По удалении св. семейства в Египет произошло избиение Иродом младенцев вифлеемских. Ни в живописи катакомб, ни в скульптуре саркофагов до V в. нет ни одного изображения этого события. Ряд изображений открывают собой мозаики Марии Великой[1115]. Ирод в нимбе (символ величия) сидит на троне и жестом правой руки отдает стоящим возле него воинам (рис. 64) приказание избить младенцев. Один из воинов, обращая лицо к Ироду, уже готов сейчас приступить к исполнению приказания. Толпа женщин с распущенными волосами (знак печали), с детьми на руках ожидает своей участи. Сцена очень спокойная, в духе христианского искусства V в. Художник избегает кровавой сцены самого избиения, но дает лишь ясный намек на него. В сирийском Евангелии Раввулы (рис. 13 на стр. 56; л. 286)[1116] уже проглядывает драматический элемент: Ирод, сидя на троне, в короне и нимбе, энергичным движением обнаруживает свой гнев; возле него двое слуг. Палач держит младенца за ногу и уже занес меч, чтобы умертвить его. Мать младенца в отчаянии, старается удержать палача и отнять свое дитя. В подобных формах представлено избиение младенцев на миланском окладе (рис. 27 на стр. 109)[1117], на саркофагах — Максимиана V в.[1118] и арльском XI в.[1119] — и некоторых других памятниках[1120]. Догадка Гарруччи, что на саркофаге арльском в лице женщины художник хотел представить Рахиль, а в двух убиваемых малютках — сыновей ее Вениамина и Ефрема, так как к их потомкам относится пророчество Иеремии о плаче в Раме, приведенное евангелистом в рассказе об избиении младенцев[1121], не может быть доказана: присутствие одной матери вместо многих не дает побуждений видеть в ней указанное историческое лицо; оно объясняется общим стремлением скульпторов, особенно в эпоху упадка древнехристианской скульптуры, к сокращению композиций; подобное же сокращение и в сирийском Евангелии Раввулы, и на вратах пизанских. В кодексе Григория Богослова национальной библиотеки № 510 (л. 137; рис. б5)[1122]: Ирод в красной тунике и пурпуровом паллиуме с таблионом, в золотой диадеме, украшенной драгоценными камнями, важно сидит на византийском золотом троне, возле которого стоят два сановника. Жестом правой руки он отдает приказание палачу, который, с вниманием прислушиваясь к словам Ирода, держит за волосы младенца и заносит над ним огромный меч. Направо воин в каске пронзает копьем праведного Захарию (надпись Ζαχάρι,αζ)[1123]. Повыше — гора, в ущелье которой стоит прав. Елизавета с младенцем Предтечей на руках: воин направляет против них свое копье. Изображение это имеет несколько любопытных сторон. 1) Ирод в костюме византийского императора. 2) Костюм палачей — короткая опоясанная туника (succincta), приподнятая на бедрах, — напоминает костюмы охотников в кодексе Оппиана национальной библиотеки (№ 2736)[1124], в сценах цирка на лестнице Киево-Софийского собора[1125] и др.

