Единственным человеком, который мог помочь сбыться мечтам Крапивина, был агент по кличке Слепой – Глеб Сиверов. Только благодаря ему многие из генералов оставались на своих местах, а не уходили в отставку, многие майоры становились подполковниками, а подполковники – полковниками. А о самом агенте по кличке Слепой знали лишь немногие посвященные люди. Все лавры доставались Управлению, конкретным людям, а Сиверов получал награду деньгами. Генерал Судаков исчез надолго. Крапивину уже надоело размышлять о перипетиях своей семейной жизни, о служебной карьере, следить краем глаза за мельканием листов, запаянных в целлофан, смотреть на пальцы Глеба, на невозмутимое выражение его лица.

Генерал Судаков появился ровно через два часа, как раз в тот момент, когда Глеб захлопывал папку.

– Ну что? – спросил генерал, подойдя к столу и наливая себе полную чашку холодного кофе.

– Ничего вам пообещать не могу, а потому и не стану, – ответил Сиверов.

– Я так и знал.

– Мне надо время – подумать.

– Сколько? – точно торгуясь на базаре, спросил генерал.

– Хотя бы пару дней.

– Это слишком долго.

– Если вы знаете, генерал, человека, который сможет решить вашу головоломку быстрее, обратитесь к нему, он обойдется дешевле.

– Нет, не знаю, – процедил сквозь зубы Судаков. Но он знал характер Сиверова, и если тот просил два дня, значит, быстрее управиться невозможно. Хорошо, договорились. Вот мой телефон, я буду на связи постоянно, то есть круглосуточно. Можешь звонить днем, ночью – в любое время. Этот канал не прослушивается, чистый. Только тебе, Глеб Петрович, будет известен этот мой телефон, – генерал подал глянцевый листок бумаги с семизначным номером.

.Сиверов несколько секунд вертел листок в руках, затем надорвал его и отправил в корзину для бумаг, попав в нее точно – словно бросал не своенравную в полете бумажку, а камешек.

– Генерал, мне надо встретиться с господином Шанкуровым. – Это можно устроить. Когда?

– Посадите меня к нему в камеру на ночь.

– Надеюсь, Глеб Петрович, все пройдет спокойно? У него сильные адвокаты.

Шантаж и терроризм он отрицает начисто. Юридически мы не в состоянии пришить ему ответственность за них.

– Я тоже надеюсь, что все пройдет спокойно, – Глеб криво усмехнулся.

Полковник Крапивин от усмешки агента по кличке Слепой поежился, будто в этот жаркий день его ноги оказались в снегу. «Да, не хотел бы я остаться с этим мужиком наедине в одной камере. Наверное, он может устроить такое, что чертям в аду станет тошно. Но будем надеяться, от Шанкурова что-то останется, хотя бы шкура, наполненная перебитыми костями».

Сиверов еще окончательно не решил, как поведет себя с Аркадием Геннадьевичем и о чем станет с ним говорить.

– Да, и еще, генерал, – Сиверов встал из-за стола, – надо сделать так, чтобы ни надзиратели, ни охрана ничего не слышали и нам не мешали.

– Я все понял, Глеб Петрович. Будет так, как ты просишь. Но надеюсь, ты будешь соблюдать приличия?

– Конечно, буду. Вы же знаете, генерал, я человек воспитанный.

«Побольше бы таких, – невольно подумал Судаков, – воспитанных и верных слову». – Глеб поднялся из-за стола.

– Вы меня завезете, куда я попрошу?.

– Нет вопросов, – сказал Крапивин, – машина в вашем полном распоряжении.

Нужно будет – вертолет дадим.

– Пока вертолет ни к чему.

Сиверов чувствовал себя усталым. Но одновременно с усталостью пришло и возбуждение, которое обычно охватывало его, когда он приступал к настоящей работе. Правда, работа пока не началась – самое напряженное время, когда еще не известно, что следует делать. Генерал крепко сжал Сиверову руку, Глеб ответил таким же крепким рукопожатием и подумал: "А Судаков еще ничего, в форме мужик.

Но если бы я захотел, сломал бы ему пальцы".

