— Дружная у вас семья, — произнес я не без ехидства, но Элен на это не отреагировала.

— На Гваделупе нам тоже стало неспокойно, — сказала она. — Уже через два дня появились какие-то подозрительные типы, которые стали отслеживать виллу, которая формально принадлежала Пьеру. А потом явился Сергей Николаевич и предложил нам срочно эвакуироваться на танкер.

— Значит, все-таки он здесь главный?

— Не совсем так. Он просто организовал нам поездку на этом корабле. То есть помог нам незаметно перебраться сюда под прикрытием имитационной картинки, обработал капитана и всех остальных таким образом, что они не обращают на нас внимания. Даже взятки платить не надо. Но главный на корабле, конечно, капитан. А самого Сорокина здесь нет. Есть несколько человек из его компании. Старший над ними — некто Фрол.

— Фрол… — Я вспомнил, что на заимке у Лисова был такой сорокинец, бывший майор, ставший бандитом, а потом перебежавший к Сарториусу. Даже хотел сказать: «Знаю такого!», но вовремя сообразил, ведь на заимке Лисова мы встречались в другом времени.

— Тебе что-то говорит это имя? — Элен четко засекла отражение этих размышлений на моем лице.

— Не знаю, — произнес я уклончиво, — пока не увижу в лицо — не скажу, встречались где-то или нет. Фроловых в России и зарубежье полно, и каждому второму уголовнику с такой фамилией дают кличку «Фрол». Так что поспешных выводов делать не буду.

— Ладно. Заканчивую информацию: Сарториус намерен перевести нас отсюда на свое судно. Оно где-то близко, вот-вот должно подойти.

— Но почему-то задерживается… — задумчиво произнес я. — Понятно. Ну, ладно. Поговорим о неприятном. То, что меня похищал из-под Москвы Сарториус,

— это однозначно. Для меня даже не тайна, как он сумел это сделать. Настроился на канал РНС, закамуфлировался, как всегда, и принялся управлять…

— Этого я не знаю, — почти откровенно, как мне показалось, промолвила Элен. — Мне известно, что вас сюда выгрузили ночью с вертолета. А откуда он прилетел, не информировали.

— А Клык в курсе дела?

— Не думаю. Сарториус не любит, когда все нараспашку.

— Но мне-то ясно, что он хочет либо выторговать процент от фонда О'Брайенов, либо, при удобном случае, вообще все прихватить. Я — заложник для подстраховки от силовых действий Чуда-юда, Ваня Соловьев — для гарантий со стороны его папы Антона Борисовича, который, как я понимаю, работает на «джикеев». А вот от вмешательства Воронцова такой гарантии нет. Хотя он, вроде бы, и контачил с Соловьевым-старшим, но Ванино здоровье ему по фигу.

— Соловьев-старший, — сказала Элен, — это и есть гарантия против Воронцова. Потому что именно Антон Борисович очень осложнил финансовое положение Чуда-юда и ведет против него эдакую тихую и скромную войну. Почти везде, где только может. Но что еще более неприятно для твоего папаши, он очень активно «копает» под него по всему миру. Равалпинди — только один из тех бывших деловых партнеров Чуда-юда, которого Соловьеву удалось перекупить. Есть еще десяток, не меньше, которые уже сейчас готовы предать, поскольку чуют, что доходы падают. Вполне возможно, что подберут ключики даже к Перальте, Кубику, Доминго Косому, Иванцову… Все это очень сильно помогает Воронцову, который, конечно, намного хуже разбирается в делах Баринова, чем Соловьев. И без совета с ним Рудольф Николаевич шагу не ступит. А потому не станет бросать боевиков на танкер, если появится угроза для Ваниной жизни.

— Но он, как выражаются в приличном обществе, тоже не «верхний». «Джикеи» могут и сами поработать…

— Куракин, между прочим, в свое время тоже их побаивался. И взялся изучать их делишки. И когда пытался подружиться с Сарториусом, то обменялся с ним информацией. Выяснилось, что у «G & К» тоже дела неважнецкие. По сути дела, они раздроблены на четыре враждующие группировки, каждая из которых постепенно уплывает в легальный бизнес. Со своими деньгами, естественно. Включение России в мировой рынок вызвало серьезный промышленный бум в Штатах, как и вообще на Западе. Есть возможность, не рискуя башкой и не конфликтуя с законом, наворачивать прибыли. Но при этом не хочется отстегивать денежки на общак, который они создали вместо фонда О'Брайенов. А именно оттуда финансировались работы по тем же препаратам серии «Зомби», по ГВЭПам и иной психотронной технике. То есть бывшая клиника Джона Брайта, на базе которой Малькольм Табберт создал нечто вроде нашего ЦТМО. И обозвал его так, чтоб все подумали, будто это сборище шарлатанов: «John Bright centre of occultism, parapsychology and scientology».