64 Мозаика Марии Великой в Риме

65 Миниатюра кодекса Григория Богослова № 510

Костюмы эти показывают, что византийские художники допускали современную им обстановку в применении к отдаленному прошлому. 3) По образцу этой композиции скомпонован в той же рукописи суд Соломона. Соломон в тех же одеждах, что и Ирод; воин, намеревающийся рассечь младенца, в той же позе, с тем же мечом, в той же тунике, что и палач Ирода[1126]. В этом сходстве нельзя не видеть наклонности византийских художников к шаблону. 4) Здесь в первый раз встречаем изображение спасения Предтечи в расселине горы, обычно повторяемое в позднейших изображениях избиения младенцев. В ватиканском минологии (29 Дек., миниатюра Пантолеона)[1127]: Ирод в диадеме и одеждах византийского императора сидит на возвышенном троне и отдает приказания; возле него сателлит с копьем и щитом. Далее — кровавая сцена: воин держит младенца за ногу и вонзает нож в его живот, из которого ручьем течет кровь; на земле в крови два мертвых младенца. Женщина плачущая, с распущенными волосами, с младенцем, сидит возле горы; воин пронзает копьем ее младенца: в женщине этой нельзя видеть прав. Елизавету, потому что: 1) она с открытой головой; 2) младенец ее облит кровью, убит, следовательно, это — не Иоанн Предтеча; 3) пещеры или расселины нет. Все младенцы в золотых нимбах, следовательно, к тому времени они были уже причислены к лику святых. В Евангелии национальной библиотеки № 74 (л. 5): Ирод на троне и телохранитель как в ватиканском минологии. Один из палачей убивает младенца мечом, другой отнимает дитя у матери. Несколько окровавленных детских трупов на земле; несчастные матери рвут на себе волосы, в отчаянии падают на землю, воздевают руки и рыдают над трупами. То же в елисаветградском Евангелии. Сходны изображения в лаврентиевскам Евангелии (л. 7), в Евангелии национальной библиотеки № suppi. 27 (л. 173), в Евангелии ватиканской библиотеки № 1156 (под 26 Дек.; опущен Ирод) и в гелатском Евангелии (л. 19 об.)[1128]: в последнем дети спеленутые; миниатюрист полагал, что событие это произошло вскоре после рождества Христова; другую особенность его составляет изображение прав. Елизаветы с Иоанном Предтечей, скрывающейся от преследования вооруженного воина в расселине горы. В Евангелии публичной библиотеки № 105 (л. 13): главное действующее лицо — воин с мечом, и перед ним одна из несчастных матерей, дети которых пали жертвой подозрительности Ирода; у ног воина труп ребенка с отсеченной головой. В коптском Евангелии национальной библиотеки (л. 6 об.) картина своеобразная: Ирод в короне и пестром узком халате сидит на троне, поджав ноги, с жезлом в руке; воины без пощады колют детей, матери рвут на себе одежды и волосы. Один из воинов укладывает убитых в корзинку, другой несет корзинку на спине. В лицевых псалтырях — лобковской[1129], барбериновой и Общества любителей древней письменности избиение младенцев помещено при псалме ХС, где находятся слова: «падет от страны твоея тысяща… Не приидет к тебе зло, и рана не приближится телеси твоему» (ст. 7, 10); в первых двух оно очень просто, в последней прибавлено преследование прав. Елизаветы с Предтечей и сокрытие их в расселине горы. В греческих стенописях XVI–XVU вв. в старой ираклийской церкви на восточной арке довольно сложная картина: несколько палачей, матерей и спеленутых детей; прав. Елизавета с Предтечей стоит у горы; в отдалении — прав. Захария в нимбе, со свитком в руке стоит перед Иродом и дает объяснения относительно сокрытия сына его Иоанна. За этим объяснением, по преданию, последовало убиение Захарии, отмеченное уже нами в миниатюре IX в. В ватиканском минологии встречаем уже и отдельную постановку этой композиции (5 Сент., л. 14): горный ландшафт; направо в отдалении — палаты, налево жертвенник с шатровым киворием, увенчанным четырехконечным крестом. Между колоннами кивория короткие занавески; на жертвеннике лежит золотой крест. Палач перед жертвенником вонзает нож в горло Захарии, стоящего на коленях с простертыми к жертвеннику руками. Захария в нимбе, с седыми короткими волосами на открытой голове, с седой бородой; верхняя одежда его — короткий красный паллиум, застегнутый аграфом под горлом, нижняя одежда зеленая с золотыми звездочками, оторочена золотом; золотые поручи; золотой нагрудник — логион, на котором виден прямоугольник, составленный из драгоценных камней (Исх. XXXVI). Так представлял себе первосвященнические одежды художник X в. Михаил Влахернский. В стенописях соборов афонских — Лаврского, Иверского (на южном своде), Куглумушского, Каракалльского (южн. стор.) и Филофеевского[1130] избиение младенцев полно драматизма и совершенно соответствует требованиям греческого подлинника, который описывает его так: город (κάστρον); Ирод сидит на троне, возле него два воина; впереди много других воинов с дротиками (φλάμπουρου). На горах другие города, и среди них женщины с малыми детьми; иные убегают, закрывая детей собой и защищая их руками от солдат; иные сидят и рыдают над трупами детей. Там и сям солдаты отнимают детей у матерей: иные колют их (άλλοι σουβλίζοντβζ), другие убивают (άλλοι ξεσχίζοντεζ), третьи отрубают головы (άλλοι άποκζφαλίζοντεζ). Масса детей плавает в крови на земле — одни в пеленках (σπάργανα), другие в одеждах (φορέματα). Елизавета с младенцем Предтечей на руках убегает, оглядываясь назад; за ней гонится воин с копьем; высокая скала разверзается перед ней[1131].