Да, мы реакционная, скрытная, пессимистическая организация. У нас есть агенты где угодно. Нам известны тысячи способов отбить охоту проводить исследования, саботировать эксперименты, искажать результаты. Даже в собственных лабораториях Институции мы действуем осмотрительно и осторожно.
А теперь позвольте мне ответить на некоторые вопросы и отвести обвинения, направленные в наш адрес.
Имеют ли члены Институции богатства, привилегии, власть, независимость от законов? Честность заставляет нас ответить: да! В различной степени, в зависимости от стадии и достижений.
Значит ли это, что Институция является группой родственников, закрытой для других, замкнутой на себе? Отвечаем: никоим образом! Разумеется, мы считаем себя интеллектуальной элитой. А почему бы и нет? Членство открыто для всех, хотя немногие из наших неофитов доходят хотя бы до пятой стадии.
Наша политика? Достаточно проста. Сверхсветовой привод вложил ужасное оружие в руки людей, страдающих манией величия. Имеются также и другие знания, в равной степени доступные; которые могут обеспечить им тираническую власть. И вот поэтому-то мы и контролируем распространение знаний.
Нас едко критикуют как «самозваных божеств», обвиняют нас в педантизме, заговорах, покровительстве, высокомерии, упрямой и самодовольной уверенности в себе — и это самые мягкие из упрёков, которые мы слышим. Нас обвиняют в невыносимо мелочной опеке и в то же время за то, что мы устраняемся от обычных человеческих дел. Почему бы нам не употребить свои знания ради облегчения труда, искоренения страданий, продления жизни? Почему мы остаёмся глухи к подобным призывам? Почему не превратим жизнь человечества в утопию? — Ведь это вполне посильная для нас задача.
Ответ прост, — возможно, даже обманчиво прост: Мы чувствуем, что это — фальшивые блага. Что спокойствие и пресыщение подобны смерти. Несмотря на всю неопытность и страшные издержки, мы завидуем страстной деятельности древнего человечества. Мы считаем, что добытое тяжким трудом, триумф после несчастий, достижение долго желаемой цели являются высшим благодеянием по сравнению с милостыней из рук лицемерного правительства».
(Из телевизионного обращения Мадиана Карбьюка Сотого, достигшего сотой стадии Институции, произнесённого им в 1502 году 2 сентября на планете Мицар VI)
Вопрос, который часто задают членам Институции: Имеются ли среди ваших членов Звёздные Короли?
Обычный ответ: Мы искренне надеемся, что нет!
Девиз Институции: Малое знание — вещь опасная. Большое количество знаний — несчастье!
Правда, завистники перефразировали это так: «Да будет благословенно чьё-нибудь невежество!»
Паллис Атроуд жила вместе с двумя другими девушками в жилой башне на берегу моря к югу от Ремо. Поджидая в вестибюле, пока она поднялась, чтобы сменить платье и подцветить кожу, Герсен вышел на балкон, выходящий к океану, и облокотился на поручень. Огромный сверкающий Ригель опустился низко над океаном, высветив размытую дорожку от берега к горизонту. Впереди, в гавани, образованной двумя пирсами, стояли сотни различных лодок: яхты, парусные катамараны, субмарины со стеклянными корпусами, реактивные аквапланы, на которых можно было мчаться над волнами с бешеной скоростью.
Настроение, охватившее Герсена, было сложным и непонятным даже ему самому. Здесь было и вызывающее участие к самому себе в предвкушении вечера с красивой девушкой — ощущение, которое было неведомо ему в течение многих лет. Здесь была и грусть при виде заката, а закат был действительно красив: небо окрасилось в лилово-розовый цвет, на фоне которого плыли темно-оранжевые облака, окаймлённые тонким ярко-красным контуром. И не сама красота вечера вызывала грусть, размышлял Герсен, а спокойный, безмятежный свет и его угасание. И здесь же была ещё одна грусть — в чем-то схожая, охватившая Герсена при виде жизнерадостной толпы.
Все были изящны и беззаботны, им были неведомы тяжёлый труд, страдания и ужасы отдалённых планет. Герсен завидовал их отрешённости, их умению вести себя в обществе. И все же поменялся бы он местом с любым из них? Вряд ли.
К нему подошла Паллис Атроуд, встала рядом. Она покрасилась в мягкий оливково-зелёный цвет с нежным золотистым налётом. Услышав неуклюжие комплименты Герсена, она рассмеялась.
— Я чувствую себя припортовой крысой, — сказал Герсен. — Мне следовало бы сменить платье.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, — ответила его спутница.
— Это не имеет никакого значения. Что мы будем делать, а?
— Жду ваших предложении.
— Очень хорошо. Давайте отправимся в Авенту и сядем на бульваре, где все любят прогуливаться. Меня никогда не утомляет зрелище проходящих мимо людей. А там уж мы придумаем, что делать дальше.
Герсен согласился.
Они сели в глайдер и отправились на север. Паллис с неподдельной искренностью болтала о себе, о своей работе, о своих мнениях, планах и надеждах. Она была, как узнал Герсен, уроженкой острова Синхай, на планете Ис. Её состоятельные родители владели единственным холодильным складом на полуострове Лантанго; когда они устранились от дел и переехали на Пальмовые острова, её старший брат принял на себя руководство холодильником и родительский дом. Второй по старшинству брат хотел жениться на ней — такая форма брачного союза поощрялась на Исе, первая колония на которой была основана группой Реформаторов-Рационалистов. Он был дюжим, краснолицым, высокомерным и единственное, что умел, — это водить рефрижератор, а такая перспектива вовсе не захватывала воображения Паллис…
Здесь девушка заколебалась, и её оживление несколько уменьшилось, она переменила тему разговора. Герсену оставалось только догадываться о драматических и бесчисленных обвинениях, имевших место. В Авенте Паллис прожила уже два года и, хотя иногда скучила по дому, чувствовала себя счастливой и уверенной. Прежде Герсен не сталкивался с такой безыскусностью и был очарован болтовнёй собеседницы.
