«Может, забыл? — подумала она, стараясь обуздать испуг. — Мало ли что — стресс…»

— Давай, — неожиданно для себя самой сказала она. — Только глоток. Времени мало. Я раздеваться не буду.

Он кивнул и, не оглядываясь, двинулся на кухню. Она пошла за ним. Наблюдая, как он возится с заварником и кружками, как разливает в тонкий фарфор темно-коричневую жидкость, Лика ёжилась и крепче стискивала пистолет в кармане.

— Как наши? — спросил он. — Тоже прячутся? Тебе сколько сахара?

— Две, — автоматически ответила она. Он на мгновение замер… Лике показалось, что Игорь прислушивается к чему-то. Затем он повернулся к ней.

— Слушай, а может, кофе? Ты же вроде чай недолюбливаешь?

Она вздрогнула как от пощечины. Игорь не мог сказать такое… Он знал о том, что Ликина бабушка умерла, держа в руках большую кружку с чаем. Она до сих пор помнила, как чай стекал по пледу, укрывавшему бабушкины ноги… С того дня этот напиток она не выносила на дух. Игорь знал все прекрасно, как знали Сашка, Борис… Рука Лики, сжимавшая пистолет, рванулась из кармана, и тут же чьи-то стальные пальцы стиснули запястье. Она чувствовала, как ей разжимают ладонь, как отбирают пистолет — и ничего не могла сделать. Что-то похожее на толстый резиновый шланг обернулось вокруг ее шеи, грозя в любой момент пресечь дыхание. Руки ей заломили назад — держали крепко, профессионально, практически не давая возможности пошевелиться.

«Игорь» смотрел на нее в упор и чуть заметно улыбался.

— На чем я прокололся? — спросил он. — Неужто на чае? Она молчала.

— Говорить не хочешь? Ладно… Анжелика, я задам тебе несколько вопросов. От ответов будет зависеть твоя дальнейшая судьба. Вариантов у тебя, собственно, всего два. Либо останешься жить с тяжелой формой амнезии, либо умрешь… а пока будешь умирать, все равно расскажешь все.

— Если я все равно расскажу, зачем же меня убивать? — Она нашла в себе силы усмехнуться.

Он открыл кухонный шкаф и достал оттуда прозрачную банку Лику передернуло от отвращения — в банке извивалась какая-то отвратительного вида тварь, похожая на огромную соплю грязно-зеленого цвета. Слизь непрерывно отращивала ложноножки, пытаясь пробраться сквозь стеклянные стенки, но это было ей не по силам. И все же в нескольких местах стекло утратило прозрачность, став матовым, как будто разъеденное сильной кислотой.

— Вот эта прелесть, — спокойно заметил «Игорь», — питается живой плотью. Проблема в том, что процесс этот очень болезненный. Где-то минут через десять ты будешь совершенно счастлива признаться во всем, ты даже будешь умолять меня выслушать твою исповедь. С одним-единственным условием — чтобы я тебя потом убил.

— Господи, что ж вы за садисты такие! — Лика понимала, что стоящий перед нею «Игорь» ни в коем случае не является человеком. — Неужели в вашем арсенале нет ничего попроще? Ну там, сыворотки какой-нибудь, чтобы человек только правду говорил

— Есть. — Он с готовностью, словно ожидая такого вопроса, кивнул. — Есть, конечно. Но у тебя очень закаленный организм, и сыворотка подействует не сразу. А время, как вы говорите, деньги. Ну что, будем отвечать?

— Спрашивай, — вздохнула она.

Мысленно девушка прикидывала, сможет ли вырваться из железной хватки того, кто стоял у нее за спиной. В любом, даже самом безнадежном варианте попробовать стоило, но необходимо сначала усыпить бдительность. Миша дал ей десять минут… когда срок выйдет, он, как и обещал, вмешается.

— А можно сначала узнать… Игорь… настоящий Игорь — он… жив?

Игорь поддельный равнодушно, но при этом совсем по-человечески пожал плечами.

— Если тебя это так интересует, то нет. Он сказал нам все, что мы хотели услышать… После того как познакомился с этим, — кивок в сторону банки, где за стеклом бесновался клубок протоплазмы. — Так что… извини, его уже ничто спасти не могло. Да мы и не пытались.

— Ясно…

— Вопрос первый. Где остальные?

— Не знаю…

Щупальце стиснуло горло, лишая возможности дышать. Лика отчаянно рванулась, но с тем же успехом можно было бы попробовать разорвать стальной трос. Когда она уже теряла сознание и перед глазами пошли темные круги, удавка неожиданно ослабла.

— Неправильный ответ, — равнодушно заметил «Игорь». — Вас видели вместе — тебя, Круглова и Жданова. Где они?

— Я… я правда не знаю, — прохрипела, отчаянно пытаясь восстановить дыхание, девушка. — Мы разделились. Мы с Сашей пошли искать… Игоря, а остальные… Они мне не сказали, говорили, мол, так безопаснее будет. Саша внизу ждет… в машине… Он сказал, если меня не будет через… десять минут, он уезжает.

— Допустим. — Видимо, такой вариант «Игорь» не предусмотрел, хотя мог бы. Он стрельнул глазами куда-то через плечо девушки, что-то коротко пробормотал на языке, который она не понимала. Затем снова перевел тяжелый взгляд на Лику. — Тогда следующий вопрос…

Михаил в который уже раз взглянул на часы, пытаясь понять, почему он так нервничает. Прошло восемь минут, до конца срока остались еще две. Внезапно этажом ниже открылась дверь. Он осторожно выглянул…

Из двери вышла Лика, за ней — высокий парень в кожаной куртке приятного бордового цвета. Парень захлопнул дверь и, взяв девушку под руку, двинулся вниз. Парня Миша знал, правда только по фотографии. Это, безусловно, был Игорь Вечанов. Лика не оглянулась.

Стараясь ступать бесшумно, Михаил пошел следом. Происходящее ему не нравилось: Лика вела себя не так, как договаривались… Сердце грызло какое-то неприятное предчувствие. Внезапно он напрягся: дверь, которую захлопнул мужчина, осталась открытой — видимо, замок не защелкнулся. Очень медленно, изо всех сил стараясь не шуметь, он стал оттягивать дверь на себя…

А мгновением позже снизу, где Генка изображал бомжа, добравшегося до теплой батареи и устроившегося там на ночлег (изображал довольно бездарно, поскольку для истинного бомжа был слишком опрятен и слишком прилично одет), раздались выстрелы.

Далее Михаил действовал автоматически. Дверь распахнулась настежь от сильного пинка, руки вскинули пистолет, грохнул первый выстрел. Мозг, если бы имелось время, пожалуй, активировал бы состояние «удивления» — открывшаяся глазам картина была вполне достойна кисти художника. Правда, художника за такие картины следовало бы упрятать в сумасшедший дом.