«Конечно, она дура и сука, — подумал про себя Трошин, медленно остывая. — От нее бы не убыло, если бы она сказала раньше. Но на табло действительно написано».

— Каждый будет тут ходить и указывать, как мне работать!..

Не желая предоставлять склочнице возможность и дальше развивать благодатную тему, Саша молча вернулся к Леночке, подхватил сумку и двинулся к другой стойке. Оставалось надеяться, что других инцидентов не произойдет.

В тот же день, ближе к вечеру, распаковывая сумку в номере отеля, Саша вдруг испустил сочное ругательство, заставившее Леночку чуть не подпрыгнуть от неожиданности.

Что случилось?

Он молча протянул ей свой сотовый. На телефоне виднелась солидная вмятина, и работать он, разумеется, отказывался наотрез.

— Где ты его так? — Леночка тут же успокоилась. Ну раздавили телефон, и черт с ним. Во всяком случае, теперь этот противный Штерн не сможет позвонить и сорвать их полноценный отдых. Воистину, если бы не рок, телефон следовало бы сломать самой. Или ненароком «забыть» его дома.

— Не знаю, — сокрушенно покачал головой Александр. — Может, в аэропорту. А может, мальчишки, что носильщиками подрабатывают. Теперь-то какая разница?

— Никакой, — согласилась жена. — И вообще, пойдем на пляж, сейчас уже не так жарко. Говорят, если купаться ночью — видно, как вода светится.

— Пойдем. — Саша взял полотенце.

Выходя из номера, он тихо надеялся, что за ними никто не увяжется — прежде всего имея в виду прилипчивого Дана— и они смогут спокойно разместиться под зонтиком вдвоем. Тем более что на Леночку Дан произвел самое благоприятное впечатление, поскольку расточал комплименты, пару раз порывался поцеловать ручку и к тому же, как оказалось, знал невероятное количество анекдотов, каковые из него сыпались, как из прохудившегося мешка. Леночка с удовольствием поддерживала с Лиговым беседу, а Саша почему-то злился и все больше замыкался в себе. Поэтому он и мечтал по пути не встретить Дана.

Некоторым мечтам просто не суждено осуществляться.

Мужчина шел по ночной улице, полной грудью вдыхая свежий ночной воздух. Снегопад, долгожданный и желанный, недавно закончился, и последние снежинки лениво кружились в воздухе, становясь видимыми в ярком свете редких фонарей, и плавно спускались на укрытый белой пеленой асфальт. Гарь, смог, переполнявшие воздух еще несколько часов назад, почти полностью исчезли, сметенные рухнувшим с небес потоком. Жаль только, что все закончилось так быстро.

Да, город стал чище, по крайней мере внешне. Завтра утром снег уже не будет столь ослепительно белым, а к вечеру и вовсе примет типичный для мегаполиса серый, местами переходящий в черный цвет. Но это случится потом, а сейчас деревья, каждая веточка которых была обтянута белыми перчатками, казались сказочными.

Мужчина шел не спеша, любуясь заснеженной улицей и не обращая особого внимания на то, что тротуар сделался довольно скользким, что светит едва ли один из пяти фонарей…

Скрип снега под его ногами почти заглушал шаги другого человека. Идущего позади.

Впрочем, если бы он и услышал чужие шаги, вряд ли это заставило бы его насторожиться — ни тени беспокойства, скорее всего, у мужчины не возникло бы. Он не боялся никого и ничего. И не потому, что был глуп — говорят, только дураки ничего не боятся, — нет, он просто весьма точно оценивал свои шансы. И эта оценка, ничуть не преувеличенная, позволяла ему утверждать с полной уверенностью: здесь, на этой ночной улице, в этом городе, таком знакомом и предсказуемом, ему бояться нечего. Вряд ли какой-нибудь искатель приключений, вознамерившийся исследовать содержимое карманов дорогой кожаной куртки, сумел бы уйти восвояси на своих ногах.

На самом деле подобных «искателей» в обозримом прошлом было трое. Один из них после короткого разговора с владельцем кожаной куртки мудро убрался с дороги. Кто знает, что подвигло молодого парня, нервно крутившего в руке хлипкую даже на вид «бабочку», на столь взрослый и разумный поступок. Может быть, он внял своему внутреннему голосу, который посоветовал ему делать ноги, пока есть что делать. А может, просто увидел в глазах человека, к которому подвалил на темной улице, нечто такое, что понял — это не его клиент. В общем-то причины не так уж и важны. Важно другое — юный грабитель остался цел и долго после той ночи не решался выйти на улицу, опасаясь встретиться со странным прохожим еще раз.

Двое других оказались менее понятливыми или более пьяными. Алкоголь заглушает голос разума, если у тех молокососов, считавших ошибочно, что любая проблема решается кастетом и велосипедной цепью, вообще был разум. Алкоголь затмевает сознание, иначе они наверняка почувствовали бы, что одинокий прохожий, спокойно шагающий по «их» району, плевать хотел и на накачанные в расположенном недалеко подвальчике молодые мышцы, и на вышеупомянутые железки, круто выставленные напоказ.

В общем, тем двоим не повезло. В тот день у мужчины было не слишком благодушное настроение, и он, в другое время ограничившись бы, возможно, парой увесистых подзатыльников, не сумел сдержать себя. Сорвался. Конечно, отобрать сумочку у какой-нибудь беззащитной женщины было бы оболтусам куда проще, но выглядело это слишком «дешево». Не подвиг — откуда ни посмотри. А мальчиков тянуло на подвиги. Как оказалось, зря. Вечером следующего дня, после того как их обоих перевели из реанимации в палату для тяжелых, они, с трудом шевеля закованными в гипс челюстями, пытались вспомнить, что же произошло там, на темной улице. Настырный дядька из милиции очень просил об этом, не обращая внимания на ворчание врача, утверждавшего, что беседовать с вверенными ему обломками можно не раньше чем через неделю. Они не вспомнили почти ничего… хотя и не скрывали, что обратились к прохожему отнюдь не с просьбой дать закурить. Оба понимали, что в данной ситуации милиция никакого обвинения им не предъявит. В памяти остались только темная фигура, их невинная просьба — что-то связанное с содержимым карманов, — а потом наступила темнота…

Мужчина подумал, что взять такси сейчас было бы просто преступлением. Вечер прямо-таки требовал неспешной прогулки. Идти было довольно далеко, и он свернул с улицы в еще более темный переулок — только редко освещенные окна позволяли ему видеть дорогу. Не то чтобы этим он сильно сокращал путь, но зато тропинка вела через небольшой парк, где сейчас, наверное, на диво хорошо…