Причин для волнения больше чем достаточно! Шимейн вздрогнула, почувствовав, как Гейдж грудью прикасается к ее спине и, поддерживая рукой мушкет, обнимает ее. Внезапно Шимейн показалось, что она задыхается, и она решила: надо бежать, пока ее смущение не стало заметным.

Отбросив руки Гейджа, она протянула ему мушкет и со всех ног бросилась бежать прочь, крикнув через плечо:

— Я забыла помесить тесто! Мне некогда продолжать урок!

— Шимейн, куда вы? Вернитесь!

Гейдж застыл с разинутым ртом, увидев, как она подхватила юбки и метнулась к задней веранде. Совершенно растерявшись, он перевел взгляд на не менее удивленного Джиллиана.

Парень пожал плечами, оглядел жестяную миску, которая не пострадала при стрельбе, и, показав ее хозяину, с усмешкой заметил:

— Она еще сгодится для еды.

На следующий день, к великому удовольствию Эндрю, Гейджа навестила Ханна Филдс с двумя младшими сыновьями. Пока ребятишки резвились и играли на заднем дворе, Шимейн и Ханна беседовали, наблюдая за ними с веранды.

— Малыш вашего хозяина — просто прелесть, — заметила осанистая, общительная женщина, с улыбкой следя за Эндрю. — Гейдж — прирожденный воспитатель.

— Вы давно знакомы с мистером Торнтоном? — спросила Шимейн, желая разузнать побольше о своем хозяине. С того вечера, когда Шимейн заметила вспышку чувственности в глазах Гейджа, она каждый раз испытывала неловкость, оставаясь с ним наедине — особенно потому, что с тех пор Гейдж Торнтон обращался с ней весьма обходительно. Разумеется, Шимейн не могла прочесть его мысли, но иногда, замечая, как пристально Гейдж смотрит на нее, удивлялась, о чем он думает и чего жаждет.

— Почти с тех пор, как он поселился здесь, — ответила Ханна. — Мы прибыли в колонию за два года до Гейджа. Его жена была настоящей леди, иначе не скажешь. Нет, она не отличалась надменностью и высокомерием, как некоторые, а всегда была приветлива и мила. Я ни разу не встречала женщину, которая любила бы своего мужа так, как Виктория любила мистера Торнтона. Некоторые считают, что он не заслуживал такого отношения, поскольку сам любил только свой корабль, но, по-моему, за всякое дело он брался прежде всего ради Виктории.

— Мистер Торнтон — целеустремленный и одаренный человек, — заметила Шимейн, указывая в сторону аккуратной дорожки, вьющейся среди фруктовых деревьев к хлеву и другим надворным постройкам. — А доказательства его трудолюбия я вижу повсюду.

Ханна искоса взглянула на Шимейн, размышляя, что еще ей известно о хозяине. Маловероятно, чтобы такая девушка смирилась со своим рабством, услышав сплетни, которые распускали за спиной Гейджа Торнтона миссис Петтикомб и ее подруги. Сплетницы строили самые гнусные догадки, и поэтому вынести их нападки были способны немногие. Гейдж устоял. С решимостью стоика он продолжал повседневную работу, давая отпор каждому, кто отваживался приставать к нему с подозрениями. Какой бы ни была причина рокового падения Виктории, Ханна не имела ни малейшего намерения обвинять в нем Гейджа. По ее представлением, осуждение невиновного являлось тяжким грехом. Альма Петтикомб и ее подруги не сознавали, сколько бед способны натворить своими длинными языками.

— Я пришла, чтобы научить вас готовить, — сообщила Ханна, поблескивая глазами. — Но ваш хозяин считает, что вы прекрасно справляетесь со своими обязанностями. Вам и не нужна моя помощь.

— Я только хотела бы научиться печь хлебцы — такие, как в таверне, — живо отозвалась Шимейн. — По пути в колонию я попробовала морские галеты — они не имеют ничего общего со здешними. Чтобы питаться морскими галетами, нужны крепкий желудок и стальные нервы — слишком уж много самых неаппетитных примесей попадается в них.

— Мы можем сегодня же приготовить тесто для хлебцев, — предложила Ханна. — Я принесла с собой целую корзину припасов, думая, что вы, вероятно, уже устали от стряпни. Припасов хватит на обед и хлебцы придутся кстати.

