– А ловко эта парочка избавилась от лишних ртов, – начал было Висенте, воспользовавшись остановкой.

– Не столько ртов, сколько глаз и ушей, – подхватил Годой.

– И когда они успели сговориться? – пробормотал Мигель. – Мы же глаз с них не спускали до того, как нарвались на этот чертов молочай!..

– Кончайте трепать языками, из-за вас я ни черта не слышу! – зло рявкнул Бачо, прижимая к дороге истерзанное колючками ухо.

Висенте и Годой затихли, и только Мигель, отъехав чуть поодаль, продолжал облегчать душу, шепотом моля Святую Деву даровать им исцеление и вслед за этим посылая страшные проклятия на головы Роке и Тилькуате.

– Раздерем конями ублюдков! – шипел он, брызгая слюной. – Привяжем над муравьиными кучами! Вырвем ноздри калеными щипцами! Исцели нас. Матерь Божья, и мы избавим Тебя от лишних хлопот, сами покараем этих подонков так, как они того заслуживают!

– Тихо! – вдруг услышал он сдавленный от волнения возглас Бачо. – Кто-то скачет!

Всадники замерли, а Годой осторожно сполз с седла, опустился на колени и тоже припал к земле рядом с Бачо.

– Верно! – шепотом воскликнул он. – Мы спасены!

Годой вскочил на ноги и повернул голову в ту сторону, откуда должен был появиться всадник-избавитель.

– А если это те двое? – забеспокоился Мигель, разворачивая морду своей лошади туда, откуда уже явно доносился приближающийся стук копыт. – Они же перестреляют нас как кроликов…

Он положил ладонь на рукоятку револьвера и, проведя пальцем по отверстиям барабана, обнаружил в гнездах всего два патрона. «Да, – подумал он, – если стрелять на звук – маловато…»

– Я слышал только одного всадника, – сказал Бачо.

– Один конь, – подтвердил Годой, – четыре копыта, на левой задней подкова слегка разболталась, пора перековывать, пока не слетела…

– Даже если это кто-то из них, – рассуждал Висенте, – скажем, Роке, то что мешало ему перестрелять нас ночью, когда мы были слепы, как новорожденные котята?

– Не знаю, чужая душа – потемки, – буркнул Мигель, поворачивая барабан и устанавливая капсюль против бойка.

– Остается только предположить, что ночью он забыл это сделать от волнения, – ехидно процедил Висенте, – а на рассвете вспомнил и решил вернуться, чтобы покончить с этим делом.

– Сейчас мы все узнаем, недолго осталось, – вздохнул Бачо, вдевая ногу в стремя и резким рывком вбрасывая в седло свое крепко сбитое тело. К тому времени, когда невидимый всадник показался из-за скалы, он успел набить пустые гнезда револьверного барабана тяжелыми латунными патронами, взвести курок и низко припасть к лошадиной холке, чтобы оставить пулям незнакомца как можно меньше уязвимых мест. Годой и Висенте спрыгнули с коней, укрылись за лошадиными боками и, крепко упершись ногами в землю, выставили поверх седел вороненые стволы.

Ждать и в самом деле пришлось недолго; стук копыт внезапно затих, потом невидимая лошадь тонко заржала, очевидно, поднявшись на дыбы, а когда ржание смолкло, в рассветной тишине отчетливо прозвучал насмешливый голос всадника.

– А не много ли стволов на одного одинокого путника? – весело крикнул он, позвякивая стременами и, очевидно, перемещаясь так, чтобы в него трудно было прицелиться.

– Если сеньор наденет себе на глаза черную повязку, трое из нас, так и быть, заткнут свои револьверы за пояса! – крикнул в ответ Бачо.

– Это интересная мысль! – почему-то обрадовался незнакомец. – Дуэль без всякого повода, да еще вслепую!.. Потрясающе!.. Я согласен. Выставляйте своего стрелка!..

Судя по голосу и шуму прыжка, с каким незнакомец соскочил на землю, он находился уже шагах в тридцати от вооруженной четверки, и все четыре ствола теперь неотступно следили за ним, опасно вздрагивая при каждом неосторожном звуке.

– Я готов! – крикнул незнакомец. – Кто подаст сигнал?

– Ты сейчас в самом деле ничего не видишь? – недоверчиво спросил Бачо, тихо сползая с седла и чутко прислушиваясь к голосу.