— Малькольм Табберт… — Я наморщил лоб, вспоминая. — Фамилию вроде слышал.

— Наверно, от Хрюшки, — хмыкнула Элен, — она, как мне помнится, когда-то учила русскому языку детей Джека Табберта, «голубого» миллионера…

— Точно, точно! — припомнил я. — Ленка еще говорила, что он на лесбиянке женился, и они детей себе через пробирку заводили. И еще она говорила про его дядюшку, который взорвался на какой-то секретной научной установке…

— Это Гордон Табберт. Кстати, вместе с ним когда-то работал Куракин. А Малькольм — его сын. Двоюродный братец Джека, получается. Примерно твой ровесник, но башкой Бог не обделил. В Принстоне преподавал. Занимался биофизикой, изучал влияние космических излучений на энергопотенциал клеток мозга, в Хьюстоне поработал, выполнил несколько совместных работ с Милтоном Роджерсом, царствие ему небесное, о котором ты тоже, поди-ка, слышал.

— Тесен мир! — удивился я. — Этот самый Роджерс общался не со мной, а с Майком Атвудом, но память у меня осталась. Особенно построенная им компьютерная модель, объяснявшая причину исчезновения «Боинга» в Бермудском треугольнике. Электромагнитные вихри, следы какие-то в ионосфере остались. Он тогда, по сути дела, открыл принцип действия перстней Аль-Мохадов.

— Ну, это сильно сказано, — скептически поджала губы Элен, — просто высказал предварительную гипотезу. Остальное не успел, потому что попал в автокатастрофу. Чудо-юдо, Зинка с Ленкой, а особенно Вася Лопухин гораздо серьезнее продвинулись. А мы, то есть, конечно, ты и Таня, — совсем далеко зашли. Помнишь?

— Это ты про то, как мы сперва в плазменный «бублик», а потом в светящиеся «морковки» превращались, а Сарториус нас ГВЭПом перехватывал? Ты тоже об этом помнишь?!

— Да. И не думай, что это был сон или имитационная картинка. Сарториус это сделал, хотя и сам не знает, как у него получилось. Потому что когда он стал все это обсчитывать, то выяснил: ГВЭП, которым он пользовался, не мог взять всю энергию. Он должен был взорваться. И самое главное, порядок действий, который он применил для того, чтобы поймать плазменный тороид, для него самого был непонятен. Ты улавливаешь суть?

— Улавливаю. Им управлял кто-то, ты это хочешь сказать?

— Да. И это был не Чудо-юдо. Тот тоже понятия не имел, как все получилось.

Догадка у меня возникла внезапно, но высказать ее я не успел. Потому что в этот самый момент отворилась дверь, и вошел Клык.

— Значит, так, — сказал Петя. — Просьба ни о чем не беспокоиться и топать за мной. Предстоит пересадка. Гражданин Баринов, надеюсь, что вы не будете дрыгаться и пойдете нормально, без пинков и наручников.

— Само собой, культура прежде всего.

Видимо, не очень надеясь на мою честность, Клык все же приставил ко мне двух молодцов, которых я мог видеть на «Торро д'Антильяс» в прошлом году. По крайней мере, они были очень похожи на тех, которые там были. Эдакие пираты конца XX столетия, с многоцветными татуировками, стриженные под ноль, в кожаных шортах и трепаных джинсовых безрукавках, с «хеклер-кохами» в руках и наручниками на поясах. Ну, само собой, в черных очках, закрывавших половину рожи.

На мою морду очень быстро надели черный мешочек и довольно плотно взяли за локти. Потом быстрым шагом вывели из каюты и куда-то повели. Молча, без комментариев. Голосов Элен и Клыка, а также каких-то иных шагов, кроме своих собственных и сопровождающих, не слышалось. Должно быть, они остались в каюте или пошли оттуда другим маршрутом.