Бурый еще несколько минут талдычил, насколько опасны вооруженные бандиты… приняты все меры, чтобы задержать… привлечь… воздать… Ну и так далее. Попутно прозрачно намекал на какие-то давние истории, оглашать которые не имеет права в интересах следствия, — там прослеживается почерк мятежного старлея и его дружка-капитана. Речь полковника была довольно невнятной, не раз перемежалась матом, якобы демонстрирующим всю глубину чувств полковника, и содержала такое количество неувязок и нестыковок, что и у Михаила этот фарс вызвал улыбку.

Борис совершенно спокойно переключил телевизор на другой канал — там ту же новость подавали другие журналисты, сохраняя общую направленность. В Москве официально действует план «Перехват», все сотрудники милиции переведены на усиленный вариант несения службы, улицы патрулируют дополнительные наряды. Граждан призывали ни в коем случае не оказывать вооруженным преступникам сопротивления, при этом делался прозрачный намек на то, что свидетелей озверевший Трошин и компания все равно, как правило, не оставляют.

— Это произошло прямо у меня на глазах, — плакала в камеру пожилая женщина, в которой Саша с удивлением узнал соседку Стаса по лестничной площадке. — Я услышала шаги на лестнице, думала, что пришла Таня — это моя внучка… Глянула в глазок — и увидела… — Она зарыдала в голос, очень натурально.

Из ее сбивчивого, перемежаемого всхлипами и соплями рассказа следовало, что дверь Трошину, коего Анна Семеновна, безусловно, сразу узнала, поскольку он посещал ее соседа Стасика довольно часто, открыл как раз сам Стасик, а потом на лестничную площадку вышла и Наташенька, жена его. Они о чем-то несколько минут спорили — она слов почти не расслышала, но там было что-то про пластит и про ментов… А потом Трошин вдруг выстрелил в Стасика, и Стасик упал… А Наташенька завизжала, Трошин ее ударил, а когда она упала, то выстрелил в нее, лежащую, два раза… А потом пришли еще двое — она их не знает, но по фотографиям опознала — и куда-то Стасика и Наташу унесли…

На этой душещипательной сцене старушка разрыдалась, окончательно утратив способность связно говорить.

— Интересно, — глубокомысленно заметил Борис. — Тут у них немного того… концы с концами не сходятся. Стаса убили уже, почитай, больше недели тому как… А по их рассказу получается, что вчера вечером. Насколько я помню, Сашка как раз был в полной отключке. Забавно, забавно…

— Это что ж, мы за сутки столько натворили? — усмехнулся Трошин. — Школу взорвали, райотдел, Стаса замочили… Что там еще?

— Более чем достаточно, — фыркнул Михаил. — Бурый, во-первых, повесил на нас несколько безнадежных висяков, и, во-вторых, поет он явно с чужого голоса. Ему приказали дать определенные показания — он их и дает со всем возможным рвением.

— Думаю, он не один такой, — помрачнев, заметил Петр. — Судя по тому, как поставлена травля, в дело включилась чуть не вся московская милиция. Глядишь еще и войска введут. Факты, конечно, подтасованы, что видно невооруженным глазом, но приказы исходят сверху, а когда приказы однозначны, задумываться подчиненным как-то не с руки. И поэтому нас будут ловить — долго и упорно.

— Знаете, — чуть хрипло пробормотала Лика, — а ведь репортажи убедительны — и впрямь начинаешь думать, что именно Саша убил Стаса с женой…

— … Уважаемые телезрители! Только что нам доставили видеопленку, снятую в момент убийства депутата Филимонова. Разумеется, мы не можем раскрыть личность оператора, поскольку этому человеку грозит серьезная опасность — как и любому вставшему на пути озверевших подонков. Мы, в студии, еще не знаем, что на этой пленке… Итак, запись.

Кадры, сделанные весьма посредственной камерой, запечатлели улицу, проезжающие машины… Затем в поле зрения попал большой «Линкольн», украшенный белыми лентами и роскошной куклой в облаке белых рюшечек… Молодая пара у автомобиля — жених и невеста… Вдруг слышатся резкие щелчки, затем короткий треск — камера резко поворачивается, наплыв… Может, аппарат и посредственный, но держит его в руках явно профессионал. Отчетливо видно лицо Саши, держащего у пояса автомат и в упор всаживающего пулю за пулей в невидимую мишень. О, а вот и мишень — человек лежит на асфальте, видно даже, что его светлый плащ испещрен дырками от пуль. Снова камера нацеливается на стрелка. Он небрежно перебрасывается парой слов со стоящим рядом напарником — Женька, узнав себя, возмущенно фыркнул, — вдвоем они садятся в машину. За рулем сидит… Да эту лысину, пожалуй, вспомнят многие, близко знающие Петра. Тем временем камера возвращается к молодоженам. Жених стоит на коленях, у него на руках лежит девушка в белом, и по воздушному шелку расползаются отвратительные пятна…

— Здорово сделано, — вздохнул Женька. — Интересно, чем мне помешал этот мужик? Я его и по телику-то видел всего несколько раз. Он, вообще говоря, полный мудак, но не настолько же, чтобы его мочить…

— Ребята, вы не слишком спокойно подходите к ситуации? — осторожно поинтересовалась Лика. — Мне показалось, или на нас и в самом деле объявили полномасштабную охоту?

— Не показалось, — серьезно кивнул Михаил. — Я тебе даже больше скажу. Нас никто не собирается задерживать. Просто пристрелят… если смогут, конечно. На такой случай имеется негласное разрешение — типа лицензии на убийство. Никто, конечно, в этом не признается, но, понимаешь, старая формулировка — «взять живым или мертвым» — подразумевает, что можно, в общем-то, и так и сяк. А после таких кадров… Все полны праведного гнева.

— Да уж, — согласился Саша, — тут нервами делу не поможешь. Нам надо спокойно оценить обстановку и решить, какую избрать стратегию и тактику поведения. Мишка прав — нас просто ухлопают при задержании. Даже если мы дружно поднимем лапки кверху.

Он вернулся к столу, задумчиво повертел в руках бутылку пива, потом со вздохом отставил ее в сторону.

— Мне кажется, что все это звенья одной цепи. Мы разделались с воином-саартом, и его наниматель включил другие рычаги…

— «Лыжники», — догадался Штирлиц», — снисходительно ухмыльнулся Малой. — Тут и тупому ясно, что охота организована. Не смогли убрать нас тихо — теперь постараются убрать шумно, только и всего.