Литмир - Электронная Библиотека

Глава 3

Дело было, впрочем, не только в дверном проеме, но еще и в том, что разговор за столом по большей части вертелся вокруг предстоящей корриды, и потому оба собеседника дона Росендо решили взглянуть на быков еще до того, как их начнут выпускать из загонов. Дон Росендо хотел было пойти с ними, но в последний момент его внимание привлекла сцена вокруг бильярдного стола, где стройный молодой человек с красиво изогнутыми бровями и лихо подкрученными усами в пух и прах разделывал атлетически сложенного сеньора с медной шестиконечной звездой, намертво прикрученной к потертому лацкану куртки из буйволовой кожи. Решив, что быков он так или иначе увидит, дон Росендо встал из-за стола и, приблизившись к бильярду, стал наблюдать за игрой.

Зрители настолько плотной стеной окружали стол, что дону Росендо не сразу удалось занять такое местечко, чтобы не только видеть, что делается на зеленом сукне, но и не мешать игрокам орудовать длинными, до блеска отполированными киями. При этом публика была настолько увлечена игрой, что даже когда дон Росендо, протискиваясь в толпе, случайно задевал кого-либо локтем или коленом, никто не обращал на эти тычки ни малейшего внимания. Зрители свистели, орали, а когда кто-либо из игроков наконец выбирал шар и изготавливался для удара, над бильярдным столом нависала тишина и все глаза буквально впивались в лузу, ожидая завершения комбинации. Затем в воздухе проносился легкий шорох кия, следовали два звонких щелчка и шар с треском влетал в заранее объявленную игроком лузу. Или не влетал, а лишь с тупым упорством метался в тесном углу, чтобы безнадежно откатиться на середину поля. Но и в том, и в другом случае публика взрывалась беспорядочными криками, среди которых дон Росендо наконец-то различил два преимущественных возгласа: «Держись, шериф!» и «Дай ему, парень!»

Последнее восклицание относилось, по-видимому, к юному красавцу, довольно спокойно воспринимавшему изъявления публичного восторга в свой адрес. Его тонкая и даже, может быть, слишком изящная для мужчины рука была тверда, а натертый мелом кий скользил по суставу большого пальца подобно винтовочному шомполу. К тому времени, когда дон Росендо протиснулся к столу, на полочке усатого юнца гнездились уже полдюжины шаров, угрожающе перевешивавших единственный шар на счету шерифа. К тому же шериф заметно нервничал, хоть и старался прикрыть свою досаду небрежными смешками в адрес противника. Но смешки помогали плохо: кий дергался в руке, и шар, вместо того чтобы влететь в лузу, с такой силой ударялся о борт бильярда, что едва не улетал в публику, где все еще продолжали делать ставки на то, сколько ударов потребуется юнцу, чтобы загнать два шара, недостающих до партии.

– Два! Два! Больше не надо! Больше не надо! – зазвенело в ушах дона Росендо, когда юнец вновь подступил к борту.

Крики звучали так азартно и заразительно, что дону Росендо вдруг нестерпимо захотелось испытать судьбу в этом вполне невинном, но все же захватывающем поединке.

– Тринадцать! – вдруг выкрикнул он во всю силу своих легких.

Шум разом затих, подобно гулу осиного гнезда, погруженного в ведро с водой.

– Тринадцать? – раздался чей-то удивленный голос. – Кто сказал: тринадцать?.. Покажите мне этого ненормального?..

– Тринадцать! – внятно повторил дон Росендо, выступая на полшага вперед. – Я утверждаю, что для завершения партии этому юноше понадобится тринадцать ударов!

Сказав это, дон Росендо подступил к бильярдному столу и выложил на сукно блестящий золотой соверен.

– Я вижу, сеньор решил поставить нам всем выпивку за свой счет! – раздался чей-то насмешливый голос. – Я лично не против, да и парень не заставит нас долго томиться жаждой!..

– Я не вижу ставок! – перебил дон Росендо любителя дармовой выпивки.