— Тогда, пожалуй, следует забрать детей в дом, пока мы готовим, — обеспокоенно сказала Шимейн. — Недавно меня так напугала ядовитая змея, что теперь змеи мне чудятся повсюду.

— Гнусные твари! При одной мысли о них у меня холодеет кровь! Некоторых из змей называют гремучими — если вы когда-нибудь видели их, то понимаете, почему.

— Не только видела, но и слышала, притом совсем рядом, — передернувшись, призналась Шимейн.

Ханна громко захлопала в ладоши, созывая детей.

— Мальчики, сюда! Малькольм и Дункан, ведите себя прилично, иначе госпожа Шимейн подумает, что у меня не дети, а шайка хулиганов!

Оказавшись в тесной комнате, мальчишки вновь расшалились. В потасовке больше всех досталось Эндрю, как самому младшему, и у Шимейн сердце ушло в пятки при виде, как он упал на пол. Чтобы защитить его, она попыталась разнять старших мальчиков. Сыновья Ханны привыкли полушутя колотить друг друга, а Эндрю мог серьезно пострадать в такой игре. Но несмотря на синяки и шишки, малыш, очевидно, был доволен и рвался в бой. Шумная возня прекратилась, лишь когда Ханна прикрикнула на сыновей:

— Ведите себя как следует, а не то отшлепаю обоих. Вы знаете, я слов на ветер не бросаю!

С этой минуты мальчики уподобились ангелочкам — если не считать лукаво поблескивающих глаз. Они поняли, что материнские угрозы не пустые слова, и потому даже согласились вздремнуть вместе с Эндрю, пока Ханна и Шимейн возились на кухне.

Перед тем как отправиться в гости, Ханна приготовила еду для своей семьи и поручила дочерям подать ужин, если она вернется поздно. Гейдж пригласил соседку поужинать, и Ханна охотно согласилась — была не прочь отдохнуть от бремени обязанностей жены и матери. Еду, приготовленную Шимейн, она поглощала с отменным аппетитом и не стала отказываться от добавки. Наконец Ханна откинулась на спинку скамьи и притворно застонала:

— Надеюсь, лодка выдержит меня — после такого ужина мне ни за что не доплыть до берега. Бедняга Чарли никогда не простит мне, если ему придется самому растить всю нашу ораву!

Гейдж усмехнулся:

— Вы позволите проводить вас домой?

— Надо бы принять ваше предложение — в конце концов, это вы обкормили меня, — весело упрекнула Ханна, а затем взмахнула рукой: — Впрочем, если лодка начнет тонуть, я обвяжу веревкой Малькольма и Дункана, и пусть тащат меня домой.

— Мама! — хором воскликнули мальчики и уставились на мать с раскрытыми ртами. Услышав ее успокаивающий смех, они затеяли перепалку.

— Малькольм поплывет первым!

— Нет, мама, лучше первым брось в воду Дункана! Пусть сам плывет домой!

— Поплывете вместе! — предупредила Ханна, увидев, что сыновья вновь затеяли драку.

Ханна виновато взглянула на Гейджа, тот усмехнулся и предложил:

— Заарканьте их обоих сразу, чтобы не ловить потом.

— Я уже сама думала об этом, — со вздохом призналась мать драчунов. — Не знаю, выживут ли они, если будут все время колотить друг друга!

— Вы только представьте себе, какие храбрые воины выйдут из них, — утешил Гейдж. — Для воинской службы им пригодится детский опыт.

— Что правда, то правда! Но временами я жалею, что между ними никогда не бывает перемирий — во время такой передышки я могла бы освоить свою стратегию: например, как отшлепать их, не отбив себе ладонь!

Шимейн, которая готовила воду для купания Эндрю, едва сдерживала смех, слушая гостью. Снимая с крюка тяжелый дымящийся котел, Шимейн вдруг звонко расхохоталась. К ней присоединился Эндрю, затем не выдержали Гейдж и Ханна. Давно уже дом не наполняли столь радостные звуки. Дружный смех стал для Гейджа чудесной музыкой, согревающей его душу.

Наконец отсмеявшись, Ханна собралась в путь и уже на пороге обратилась к Гейджу:

— Если вы не против, Гейдж, я оставлю вам пару стульев — почините их, когда выберете время. Спешить незачем, но лучше бы починить их до конца года. На первый взгляд они кажутся крепкими, но спинки вот-вот развалятся. Сидеть на них опасно.

— Я непременно починю их, Ханна. А вы уверены, что они не понадобятся вам в ближайшее время?