А сейчас вот реветь взялась… Наверно, Милка минут бы через пять сама проревелась и успокоилась. Но Таран ощутил к ней такую сильную жалость, что не смог равнодушно глядеть на эту мелодраматическую сцену.
— Не плачь, пожалуйста! — попросил он чуть ли не детским голосом. — Ну стоит ли так расстраиваться, в самом деле?
И как-то почти непроизвольно вновь присел на обтрюханный диван, а затем, преисполненный исключительно мирными настроениями, прилег рядом с ней, не очень тесно прижавшись к ее туго обтянутой жакетом спине.
Милка сопела все еще сердито, но уже помягче:
— Уйди, а? Не буди во мне зверя…
А сердце у нее затукало чаще, это Юрка сразу почуял даже через одежду, и ему непреодолимо захотелось обнять, потеснее прильнуть к ней. Хотя, вообще-то, какова будет ответная реакция этого могучего существа на Юркину нежность, предсказать было трудно. Милка запросто могла отшвырнуть его от себя, как щенка, и даже на пол сбросить! Но Таран все-таки обнял ее, положив руку на плечо.
— Испачкаться не боишься? — проворчала Милка, шмыгнув носом.
— Не-а, — произнес Юрка, главным образом чтоб сказать то, что ей приятно было слышать. Вообще-то, покамест у него насчет секса ничего и в мыслях не было. Но Милка в этот момент несильно дернулась и слегка толкнула Тарана своей крупноформатной задницей. Крепкой такой, мощной, но очень приятной. Конечно, она явно не собиралась спихивать его с дивана. Если б захотела — Юрка отлетел бы метра на полтора, куда-нибудь под столик, привинченный у окна балка.
Однако этот толчок сделал свое черное дело. Юркины гуманитарные соображения сменились самыми что ни на есть конкретными, и он уже совсем тесно прижался к Милке, чуя, как жаркая дрожь покатилась по всему телу. Он воровато просунул ладонь за борт Милкиного жакета и положил ее туда, где под тонкой зеленой водолазкой бугрился ее большущий бюст, номера эдак пятого, а то и шестого.
— Ты это серьезно? — спросила Милка полушепотом. — Не будешь потом жалеть и каяться?
— Не-а, — дурея от возбуждения, пробормотал Таран и поцеловал ее в не прикрытое коротко стриженными волосами ухо.
— Крутая пара — гусь да гагара! — пробормотала Милка и, резко перевернувшись с одного бока на другой, жадно обняла Юрку, прямо-таки впившись ему в губы сумасшедшим поцелуем…
ПОСЛЕ ПЯТИ В 611-м
В 611-м никаких трупов действительно не оказалось, и Ирина Колосова смогла благополучно вселиться в него. Более того, преодолев некоторый дискомфорт санузел в номере был точно такой же, как этажом ниже, где обнаружили труп, она наполнила ванну горячей водой и ополоснулась с дороги.
Вообще-то, в ванну Ирина полезла не без тайной мысли подслушать то, что происходит внизу. Как известно, звук и по вентиляции хорошо распространяется, и по стоякам водопроводных труб. Но увы, в данном случае звукоизоляция оказалась хорошей, и ничего, кроме невнятного «бу-бу-бу», с пятого этажа до Ирининых ушей не долетело. Так что оставалось надеяться на Ванечку Муравьева, который обещал появиться после пяти.
До пяти оставалось еще почти два часа. Ирина сходила к горничным за кипятком и заварила чайку. Надо было слегка подкрепиться, а топать в гостиничный ресторан с мокрой головой ей не хотелось. К тому же уже пора было позвонить и доложить о своем прибытии. Правда, точного времени, когда звонить, ей не устанавливали, но тянуть с этим делом не стоило. В конце концов, она приехала в город вовсе не за тем, чтоб встретиться с Муравьевым.
Допив чай с бутербродами, Ирина сняла трубку телефона,
установленного в номере, набрала код для выхода в городскую сеть, потом номер нужного абонента. Немного погудело длинными, а затем отозвался автоответчик:
— Здравствуйте, если вы собирались позвонить Анатолию, то его нет дома. Оставьте ваше сообщение после гудка.
