Марсела убрала телефон и сказала.

— Придется поторопиться. Чертовы «койоты» тоже в курсе дела. Вероятно, через Абу Рустема. Я ведь не успела сказать самого главного. Абу Рустем сообщил, что очень хотел бы видеть у себя в гостях мистера и миссис Бариновых. Сегодня на Гран-Кальмаро прилетает его самолет. Там же говорилось что-то о непреложных законах восточного гостеприимства и о том, что я его кровно обижу, если не выполню его просьбу. Так вот, консул сообщил, что прокуратура Гран-Кальмаро возбуждает против меня уголовное дело по обвинению в контрабанде наркотиков. Постановление об аресте уже лежит в папке на столе у прокурора республики. Конечно, все это инспирировано «койотами». Если в 16.30 Бариновы не сядут в самолет, присланный Абу Рустемом, сюда прибудет вся гран-кальмарская полиция. А также, как мне думается, и группа «койотов», которые будут действовать под прикрытием полицейских. Сейчас уже 13.55. Консул оформил все выездные документы на мистера и миссис Бариновых как на лиц, которым предоставлен статус беженцев. Ближайший рейс до Майами — 17.00, это нам не подходит. Что там еще есть, Сильвия?

Феечка вытащила из футлярчика электронную записную книжку и стала нажимать кнопочки, вызывая из памяти книжки расписание самолетов.

— Ну, что там? — нетерпеливо спросила Марсела.

— Есть рейс на Пуэрто-Рико, — доложила Сильвия. — Вылет в 14.20. Но это какой-то тихоходный гидроплан, который прибывает в Сан-Хуан только к полуночи.

— Тут по прямой каких-нибудь триста миль, — удивилась Марсела, — на катере быстрее доедешь…

— Это круизный самолет, мэм! — вмешался вертолетчик Гил. — «Каталина эйрлайнс». Они по дороге до Пуэрто-Рико делают пять или шесть посадок на разных островишках, где пассажиры час-другой купаются и загорают. Билеты довольно дорогие, в двадцатиместной машине редко бывает больше половины пассажиров.

— Заказывай билеты, Сильвия! — приказала Марсела. — Где твоя стрекоза, Гил?

— На «Дороти», мэм. Перегнать сюда?

— Нет, не будем тратить на это время. Анхелито, Элен, — Марсела опять назвала меня именем своего покойного брата, — сейчас вы поедете с Кеннетом, Джеком и Гилом на «Дороти», оттуда на вертолете до гидроаэропорта. Там вас ждут билеты и документы. Там же получишь «American express» на мелкие расходы. И вот еще… — Она выдернула откуда-то визитную карточку. — На Пуэрто-Рико найдешь офис «Cooper shipping industries» — он есть в телефонных справочниках, — и там тебе объяснят, что делать дальше.

Поцеловать Марселу я успел, даже пару раз, уже не думая, что по этому поводу скажет Хрюшка. Более того, я даже как-то позабыл, что еще утром ни в какие Пуэрто-Рики не собирался. Лишь сидя рядом с Хрюшкой в лимузине, который на бешеной скорости мчался к стоянке «Дороти» по S-образной дороге, я вдруг подумал, что в США у меня в десять раз больше шансов попасть в лапы «джикеев» и, по меньшей мере, столько же шансов достаться Сарториусу.

Лимузин въехал прямо на пирс. Джек, Гил и Кеннет выскочили первыми, остальные телохранители — следом за нами. Джек — хоть он и был совсем не похож на моего московского, два года как покойного, корефана, но все-таки имя что-то хорошее напоминало — тут же разобрался у себя на борту, и лифт поднял из кормового ангара вертолетик Гила. Кроме пилота и нас с Ленкой, в аппарат загрузился Кеннет с пистолетом-пулеметом «ингрем». Когда вертолет снялся с кормы «Дороти», часики на его приборной доске показывали 14.07.

— Успеваем? — спросил я у Гила.

— По времени да, — ответил он немного странно. — Через пять минут будем на месте, если…

Справа, откуда-то из-за горы, вынырнул старый, но от этого не менее опасный стрекотун-«ирокез» с надписью «La polizia» на желто-зелено-белом борту. Он имел двигатель помощнее, чем у нас, и понесся наперерез, чтобы отсечь нас от гидроаэропорта.

— Борт 34-12, — загундосили с «ирокеза», — вы взлетели без разрешения центральной диспетчерской Гран-Кальмаро! Немедленно разворачивайтесь и следуйте за мной!

