С шоссе послышался визг тормозов — возле «Волги» остановился джип. Из него выскочили несколько мужчин. С такого расстояния было сложно понять, чего им, собственно, надо, но, похоже, они не намеревались проявить мудрость и рвать когти. Напротив, все трое двинулись в сторону леса, откуда гремели автоматные очереди и резко хлопали пистолетные выстрелы.

Дерево, прикрывавшее Трошина, перестало быть достойным убежищем: клоны подошли слишком близко. Саша отступил, отчаянно сожалея, что на базе Службы не нашлось бронежилета. Хотя бы плохонького — все какая-то защита. Теперь ему приходилось рассчитывать только на свою ловкость и удачу. Да на Дана.

Лигов нажал на спуск и услышал лишь глухой щелчок — в пистолете кончились патроны. Он метнулся в глубь леса, но резкая боль обожгла ногу, коротышка тяжело упал в снег. Лигов услышал скрип снега под тяжелыми шагами.

Люди говорят, что за мгновение до смерти перед глазами проносится вся прошедшая жизнь. Дан думал о том, как же глупо все получилось. Он — рядовой эксперт Службы, далекий от войны и насилия… Зачем он полез в это дело? Лет двадцать он искренне верил, что непыльная работенка, доставшаяся ему, невыносимо скучна. День за днем, год за годом нудный анализ донесений следящих устройств и немногочисленной агентуры, систематизация, подготовка отчетов… Его ни разу не приглашали принять участие в какой-нибудь масштабной операции. Он был клерком — просто клерком, занимавшимся исключительно информацией. И это его вполне устраивало. А сейчас он — специалист по компьютерам, мастер анализа, эксперт по прогнозам — лежит в снегу, чувствуя, как пульсирует боль в пробитой навылет ноге, и лихорадочно пытается воткнуть в пистолет новую обойму. И понимает, что не успеет…

Руки еще пытались заниматься делом, а глаза уже неотрывно смотрели в лицо саарта. Клон был олицетворением равнодушия. Ничто не могло лишить его лицо этой маски — ни трупы спутников, ни собственные травмы. Он не испытывал ненависти к тому, кого собирался добить. Для клона это было всего лишь работой… Работа будет выполнена, и его, клона, тоже ликвидируют за ненадобностью. У каждого своя судьба.

В треск автомата вплелся еще один звук — резкий и незнакомый. Саарт, уже почти готовый произвести контрольный выстрел, рухнул на одно колено. Он был жив и, наверное, даже цел — пуля, выпущенная почти в упор, с десяти шагов, не смогла пробить бронекостюм. Она сделала, может быть, гораздо более важное дело. От неожиданности саарт выпустил из рук винтовку, которая моментально скрылась в рыхлом снегу.

Обойма, еще мгновение назад такая непослушная, скользнула в рукоять пистолета. Щелкнул затвор, досылая патрон в патронник. Лигов вскинул руку. Он был плохим стрелком, потому что впервые взял в руки оружие всего лишь пару дней назад. Да и разве это умение, которым стоит гордиться цивилизованному существу, полноправному гражданину Ассамблеи? Но Дан не мог промахнуться. И не промахнулся — саарт так и не поднялся с колена.

Среднего роста человек склонился над Даном. Его лицо, не слишком симпатичное, не выражало угрозы.

— Ранен? — спросил он коротко.

— Царапина, — скрипнув зубами, выдохнул Дан. — Ты кто?

— Твой ангел-хранитель, — усмехнулся незнакомец. — Ладно, я пошел. Дела, брат…

— В голову… — крикнул ему вслед Лигов. — Стреляй им в голову!..

Сейчас его не интересовала личность этого «ангела-хранителя», как и то, какими судьбами он оказался здесь в такое время. Важно было другое — теперь у них появлялся шанс. Пусть призрачный. Три «ангелочка» да они с Трошиным… Ну, пусть его, Дана, можно считать только за половинку — все равно это уже сила. Есть возможность снова утереть нос клонам. А разобраться в деталях можно и позже. Убедившись, что все саарты плотно увязли в перестрелке, Дан принялся, морщась от боли, затягивать рваную рану на бедре…

Саше удалось перекинуться с Михаилом лишь парой слов. Потом стало не до болтовни — дела их становились все хуже и хуже.

Теперь все пятеро заняли круговую оборону на холме. Там, внизу, у его подножия, было не менее десятка саартов. Примерно столько же тел — неподвижных и безжизненных.

Хотя страха клоны и не ведали, но когда они потеряли чуть не половину своих — это их немного вразумило. Тут уже не страх диктовал правила поведения, а вбитое в головы стремление выполнить приказ. Если клоны дадут себя ухлопать, кто доведет порученное до конца?

Обе стороны заняли выжидательную позицию, обмениваясь редкими выстрелами — больше для порядка, чем с целью реально склонить чашу весов на ту или другую сторону. Стратегически позиция людей выглядела более выгодной — холм, пусть и невысокий, давал кое-какой обзор, да и деревья здесь росли не так густо, следовательно, клонам было сложно подобраться вплотную незамеченными. С другой стороны, у клонов двойное превосходство в численности, а их оружие уступало лишь автомату Трошина.

Пятеро… Вернее, четверо. Одинцов лежал пластом на снегу, тяжело, с хрипом втягивая в легкие воздух. На губах пузырилась кровь — рана была тяжелой, вполне возможно, что и смертельной. Тем более когда нет рядом ни больницы, ни врача. Пулю Гена поймал уже здесь, наверху, — похоже, клоны постепенно осваивали снайперское оружие. Все остальные тоже были так или иначе оцарапаны, но их ссадины не шли ни в какое сравнение с дырой в груди Геннадия.

— Дан, ты можешь ему помочь? Лигов замялся, отводя глаза в сторону:

— Это… Александр, я не имею права. Невмешательство… Саша почувствовал, что белеет от бешенства. Взяв Лигова за грудки, он тихо прошипел:

— Слушай, ты… Мне глубоко насрать на ваши правила, на всю вашу траханую Службу, понял? Хороший человек концы отдать может, ясно? Давай, лечи! А то я сам тебя…

Лигов вздохнул и, смерив Александра злым взглядом, пополз к Генке. Тот уже еле дышал, кровь текла из угла рта. Дан положил руки на рану, вздрогнув, как от удара током, и вперил в кровавую дыру свой немигающий взгляд. Геннадий дернулся, тело выгнулось дугой, он вдруг задышал часто-часто, как собака, а из отверстия ударила струя крови.

В этом красном потоке, стремительно уносившем жизнь, вдруг что-то блеснуло, скатилось по пуховику и упало в снег.