науках. Мицухидэ, давно жаждавший общения с истинно достойными людьми, искренне обрадовался неожиданному визиту Хосокавы, хотя в душе тревожился по поводу цели его приезда.

Фудзитака, происходивший из старинного знатного рода, ко времени тайного приезда к Мицухидэ был изгнанником. Свергнутый сёгун Ёсиаки, бежав из Киото, скитался по стране. Фудзитака обратился к Асакуре Ёсикагэ с просьбой поддержать сёгуна. Хосокава, объезжая одну провинцию за другой, призывал местных князей присягнуть на верность Ёсиаки.

— Клан Асакура примкнет к сёгуну. Если к нам присоединятся провинции Вакаса и Этидзэн, то и остальные провинции Севера поддержат справедливое дело Ёсиаки.

Ёсикагэ склонялся к отрицательному ответу. Страстные речи Фудзитаки о верности и преданности не могли подвигнуть Ёсикагэ на войну за свергнутого сёгуна. Дело заключалось не в ограниченности военной и хозяйственной мощи, просто Ёсикагэ устраивало теперешнее положение в стране.

Фудзитака, поняв, что нельзя рассчитывать на клан Асакура, погрязший в раздорах и распрях, прекратил переговоры, хотя Ёсиаки с немногочисленными вассалами уже держал путь в Этидзэн.