– Слово кабальеро! – беспечно откликнулся невидимый противник.

Не успел звук его голоса затихнуть, как Бачо перехватил револьвер обеими руками, выставил его перед собой и, мысленно очертив во тьме человеческий силуэт, выпустил в него все семь пуль из своего барабана. Но еще до того, как последняя гильза со звоном вылетела из стального гнезда, стрелок ощутил легкий толчок воздуха над своей макушкой, а через секунду услыхал мягкий шлепок сомбреро за своей спиной.

– Эй, приятель, – весело прозвучал в наступившей тишине голос невидимого соперника, – надеюсь, твоя шляпа была не слишком новой и ты не заставишь меня платить втридорога за то, чтобы какая-нибудь старуха налепила на нее парочку заплат?

Бачо зло скрипнул зубами и хотел было выругаться, но мысль о том, что в ответ на звук собственного голоса он может запросто получить пулю, остановила ругань, уже готовую вырваться из его приоткрытых губ.

– Не валяй дурака, приятель, – забеспокоился незнакомец. – Я слышал лишь падение простреленной шляпы, но если моя пуля, не приведи господь, прошила ее на два пальца ниже и твой дух покинул бренную оболочку, падение тела должно было произвести какой-то дополнительный шум!.. Разве не так, кабальеро?

Последняя фраза, судя по повышенной и обращенной в пространство интонации, предназначалась для трех спутников Бачо, но те тоже не решались подать голос, словно боясь, что незнакомец втянет и их в свою рискованную игру. Стрелять, однако, никто не спешил; шляпа Бачо, сбитая пулей невидимки, была достаточно весомым аргументом в пользу того, что в подобной дуэли тягаться с незримым соперником будет довольно сложно.

– Да вы что, призраки, черт бы вас побрал? – выругался незнакомец. – Не мог же я с одного выстрела положить всех четверых, да еще так, чтобы они не просто померли, но испарились, подобно пороховым дымкам из ружейных стволов!

После этого все четверо услышали, как он яростно топнул ногой, как звякнула шпора, ударившись о твердую землю, и как затрещала срываемая с глаз повязка. «Уж теперь-то нам всем точно пришел конец! – согласно, хоть и беззвучно, подумал каждый из четверых. – Хотелось бы только знать, кого он уложит первым?» Теперь все ожидали выстрела, но вместо этого в тишине послышались спокойные твердые шаги, а затем низкий и чуть протяжный голос уроженца северных штатов:

– Эй, парни, да я вижу, кто-то сыграл с вами скверную шутку!

Незнакомец остановился перед Бачо, таращившим в пространство слезящиеся глаза с огромными черными зрачками. Остальные трое спешно прикрыли лица полями своих сомбреро, но этот жест не обманул быстрого внимательного взгляда чужака.

– О, да вы еще и стыдитесь, что попались на такую глупую удочку! – едко усмехнулся он. – Впрочем, вы, наверное, в первый раз подрядились ловить беглых негров, и эти хитрые бестии устроили вашим глазам проверку на зоркость – о-хо-хо!..

И незнакомец звонко и весело расхохотался, хлопнув ладонями по кожаным наколенникам.

– Но вы хорошо смотрелись посреди дороги, – продолжал он, минуя Бачо и приближаясь к остальным. – В жизни не подумал бы, что слепые!.. Еще мгновенье, и я бы разрядил свой кольт во всю вашу четверку, клянусь всеми четырьмя подковами моего верного Торнадо!.. Как раз по штуке на нос – о-хо-хо!

– Чем смеяться, лучше бы проводил нас в Комалу, – проворчал Мигель, – а то попробуй представить себя на нашем месте!

– На первое согласен, а от второго, почтенные сеньоры, увольте, ибо в этом случае я вряд ли смогу быть вам чем-либо полезен! – воскликнул чужак.

– Вы не обижайтесь, сеньор, – сказал Висенте, – как видите, мы действительно попали в переделку, и дело здесь вовсе не в беглых черномазых, просто один из наших вместе со стариком индейцем…

– Короче, мы их потеряли, а сами заблудились, – резко перебил болтуна Годой, – сбились с тропы и в темноте нарвались на заросли молочая, его ведь так легко спутать с обычным столетником…

– Ошибочка вышла, – вздохнул Бачо, – вот я с вами и погорячился с досады!