За спиной раздался щелчок арбалета, и в то же мгновение пронзительно зазвенел металл. То ли выстрел был сделан с высоким искусством, то ли это вышло случайно, но тяжелый арбалетный болт ударил прямо в эфес сабли одной из «Анжелик». Та явно не была к этому готова — и сабля, выбитая из руки, улетела метров на десять в сторону. Из арбалета в упор — это не шутка.

Позже Михаил признавался Лике, что свой удар он нанес совершенно рефлекторно. Если бы у него имелось хоть мгновение на раздумье, все сложилось бы иначе. Но руки среагировали сами собой, как будто с детства были обучены владению холодным оружием, — и отсеченная в суставе тонкая рука упала на песок…

Неизвестно, чем бы все для Михаила закончилось, поскольку, увидев результат, он замер, как парализованный. Успокоительные мысли о том, что перед ним не более чем идеальные копии, напрочь вылетели из головы. Он видел только длинные пальцы с аккуратными ногтями, еще скребущие песок…

И, наверное, это оказалось бы последним зрелищем в его жизни, если бы на помощь не подоспела Анжелика. Настоящая.

Она, в отличие от Мишки, действительно хорошо владела мечом. Не лучше Трошина и, конечно, хуже Бориса, но никто другой на этой площадке сравниться с ней не мог. И хотя метаморфы были явно сильнее, умение виртуозно действовать клинком в который уже раз восторжествовало над грубой силы.

— Проснись, — рявкнула Лика, отбивая атаки собственной копии. Ее разряженный арбалет лежал где-то позади, на песке, рядом с совершенно беспомощной Ниночкой. Лика только успела приказать длинноногой красотке ни в коем случае не стрелять. Во-первых, вполне можно попасть не в того, в кого надо, — на поле боя творилось нечто невообразимое, все смешались, и совершенно неясно было, где друг, а где враг. И, главное, арбалет оставался какой-никакой, а защитой — если кому-то из метаморфов удастся добраться до девушки, то стрела с пяти шагов, возможно, на мгновение его задержит. А там, глядишь, и помощь подоспеет.

Свою неуклюжую противницу Лика не боялась. Да и Мишка вроде немного пришел в себя. Одна из копий вышла из строя — похоже было, что если обычные травмы не слишком вредят метаморфам, по крайней мере поначалу, то потеря более или менее существенной части тела для них фатальна. Во всяком случае, «Анжелика» с отрубленной рукой лежала ничком на песке и не подавала признаков жизни. Как показалось Лике, ее тело начало постепенно терять форму.

Теперь можно было спокойно сосредоточиться на второй копии. А там, глядишь, и Михаил окончательно очухается и сообразит, кому именно он смахнул руку…

Борис огляделся. Пока что события разворачивались в целом в пользу людей. Правда, преимущество было не слишком существенным.

Его противник, один из нападавших на капитана, одна из огненноволосых девчонок, наседавших на Мишку, и низенький старичок, какое-то время заметно теснивший очкарика, уже выбыли из строя, и можно было надеяться, что навсегда. Четверо из девяти… Геннадий лежал на песке, и под его телом расползалась темная лужа, а толстый, заросший салом «человек» в мундире полковника милиции, переваливаясь с ноги на ногу, двигался по направлению к Дану.

Борис рванулся на помощь… Ноги увязали в песке, не способном нести такую тяжесть, и потому каждый шаг давался с трудом.

Лигову приходилось туго — единственный его противник уверенно теснил коротышку, который не слишком-то хорошо владел оружием, а теперь, получив небольшую рану в правую руку и неловко перехватив меч левой, и вовсе скис. И дело даже не в том, что левой он владел хуже, чем правой: Дан не был человеком, и вечная проблема людей — разная степень владения руками — его ни в коей мере не касалась. Дело было в другом: хоть одной рукой, хоть другой— он держал меч как обычную палку. Краткосрочные тренировки почти не пошли ему на пользу.

Борис бежал, с усилием выдергивая ноги из песка, и чувствовал, что не успеет. На бегу он сорвал с пояса кинжал, метнул его — но лезвие, вошедшее противнику Лигова в бок, ничуть, казалось, тому не повредило.

А в следующее мгновение Дан упал. Будь Борис хотя бы на пяток шагов ближе, аналитика еще можно было бы спасти. Но он не успел…

Чудовищным ударом секиры Борис рассек «полковника». Тот покатился по песку, причем сразу в разных направлениях: сам — налево, а начисто отсеченная рука вместе с изрядным куском туловища — направо. Следовало бы наклониться к Дану, посмотреть, что с ним… Но Борис чувствовал — ему уже ничем не помочь. Он резко повернулся к убийце Лигова — его лицо ни о чем Борису не говорило. Разумеется, ведь он подбирался конкретно под Лигова.

В общем-то лицо врага Бориса нисколько не волновало. Взволновало другое. За те мгновения, пока Борис наносил удар и провожал взглядом отлетающее тело рассеченного полковника, второй метаморф бросил на землю меч и рванул из-за спины арбалет. И теперь прямо в грудь Борису смотрел массивный наконечник арбалетной стрелы. То ли далатиане хорошо овладели исключительно земными образцами оружия, то ли знали в своей истории аналогичные предметы для уничтожения ближних, но арбалет выглядел очень даже прилично. И Борис совершенно точно знал, что этот болт без особого труда пробьет кирасу. А еще он знал, что увернуться уже не успеет…

Краем глаза Петр успел заметить, что Борька рухнул на песок. «Как подрубленное дерево!» — пришла на ум избитая донельзя ассоциация. Впрочем, было похоже. Дерево падает именно так — шумно, разом лишаясь величественности и силы, превращаясь из могучего великана в безжизненное бревно, годное только на доски.

Метаморф спокойно перезаряжал арбалет. Нет особого стыда в том, чтобы проиграть битву… Но уступить противнику, вооруженному исконно земным оружием, да еще и владеющему им кое-как, — это было неприятно. Даже в том случае, если не вспоминать о ставках на этот бой.

Сам Петр готов был признать, что боец из него никакой. Уже появилась одышка, уже не раз он недобрым словом помянул лень, ставшую привычной спутницей его жизни в последние годы, когда комфортный джип, уютный кабинет и кожаное кресло заменили спорт, свежий воздух и неспешные пешие прогулки. Теперь приходилось за это расплачиваться. Силы в руках хватало, а вот быстроты и выносливости — увы.