— Плейшнер увидел сорок восемь утюгов, расставленных в шахматном порядке… Откуда я знаю? Все может быть. На их месте я бы сделал именно так. Там наша машина, наши вещи, телефон. Что бы ни случилось, мы наверняка пойдем именно туда.

— А стоит ли поступать так, как от нас ожидают? — с сомнением спросил Малой.

— Дело в том, друг, что у нас нет выхода. Очень жаль, что и они это знают.

К избушке вышли уже в сумерках. И без того обеспечивавшие неплохую маскировку костюмы теперь, в густой тени деревьев, делали своих новых владельцев совершенно невидимыми. Ко всему прочему, они оказались еще и очень теплыми — уже через четверть часа ходьбы оба охотника поняли, что надобность в утепленных куртках полностью отпала. Бросать их, впрочем, не стали — не ехать же в город в новых, пусть и достаточно симпатичных, но все же странных нарядах?

Отменная маскировка и тот факт, что Женька мог различить Бориса с десяти шагов только по темному рюкзаку, означали, помимо прочего, еще и то, что столь же трудно будет увидеть и притаившихся в засаде врагов. Если засада имеет место, конечно. С одной стороны, усадить где-нибудь на дереве стрелка было бы неплохо… С другой — в такой тьме, чтобы надежно перекрыть периметр, нужно очень уж много людей. Или нелюдей.

Избушка, невесть кем и когда поставленная в лесной глухомани и почти вросшая от времени в землю, была местом, в определенных кругах довольно известным. Всегда находились доброхоты, которые ее латали, вставляли стекла, меняли подгнившие доски, поддерживали запас дров и обязательный в таких местах минимальный набор продуктов, спичек и прочих мелочей, присутствие которых не замечаешь, а отсутствие может в мгновение ока превратиться в серьезную проблему. Кто-то явно сведущий в своем деле привез материалы и переложил печь, а другой умелец даже припер резные наличники на окна, правда смотревшиеся на лесной избушке как на корове седло. Домик прямо-таки навевал воспоминания о чем-то патриархальном, посконном… В общем, о чем-то очень добром. Охотники любили это место и приезжали сюда довольно часто. Там, в избе, был даже пухлый журнал, куда каждый из постоянных посетителей аккуратно записывал, когда и на какой срок намеревается остановиться в «лесной гостинице».

Жилье встретило путников абсолютно темными окнами и полным отсутствием признаков присутствия человека. Или, если угодно, нечеловека. Если бы не стоящий во дворе темно-зеленый, сейчас кажущийся черным, джип Бориса, можно было бы подумать, что избушка давно и надежно заброшена.

— Ты думаешь, они начали искать нас отсюда? — едва шевеля губами, спросил Евгений. Казалось, звук его шепота разносится метров на сто вокруг — такая стояла тишина.

До дома оставалось метров сто — как раз расстояние эффективного выстрела. В том что настоящих снайперов среди странных существ нет, никакой уверенности не было. Хотя, если предположить полную идентичность клонов, и стрелять все должны одинаково паршиво. Только вот теперь Борис в этом сомневался — последний стрелок явно владел оружием лучше коллег. Правда, могло и показаться…

— Не знаю, — ответил он еще тише. — Будь здесь. Если что, прикроешь.

Он бесшумно опустил рюкзак в снег, натянул на голову капюшон, так что остались неприкрытыми разве что одни глаза, и скользнул вперед, к домику, сразу растворившись в тенях. Вокруг по-прежнему не было ни звука, ни намека на движение. Евгений поудобнее улегся в снег, порадовавшись теплому и непромокаемому комбинезону, и уперся глазом в прицел. Перекрестие обшаривало окна, дверь, двор… Никого

Вдруг ему показалось, что он заметил шевеление. Но он тут же сообразил, что видит Бориса. Тот был уже у самого дома.

Круглов и в самом деле достиг цели и теперь решал сложную задачу. Если в доме ждет засада, то проникнуть внутрь, не произведя шума, не удастся. Почему-то на сердце было неспокойно, и он снова доверился интуиции. Здесь их, похоже, ждали. Он мельком осмотрел снег во дворе, убедившись, что в полумраке ничего не разобрать.

Внезапно в голову пришла идея. Плохая идея, в случае ошибки обещавшая лишить и его, и некоторых людей, которых он знал лично, и еще неизвестно скольких, которых он не знал, прекрасного места для охоты. Впрочем, потом все можно будет поправить. Нужно будет поправить… Лишь бы оно было — это «потом». Но, черт подери, жалко…

Задняя стена дома не имела окон. Именно там стоял джип, а возле него, прямо на земле, застыла пластмассовая канистра, на четверть заполненная бензином. Он как раз заливал бак утром, привыкнув все делать заранее, когда его отвлек Женька каким-то пустячным вопросом. Борис поставил канистру на землю, потом и забыл о ней. Вот она, на том же самом месте, всего в нескольких шагах. Конечно, есть вероятность того, что и джипу достанется по полной программе, но с этим риском приходилось мириться. Да и не возлагал он на машину особых надежд— не полные же они придурки, в конце концов, наверняка машину вывели из строя в первую очередь. А то и начинили чем-нибудь взрывоопасным — с них станется.

Очень тихо, без бульканья, жидкость потекла на бревна, пропитывая воздух парами бензина. Оставив канистру там же, он отполз подальше, чиркнув старенькой зажигалкой, подпалил кусок смоченной в горючке ветоши и швырнул ее на влажные бревна. А сам, уже не особо прячась, метнулся к опушке леса. Весело рванулось к небу ослепительно яркое в сумерках пламя. Спустя считанные секунды, когда он уже находился под надежным прикрытием деревьев, бахнул взрыв. Рванула канистра, и вея глухая стена дома разом запылала. Борис рухнул в сугроб, стараясь, чтобы заснеженные кусты были между ним и пылающим домом, и приник к прицелу.

Через полминуты он решил, что зря спалил отличную охотничью избушку и всякий, кто о его деянии узнает, ни в жисть ему не простит. А мгновением позже из дома вынырнула еле заметная, мгновенно слившаяся с белым снегом тень. За ней последовала вторая, третья…

Бревна радостно трещали, подставляя бока всепожирающему огню. Тот торжественно гудел, дорвавшись до пищи. Песнь огня как нельзя лучше заглушала хлопки винтовки. Борис стрелял холодно и расчетливо, как на стрельбище, не торопясь и не допуская ошибок. Выстрел — смена позиции. Выстрел — смена позиции… Он молил Всевышнего только об одном — чтобы Женька сдуру не начал пальбу. Пацан стреляет неплохо, очень неплохо, можно сказать, с оружием в руках родился, но его никто и никогда не учил основам снайперской тактики, где самое главное не просто попасть в цель, но еще и не угодить при этом на мушку снайперу противника.