Все так и должно было быть. Хотя, возможно, на самом деле на другом конце провода все-таки кто-то слушал.
Ирина дождалась гудка и произнесла заранее условленную фразу:
— Толик, это Ирина. Буду рада с тобой встретиться. Жди завтра в гости около семи вечера. Целую!
По правде сказать, кто такой Толик и существует ли он в действительности, Колосова не знала. И в гости она, конечно, никуда не собиралась, тем более что даже не имела представления, по какому адресу установлен телефон. Все, что она надиктовала автоответчику, означало только одно: «Я приехала, к работе готова». Кроме того, там, на другом конце провода, аппарат записал номер телефона, с которого она звонила. Теперь ей надо было ждать звонка, подтверждающего, что ее сообщение принято и все идет по заранее намеченному плану.
Прошло примерно минут десять, и телефон зазвонил.
— Алло! — отозвалась Ирина.
— Простите, это гараж? — прозвучало из трубки.
— Нет, это морг! Вы ошиблись номером! — умело изобразив раздражение, ответила Колосова.
— Простите великодушно! — произнес неизвестный абонент, и Ирина повесила трубку.
Этот короткий обмен фразами означал, что все нормально, и завтра, отнюдь не около семи вечера, а точно в 12 часов дня, Ирина должна будет появиться в офисе некой фирмы под названием «Кентавр», где ей объяснят поподробнее, зачем, собственно, она приехала в этот город. В общем, до завтрашнего полудня она могла считать себя относительно свободным человеком, но при этом не покидать гостиницу и номер больше чем на час. Потому что, как предупредили ее в Москве, граждане из фирмы «Кентавр» могут и отменить встречу. В этом случае последует очередной «ошибочный» звонок, когда абонент попросит к телефону заведующего гаражом. На это надо ответить: «Никакой это не гараж! Вы какой телефон набираете?» Тогда тот, кто «ошибся номером», должен назвать номер телефона, где первые две цифры будут означать число, а последние четыре — время, на которое переносится Иринин визит в «Кентавр».
До пяти часов никаких звонков не последовало, а примерно в 17.15 в дверь номера постучал Иван Сергеевич Муравьев.
Сказать по правде, Ирине не стоило встречаться с ним в номере. В здешнем бабском коллективе этот факт незамеченным скорее всего не пройдет и может при особо неудачном стечении обстоятельств повлечь весьма плачевные последствия. Такие, которые им обоим могут жизни стоить.
Тем не менее Колосова решила рискнуть. Прежде всего потому, что очень хотела знать как можно больше о том, что произошло в 511-м номере. Хотя в принципе все это могло не иметь ровным счетом никакого отношения к ее здешней миссии, исключать возможную связь смерти «приезжего с Украины» и того, что ей предстояло делать в этом городе, тоже не следовало. Тем более что Ирина пока еще толком не знала, какие конкретные задачи ей предстоит выполнять. То есть, конечно, Ирина Михайловна, как правило, везде выполняла поручения одного плана. Это была ее основная специализация, и в своем деле она была профессионалом. Однако конкретика вопроса ей еще не была известна. Тем не менее обостренная интуиция Ирины Михайловны подсказывала ей, что гражданин, предположительно покончивший жизнь самоубийством (а ему и могли помочь!), имел какое-то отношение к здешним криминальным делам. А все, что имело отношение к областному криминалитету, Ирине было отнюдь не безразлично.
Помимо этой, чисто деловой стороны вопроса, имелась еще одна. Все-таки Ванечка Муравьев был для Ирины не чужим человеком. А она, несмотря на то, что занималась делами весьма суровыми и опасными, все-таки оставалась женщиной. Не юной, но и не древней старушкой. Конечно, роман с женатым мужиком отнюдь не первой свежести, папашей двух детей, с моральной точки зрения смотрелся не очень приглядно. Тем более что тянулся он уже давно и нерегулярно, от случая к случаю. Но Ирине на моральные соображения, сказать откровенно, было наплевать.
И потому она не стала делать вид, будто в номере никого нет, а открыла дверь и впустила Муравьева в комнату. Он пришел с пластиковым пакетом, где находилась бутылка шампанского, коробка шоколадных конфет и небольшой букет из трех розочек.
