— Мишка, я… Я не могу сказать тебе, чем занимается фирма помимо компьютеров. — Саша говорил осторожно, понимая, что эта осторожность и аккуратность не укроются от внимания опера, однако другого выхода не было. — Не имею права. Ты можешь думать, что хочешь, но… Лучше просто прими на веру — в нашей работе нет ничего, подчеркиваю, ничего незаконного. Знаешь поговорку — трудно искать черную кошку в темной комнате, особенно когда ее там нет. Мишка, в этой комнате нет кошки. Никогда не было и не будет.

— Ну и славно, — внезапно осклабился Мишка и потянулся к бутылке. — Классный у тебя коньячок, Санька, давай еще по маленькой. И прости, что я тебя с утра нагружаю— служба… А, плевать на нее. В конце концов, могу я поболеть? Твое здоровье.

— Аналогично…

Они сидели еще часа два. Александр так и не смог понять, оказала ли на приятеля его тирада хоть какое-нибудь воздействие или Мишка все же решил прекратить допрос, уразумев, что толком ничего не добьется, и теперь будет принимать иные меры — как это у них называется? — оперативного характера. Помешать ему Александр не мог — разве что переговорить со Штерном и переманить Михаила в «Арену». С другой стороны, если не уделять больше внимания внешней стороне деятельности фирмы, то скоро в ее штат надо будет таким же образом переманивать следующего мента, а за ним третьего, четвертого и т.п. Это тоже никуда не годилось.

Бутылку коньяка они незаметно прикончили — под воспоминания о давно ушедших днях янтарная жидкость шла очень хорошо. И расстались вновь друзьями, с крепкими — не как дань обычаю, а по-настоящему крепкими — рукопожатиями, просьбами забегать и планами летом махнуть куда-нибудь на рыбалку деньков на пять, если, конечно, Мишке дадут отпуск, о чем тот втайне мечтал.

И уже спускаясь по лестнице, Александр вдруг понял, что спокойной жизни пришел конец. Вряд ли Мишка оставит это дело, но, даже если и забудет разговор, все равно наступил какой-то переломный момент, пройден какой-то очень важный этап, горка, и теперь все покатится вниз, под откос. Сначала медленно, почти незаметно, а потом все больше и больше набирая скорость, пока спуск не сделается опасным, пока каждое неверное действие не станет грозить серьезными последствиями. И он был почему-то совершенно уверен, что спуск этот начался именно сегодня, именно сейчас.

А Михаил все так же сидел на шатком стуле у окна, перед ним лежала свежая газета, так и оставшаяся нераскрытой.

— Черная кошка в темной комнате… особенно когда ее там нет, — тихо сказал он вслух, обращаясь к крошечной фигурке, что внизу садилась в машину. — Проблема в том, друг мой Санька, что ты и сам не знаешь, есть ли в вашей темной комнате эта кошка. А она вполне может там быть… Тебе просто очень трудно ее найти.

Уже в который раз Александра посетила мысль, что Штерн говорит ему далеко не все. Он копался в компьютере, пытаясь разыскать среди файлов пресловутый Кодекс Арены, цитатами из которого его время от времени потчевал начальник, Но полного текста в руки никогда не давал. Если, конечно, этот текст существовал — на русском, понятно, языке. Основные положения Кодекса — те, что имеют непосредственное отношение к проведению Споров, — Саша знал. Но он подозревал, что его знание — лишь верхушка айсберга. Кто его знает, что скрывается в недрах документа, о котором Штерн всегда говорил с таким уважением?

Наконец, утратив последние надежды, он оттолкнул клавиатуру. Безнадежно. Нужной информации не было — довольно странное обстоятельство, компьютеры «Арены» содержали огромное количество файлов, за которые примерно половина ученых Земли продали бы душу дьяволу. А Кодекса не было… Или его никто не счел нужным перевести, или Штерн считает, что его Команде знать документ не следует.

Отпуск, который капитан планировал, пришлось отодвинуть. Леночка будет недовольна, хотя Саша ей ничего конкретного и не обещал. Просто это воздушное создание, несмотря на вполне зрелые годы, понятие «скоро» обычно понимала как «завтра». И уже вовсю приступила к комплектованию чемодана — по крайней мере, вернувшись со встречи с Михаилом, дома он ее не застал. Ленка умчалась в поход по магазинам в поисках какого-то совершенно уникального купальника, который должен был в перспективе свести с ума всех немцев, шведов, итальянцев и прочих лиц мужского пола, коих предполагалось встретить на заграничном пляже. Собственно, можно в качестве средства успокоения сказать Ленке, что она имеет лишнюю неделю-другую на подготовку.

Вопреки обыкновению, в ближайшее время ожидалась еще одна Арена — куда более серьезная, многоэтапная. В этот раз предметом Спора стал пояс астероидов одной из малоизученных систем — точнее, эксклюзивные права на его разработку. Неожиданно оказалось много претендентов — причину Штерн объяснил достаточно невнятно, явно не желая вдаваться в подробности. Александр только понял, что дело тут отнюдь не в добыче ресурсов: пояс содержал — или мог содержать — что-то очень ценное для многих рас. Хотя, в общем-то, Саше это было интересно не более чем в познавательном плане.

В данный момент его более волновало другое. Мишка ведь не успокоится — если уж железный опер во что-то вгрызся, то, как бульдог, не отпустит. В то же время Штерн в последнее время вел себя как-то странно. Был рассеян, говорил иногда невпопад, да и вообще, казалось, избегал контактов с подчиненными и предпочитал уединяться у себя в кабинете с очередной кружкой коньяка. Если бы речь шла о нормальном человеке, Саша решил бы, что шеф ушел в запой. Когда он попытался обрисовать Штерну проблему с конспирацией, тот лишь махнул рукой, сохраняя на лице выражение полного безразличия.

— Пусть вас это волнует меньше всего, Александр Игоревич. Все необходимые меры приняты, и о последствиях нездорового интереса вашего приятеля беспокоиться не стоит.

Трошин пожал плечами:

— Мне кажется, это достаточно серьезный вопрос.

— Ваше дело, Александр Игоревич, побеждать в Спорах. А мое — обеспечивать должную организацию процесса. — В голосе Штерна послышались крайне редкие нотки раздражения. — В том числе и меры безопасности.