Генерал Судаков подумал примерно то же: «Да, повезло парню! Здоров как бык, словно из железа сделан. А самое главное, у него кроме мускулов светлая голова, не то что у Крапивина. Тот горазд бумажки писать, правда, делает это виртуозно. И почему он не писатель?» Крапивин протянул генералу какую-то лапку:

– Товарищ генерал, я составил бумагу, нужна ваша подпись.

Генерал Судаков вздохнул:

– Давай ее сюда.

И, даже не читая, подписал там, где указал полковник, пару листов, при этом приговаривая:

– Молодец, Крапивин, больше бумаг – чище задница.

– И я так считаю.

«Разговорчики у них специфические…» – улыбнулся Сиверов, направляясь к двери.

Черная «волга» с затемненными стеклами и двумя антеннами ждала его внизу.

Водитель топтался рядом. Сиверов открыл дверцу и уселся на заднее сиденье.

Водитель сел за руль:

– Куда едем?

– В район Арбата.

– Недалеко.

Сиверову почему-то захотелось заплатить шоферу, тем более что в бумажнике оставались франки, так и не истраченные в Париже.

Створки металлических ворот медленно открылись, солдат со штык-ножом на ремне взял под козырек, затем отворились решетчатые ворота. Черная «волга» выехала в безлюдный переулок и, набирая скорость, понеслась к Арбату.

«Давно я не был в своей мастерской. Как там все? Небось пылью вся заросла. И кофе, наверное, ни грамма. Придется пить чай. Слава Богу, хоть чая у меня целый ящик».

Не доезжая квартала до своей «резиденции», Сиверов попросил водителя притормозить и вышел из машины. Было ужасно душно. Глеб снял куртку, перекинул ее через плечо и неторопливо двинулся по улице, с интересом поглядывая по сторонам.

– Где вас ждать? – крикнул ему вдогонку водитель.

– Езжай обратно.

За то время, что он отсутствовал, в городе ничего не изменилось. Те же вывески, те же витрины и те же люди с теми же выражениями лиц, как показалось Глебу, попадались ему навстречу. «Скорее бы добраться до мастерской», – подумал Сиверов, сворачивая во двор и резко оглядываясь. За ним никого не было. Ключи, съездившие с Глебом в Париж, лежали в кармане куртки. Лифт медленно вознес его на последний этаж.

Едва Глеб попал в мастерскую, он тут же разулся, прошелся из угла в угол, внимательно осматривая помещение. Толстый слой пыли свидетельствовал о том, что в мастерской уже давненько никого не было. «Сколько же пыли накопилось! – Глеб провел пальцем по музыкальному центру. На поверхности центра осталась темная полоса. – Убрать бы тут, хорошенько проветрить, и тогда все встало бы на свои места. Но на уборку нет времени. Хотя…» Глеб проверил, есть ли у него кофе.

«Неужели я ошибся?» – открывая дверцу шкафчика, размышлял он. В стеклянной цилиндрической банке с плотно притертой крышкой еще пальца на два оставалось зерен. «Удивительно, ведь мне казалось, кофе кончился. Не могли же принести зерна добрые эльфы или домовой?» – усмехнулся Глеб. Ни в домовых, ни в добрых эльфов Глеб Сиверов, естественно, не верил.

«Выходит, ошибся. Что ж, такое со мной иногда случается. Правда, эта ошибка приятная, она не вызывает разочарования».

Он направился в душевую и обнаружил, что горячей воды нет. «Не может же все время – сплошной полосой – идти везение, – успокоил себя Глеб. – Нет горячей воды примем холодный душ. Это мне не повредит».

Под тугими ледяными струями Глеб стоял недолго, минут пять-шесть. Потом тщательно, до красноты растерся большущим махровым полотенцем и вновь оделся.

Сейчас он чувствовал себя гораздо свежее. Вместе с этим ощущением появилось страстное желание вкусно и сытно пообедать.

"Разбаловался я в Париже! – немного злорадно подумал Глеб. – Привык вкусно питаться, да еще в хорошей компании, – и сразу вспомнил об Ирине. – Как она?

Волнуется, наверное, переживает. Интересно, чем она занимается? – и Глеб, усевшись в кресло, попробовал представить, чем бы могла сейчас заняться Ирина. – Наверное, распаковывает багаж, прибирает в квартире, расставляет вещи на свои места. Ведь мы уехали в Париж почти без сборов, просто сорвались с места…" В желудке подсасывало. «Выпью кофе».