— Они нас ждали, — зло произнес Гил. — Что будем делать, сэр? А то у него, между прочим, пулемет 12,7 на борту.

— Им не дадут приказа бить на поражение, — неуверенно произнес я. — Мы им нужны только живыми.

— Значит, они будут нас притирать к земле, — прикинул Гил. — Или к воде, что еще лучше.

«Ирокез» по короткой дуге приблизился к нам с правого борта, а затем, уравняв скорость и высоту, словно бы повис в двадцати метрах от нас.

— 34-12, следуйте за мной! — захрюкал динамик. — Курс 210! Посадка — аэропорт Гран-Кальмаро! Выполняйте! Иначе применю оружие!

— Вот козлы! — это произнесла Ленка по-русски. Левая бортовая дверь «ирокеза» была отодвинута, точь-в-точь так, как в свое время делалось у нас во Вьетнаме — все время, блин, говорю, «у нас», хотя там воевали Браун и Атвуд, а вовсе не я! И там, в просторном проеме этой двери, просматривались трое или четверо бойцов в бронежилетах, защитных шлемах с забралами и автоматами «узи», калибра 9 мм.

— Уходи влево! — приказал пилоту Кеннет, укладывая «ингрем» на колени.

— Куда влево? — огрызнулся Гил. — Нас в гору влепит! Да, действительно, тут особо не повертишься. Справа словно приклеенный висел «ирокез», пилот которого, отлично видимый через боковое стекло кабины, все время поворачивал большой палец книзу — мол, садись, братан, и не рыпайся. А слева, скобкой охватывая просторную седловину, тянулся невысокий горный хребет метров двести-триста в высоту. А у нас после того, как мы перевалили горку, отделяющую бухту от этой седловины, было всего метров полтораста высоты. Даже если бы Гил потянул влево с набором, то все равно впаялся бы в скалы наверху хребта. Его и так-то за счет одной центробежной силы, поскольку он сейчас шел по дуге, должно было вынести к этим скалам. Правда, не впритык, а примерно в сотне метров от ближайших утесов, но и это пощекотало бы нервы.

— 34-12, курс 210! — строго напомнили с «ирокеза». — Через десять секунд даю предупредительную очередь!

— Fuck you! — отозвался Гил, показывая пилоту «ирокеза» средний палец при четырех прижатых.

Как раз через десять секунд наступил тот самый крутой момент, когда наш вертолетик вытащило на минимальное расстояние к скалам. Я был, прямо скажем, оптимистом: расстояние это оказалось намного меньше сотни метров. Пилот «ирокеза» сообразил, что его машину при большей массе может и вовсе притиснуть к утесам, а потому немного сбросил обороты. Но ребята, которым было приказано дать предупредительную очередь перед кабиной нашего вертолета, открыли огонь как раз в момент этого маневра, потому что пилот им о своей задумке сообщить не успел.

Поскольку скорость нашей тарахтелки относительно «ирокеза» возросла, то трассы из «узи», нацеленные так, чтобы не зацепить кабину, пришлись аккурат по стеклам и крыше. Десяток свинцовых дурочек дождем пробарабанили по тонкому дюралю и наискось провернули паутинчатые дырки в правом стекле.

— А! — Кеннет подпрыгнул на сиденье впереди меня и обмяк, завалив голову набок, Гил ахнул, схватившись обеими руками за ручку управления, и каким-то невероятным усилием выровнял машину. Из его шеи, наискось пронзенной пулей, ручьем хлестала кровь. Он прохрипел что-то, захлебываясь и разбрызгивая алые капли, и повернул рычажок, включающий автопилот. Это было его последнее движение. После этого Гил ткнулся лицом в приборную доску.

Я в голос выматерился, Ленка тоже завизжала, но это мы просто так, с перепугу — ни ее, ни меня не зацепило.

Тем не менее, ничего хорошего для нас в этой ситуации не было. Вертолет зафиксировался на таком курсе, который минут через десять, от силы пятнадцать, мог вывести нас на горку, торчавшую километрах в тридцати отсюда. Но даже если б нам повезло, то сесть на автопилоте вертолетик не мог. Это ж не «Ка-50», который, говорят, ежели пилота ранили или убили, сам прилетает в исходную точку вылета и зависает в двух метрах над землей, чтобы его можно было поймать за шасси и усадить. Вранье это или правда, не знаю, краем уха слышал. Но тот вертолет, где мы находились, никуда возвращаться не собирался.