— Значит, выявить далатианина мы не сможем? — Малой выглядел совершенно потерянным. Его так, видимо, привлекала мысль поймать кого-нибудь из этих гадов и разобраться «по понятиям», что теперь, получив от Дана ушат холодной воды на голову, он просто сник.

Лигов отвернулся. Саша очень хорошо понимал многострадального аналитика Службы безопасности, который вынужден был нарушать служебные инструкции одну за другой. Случайно вмешавшись в разборки между саарт-клонами и людьми, он погружался в это дерьмо все глубже и глубже, постепенно отрезая себе дорогу назад. Наверное, в психологии Дана, который ни в коей мере не являлся представителем homo sapiens, было слишком много человеческого — то ли изначально, то ли вошло в его психику за долгие годы работы на Земле.

И теперь он метался, разрываясь между стремлением помочь людям, которые сражались плечом к плечу с ним, и формальными требованиями какого-нибудь внутреннего устава — или чем там в своей деятельности руководствуются работники Службы. Устав требовал невмешательства. Чувства толкали на иной путь.

Трошину не хотелось давить на Дана. Хотя аргументов у него было более чем достаточно — разве не саарты, нанятые метаморфами, убили его, Лигова, коллег? С другой стороны, вполне возможно, подобный аргумент важен только для человека, но не для представителя другой, пусть внешне и сходной, расы. В любом случае, решение Дан должен принять сам — лишь тогда оно будет окончательным, лишь тогда не придется вытягивать из него каждую каплю информации чуть ли не клещами.

А еще Саша подумал о том, что именно сейчас стоит выпить. За упокой. За упокой той жизни, которую все они вели много лет — теперь она окончилась. Навсегда, и не поможет уже никакая реанимация. Это только в фильмах, когда на главного героя охотится половина полиции страны, он умудряется доказать свою невиновность… В реальной жизни такого, увы, не бывает. Вряд ли им вообще дадут возможность сказать хотя бы слово — сразу откроют стрельбу на поражение. Любой из ментов, пожалуй, предпочтет потом разбираться со следователями, чем слушать посвященные ему лично траурные речи. После показанных видеороликов не найдется ни одного человека, способного поверить в то, что все обвинения сфабрикованы… Саша и сам бы не поверил в невиновность человека, увидев, как тот целится и нажимает на спуск автомата…

Можно бежать — в глушь, в тайгу, в пустыню… Пожалуй, уйти за кордон не удастся, обозленная потерями среди своих, милиция перекроет все пути так, что и комар не проскочит. А если и удастся — что толку? У таких преступлений нет срока давности: он и его команда, в которую теперь вошли еще трое, если не считать Лигова, обречены до конца жизни быть дичью. Стоит ли жить, каждую секунду ожидая нападения? А если оно и впрямь произойдет? Станет ли он стрелять в простых мужиков в погонах, искренне верящих, что перед ними маньяк и убийца? А если нет… Сможет ли он, Александр Трошин, дать убить себя; как быка на бойне — безропотно, без сопротивления? А если сможет… тогда стоит ли жить в ожидании этого момента? Он видел мрачные лица товарищей — похоже, у них в головах крутились сходные мысли. Саша поднялся с кресла, почувствовав вдруг, каким тяжелым стало тело, принес из холодильника бутылку водки, предусмотрительно оставленную там хозяином дачи, молча разлил по стаканам. Обвел тяжелым взглядом присутствующих:

— Ну… за победу!

Он и сам не знал, что имел в виду. Одним махом влив в горло обжигающе холодную жидкость, подумал, что тост получился странным. Победа? Можно победить врага, когда он перед тобой. Даже когда врагов много — есть шансы. Но нельзя победить систему.

Дан, как и остальные, влил в себя водку, чуть сморщился. Может быть, на него оказало действие спиртное, может быть, он более не мог выносить той тягостной атмосферы, что пропитала, казалось, каждый кубический миллиметр этой комнаты… Но он вдруг с силой припечатал стакан к столу и, не обращая внимания на треснувшее стекло, решительно заявил:

— Все далатиане, прибывшие на Землю легально, обязаны пройти контроль Службы безопасности. У нас есть их генетические слепки. Я смогу определить далатианина, если он окажется от меня на расстоянии хотя бы пары сдтен метров. Не обольщайтесь, оборудования такого у меня нет. Оно было на основной базе в России, как и в других странах, где имелись представительства СПБ. Ни одна из баз не отвечает на вызовы, но склады могут оказаться целыми, во всяком случае, это не исключено.

— На базе наверняка засада, и туда придется пробиваться с боем, — спокойно заметил Борис. Он не высчитывал вероятность такой ситуации, он просто констатировал факт. Засада… Что ж, надо быть к ней готовыми.

— Согласен с вами, — кивнул Лигов. — Но, думаю, людей там не будет: далатиане не рискнут привлекать внимание землян к технологиям Ассамблеи.

— Ну, други… — Саша легонько стукнул кулаками по столу. — Стало быть, воевать со своей страной мы не собираемся. Остается решить, что мы реально можем сделать. Какие будут идеи? Я предлагаю так… Штурмуем базу. Если все проходит успешно, пытаемся проникнуть в «Арену». Там тоже возможна засада — или спецназ зря получает зарплату. И там будут люди…

— Вряд ли, — заметил Лигов. — Вряд ли там будут люди… Но не думаю, что их отсутствие облегчит задачу.

— Пусть так. Главное в другом: из здания конторы мы сможем уйти на пересадочную станцию. Если, конечно, транспортная система не заблокирована… что не исключено. Другого варианта я не вижу.

— Нужно найти Игоря и Нину. Их нельзя оставлять здесь…-проговорил Борис.

Саша обвел взглядом друзей. Никто не спорил, никто не выдвигал альтернатив. Все понимали — другого выхода просто нет. Либо смириться с поражением, что совершенно неприемлемо для Команды, привыкшей побеждать — пусть сейчас от нее осталось менее половины, — либо бороться. Имея призрачную надежду сохранить жизнь и свободу. Шансы? Шансы есть, хотя их и немного…

— Думаю, надо разделиться. — Борис почесал затылок. — Нам не стоит действовать толпой. Петр, тебе, как я понимаю, известно, где сейчас Нина?

— Известно, — кивнул тот. — Вернее, было известно пару-тройку дней назад. Думаю, она в безопасности, хотя утверждать наверняка не могу. Мой парень прикрывает ее, насколько это возможно, но он… простите, до вашего уровня недотягивает. Не расцените как комплимент.