– Ставок?! Ой, я сейчас помру!.. – взвизгнул тот же голос, и вслед за этим к ногам дона Росендо с глухим стуком упал увесистый кожаный мешочек. – Это все, что у меня есть при себе, – продолжал насмешник, – два самородка по двенадцать и восемнадцать унций, и на двадцать одну унцию золотого песку. Надеюсь, такое пари вас устроит, сеньор? А когда соверен будет мой, я украшу им узду самого упрямого из своих мулов!

– А как же выпивка?! – загалдели со всех сторон. – Надо поделить его на всех, а на всех делится только виски в бутылке и ром в бочонке!

И тут же вслед за этими криками весь пол перед доном Росендо оказался буквально усыпан морщинистыми кожаными мешочками, золотыми цепочками и монетами, завязанными в оторванные концы шейных платков. Кто-то, быть может, воспользовался этой суматохой и не бросил в общую кучу своего залога, но в предвкушении веселой выпивки за счет забавного чужака никто и не подумал считаться с такими мелочами.

– Ставки сделаны? – спросил дон Росендо, когда последняя брошенная монета описала круг и с тупым звуком стукнулась об острый носок его сапога.

– А если случится так, что юнец проиграет? – раздался чей-то ленивый голос. – Кому тогда достанется вся эта груда?

Толпа глухо зароптала в ответ на такое предположение, а потом кто-то негромко буркнул:

– Если это чудо случится, я готов отдать свое золото нашему шерифу!

– Я тоже готов!.. И я!.. И я!.. – подхватили со всех сторон восторженные, к тому же несколько взвинченные жарой и алкоголем голоса.

После этого гул почти мгновенно затих, и все взгляды вновь устремились на шары, на глаз рассчитывая траектории тех двух, которые должны были завершить и без того безнадежную для шерифа партию. Но юнец, как назло, медлил: натирал мелом кий, спокойно прохаживался вдоль бортов, а когда из публики стали раздаваться нетерпеливые советы, вдруг резко склонился над самым неудобным шаром и сильным щелчком послал его в направлении самой отдаленной лузы.

– Карамболь!.. – мгновенно воскликнули несколько голосов.

Но шар, пометавшись в углу, вновь выкатился на середину поля, и те, кто ставил на «два удара», в тот же миг потеряли свои ставки. А так как таких было большинство, то в публике тут же возникло некое замешательство: кто-то ставил уже на три, кто-то на четыре удара, но таких игроков оказалось немного, – все ждали победного шара и потому как-то не придали значения тому, что шериф четыре раза подряд заставил трепетать рваные сетки бильярдных луз. Теперь на его полочке лежали уже целых пять шаров, и преимущество юнца было сведено к минимуму. Впрочем, и на поле осталось всего пять шаров, которые после каждого удара составляли столь неудобные комбинации, что ни один язык не повернулся бы сказать, что юнец и дон Росендо рассчитали победный шар по взаимному сговору. Тем более что любое уклонение от заявленного числа – «тринадцать» – отправляло соверен дона Росендо на стойку Мигеля Карреры, а его самого делало посмешищем всего заведения.

Пока в публике приглушенными голосами обсуждали эти забавные перспективы, шериф сравнял счет, сделав исход партии и вовсе не предсказуемым. Теперь у юнца оставалось всего пять ударов, и уложить ими два победных шара мог либо большой мастер, либо сама госпожа удача, так как бильярд не карты и никакой мошенник не в состоянии сделать себе подставку на глазах у полусотни зрителей. Теперь никто из них уже не шептал и не гудел; над столом висела такая тишина, что дон Росендо отчетливо различал мягкое шорканье мела по кожаному пятачку на конце кия и щелканье шерифовых зубов, нервно обкусывающих свисающий кончик уса.

Удар!.. Юнец промахнулся, и откатившийся шар встал как раз против средней лузы. Она словно манила его к себе, и шерифу оставалось лишь слегка коснуться бойком костяного бока, чтобы сетка под лузой дрогнула и набрякла подобно рыбацкому сачку, подставленному под упругое тело форели. Теперь на поле оставалось всего три шара, и после каждого удара они составляли весьма далекие от удачного завершения партии комбинации. Удары и промахи сопровождались теперь трепетными вздохами полусотни легких и согласным счетом полусотни губ, пересохших от волнения и жажды.

26
{"b":"29780","o":1}