Поэтому девушек надо защищать. Не любой ценой — поскольку победа в этой Арене важнее жизни. Все это прекрасно понимали, и вопрос даже не поднимался. Саша лишь еще и еще раз напоминал друзьям, что сегодня осмотрительность необходима, как никогда, чтобы, как Женька, не забыли: тут по-настоящему. И смерть, и раны, и боль.

Закованная в сталь шеренга шагнула вперед, наступая. Казалось, атака предназначена для того, чтобы устрашить противника, опрокинуть его, смять… На самом деле главным было не пропустить врага и дать девушкам возможность стрелять.

Внезапно Александр запнулся на ровном месте. Потому что увидел, с кем через секунду-другую предстоит скрестить оружие. Эту женщину он узнал бы из тысяч. Она спокойно шла ему навстречу — почти обнаженная, с гривой развевающихся светлых волос. Длинная тонкая рука легко держала тяжелый изогнутый клинок. Большие, налитые груди колыхались в такт шагам. Леночка… Мгновенно взмокла ладонь, сжимавшая оружие, а дыхание сделалось прерывистым, тяжелым. Леночка… Ему предстоит ударить ее — изо всех сил, задействовав всю выучку, всю ловкость. Чтобы убить. Сможет ли?

Рядом семенил Штерн — ничуть не изменившийся, такой же невысокий, полненький, с одутловатым лицом и редкими волосами, обрамлявшими поблескивающую плешь. Так странно было видеть в его руке оружие… Мелькнула мысль: действительно ли это Генрих Генрихович собственной персоной? Ведь любому далатианину не так уж и трудно сымитировать внешность шефа «Арены». А может, и сам… Хорошо знающий манеру боя Александра, он опасен, как никто другой. Хотя наверняка все они просмотрели записи, стараясь изучить излюбленные приемы его бойцов, их уязвимые места…

До противника остались считанные метры. Как по команде, взметнулась сталь. Звонко скрестились клинки, сверкнули высеченные искры… Бой начался.

Численно силы противников были равны — по девять бойцов с каждой стороны. Жюри пошло на такое ограничение, потому что земляне физически не могли выставить десять бойцов. Но две девушки остались за спиной, а значит, на семерых мужчин наступали девять метаморфов. И то, что не все они имели мужское обличие, ничуть не меняло дела. Как Саша и предполагал, им не удалось удержать строй — очень скоро каждый был вынужден сражаться со своим, персональным, специально подобранным противником.

Саша обрушил меч на голову далатианина. Не Леночки— подсознательно он старался оттянуть до последнего этот момент, — а Штерна. Тот подставил оружие, но выдержать чудовищный удар тяжелого двуручника не сумел. Его меч отлетел в сторону. Сталь Александра врезалась прямо в ненавистную лысину… и погрузилась чуть ли не до середины груди. Одним рывком выдернув лезвие, он едва успел парировать выпад Леночки — укол, нацеленный в стык панциря и шлема. В горло.

На время забыв о Штерне, он кружил вокруг «жены», не решаясь нанести удар. Он никогда не поднимал на нее руку — разве что мысленно. И вот теперь переступить через себя было трудно. А она, похоже, подобных проблем не имела.

Саша быстро понял, что бойцы из далатиан никакие. И то сказать — кто и когда учил их владеть холодным оружием? Их ставка отнюдь не на умение — на живучесть. Атаки Леночка вела грубовато, без намека на изящество, довольно предсказуемо — их было не так уж и трудно отбивать.

Увы, войны не выигрываются в обороне.

Снова подвернулся великолепный момент для удара, и он опять упустил его. Саша злился на самого себя, пытаясь драться в полную силу, но ничего не мог поделать. Это стройное тело, каждую секунду грозящее ему смертью, принадлежало его жене. И он не в силах был пропороть ее нежную кожу, вывернуть наружу внутренности в потоках крови…

Острая боль пронзила бок. Он резко обернулся — меч с пронзительным свистом описал дугу, нанося удар тому, кто стоял за его спиной. Лезвие, превратившееся на миг в сплошную полосу серебристого цвета, перечеркнуло низенькую фигуру на уровне шеи — и голова Штерна, отсеченная напрочь, покатилась по песку. А в следующее мгновение он получил еще один удар — в спину, подлый и жестокий. Удар, который нанесла ему Леночка.

Саша рухнул на песок, чудом откатился в сторону, минуя рубящий удар драгоценной «жены», следующий принял кованым наручнем — она не ожидала этого, и оружие вылетело из тонких пальцев. Сила в них была, может, и немереная, но и отскок был силен. Леночка метнулась за улетевшим в сторону оружием, а Трошин воспользовался моментом, чтобы с трудом подняться.

Ее предательский удар оставил царапину на теле: клинок пробил-таки кирасу и слегка зацепил мясо. Не сильно и не опасно — хотя чуть в сторону, и вполне мог оказаться поврежденным позвоночник. А вот первая рана, нанесенная Штерном, опасна — Саша чувствовал, как бежит по бедру кровь, бьющая из поврежденного бока. Он бросил взгляд на поверженного противника. Штерн лежал неподвижно, столь же неподвижна была и его голова, откатившаяся на несколько метров в сторону. Неужели один готов? Тело его начало медленно оплывать, чтобы через несколько минут превратиться в лужу сероватой слизи.

А в следующее мгновение Александр снова пришел в движение, стиснув зубы и борясь с острой болью в боку. Леночка снова атаковала.

В первый момент Геннадий не поверил собственным глазам. Во второй — понял, что чего-то в этом духе следовало ожидать. По всей видимости, Жюри потребовало от далатиан поддерживать адекватную форму — иначе на их месте он бы сделался чем-то вроде спрута. Пусть с двумя руками, но длинными, метра по три, и гибкими. Тогда можно атаковать, оставаясь в относительной безопасности. То ли Жюри и в самом деле наложило ограничения, то ли далатиане сами приняли подобное решение, но противник Геннадия имел вполне человеческий вид. И даже вполне человеческую одежду — мышиного цвета мундир, серые погоны с двумя красными полосами и тремя массивными желтыми звездами. Багровую, толстую, как говорится «на ширине ушей», шею венчала знакомая до отвращения голова с обрюзгшим лицом и седым ежиком оставшихся волос. Глаза из-под насупленных бровей смотрели зло, лицо наливалось краской — как всегда, когда полковник Бурый впадал в бешенство.