— Он из Мухосранска, — объяснил Гоша. — Ни во что не втыкается.

— Не-ет. Он не из Мухосранска. Это ему память отморозили. Он, наверное, из спецов. Им память морозят и посылают нас ловить. Такого ни за что не вычислишь — фраер фраером, вот как ты, лох, — девица смерила Гошу презрительным взглядом. — Теперь моим пацанам после воскрешения — принудиловка. Или ты и меня к делу подошьёшь? Или, может, поужинаем? Я тебе могу быть полезной.

— Постой. Я их не убивал. Просто двинул по голове, — растерялся Игорёк.

— Ага, рассказывай. Я видела, как ты двигал.

Послышался вой сирены, и у обочины затормозили две чёрные машины с белыми крестами.

Санитары в чёрном быстро и ловко покидали всех четверых на носилки и по двое распихали в фургоны. Ни слова не сказав, загрузились, и машины как-то неестественно быстро скрылись из виду.

— Короче, спец, если отпускаешь — так я пошла.

— Так иди.

Девица презрительно скривила губы, помахала рукой и скрылась в подземном переходе.

— Слушай, Игорёк, — встрепенулся Гоша, — ты что, в самом деле, спец?

— Наверное, — пожал плечами Игорёк.

— Знаешь, ты мне помоги. Вон и деньги теперь есть. Мне надо от Катьки спастись. Тебя в Учреждении примут, ты меня отмажешь. По дружбе, а?

Игорьку не понравился просительный, почти собачий взгляд Гоши.

— Ладно. Только учти, у меня память отморожена.

— Это понятно. Давай, знаешь, к Солженицыну.

— Зачем?

— Он всё знает. У него, такое дело… Он не простой. У него даже небо голубое. Не хочу говорить, но тебе скажу, ты же теперь друг? — совсем уже по собачьи заглянул он в глаза Игорька. — Нечисто у него. Здесь не в печати дело, понял? Избранный он, понял?

— Да понял я, понял. Не гляди так.

— А как?

— Нормально гляди. Солженицын — это интересно. Он, значит, и здесь Избранный.

— Только ты никому, понял?

— Понял, что дальше?

— Ты деньгами перед машиной махни, она остановится.

— Да где здесь машины?

— Дай одну деньгу.

Игорёк протянул Гоше пачку разноцветной бумаги. Гоша аккуратно вытащил одну бумажку и, сойдя с тротуара, помахал ею в воздухе. Сверкнули фары, взвизгнули тормоза, и у обочины остановилось типичное московское такси.

— Куда едем? — открыв дверцу, спросил водитель.

Гоша назвал адрес.

— Две деньги, — ответил водитель. — Час пик. Пробки.

— Годится, — обрадовался Гоша. — Садись, Игорёк. А если добавишь ещё две, так ещё быстрее доедем.

— На, держи, — Игорёк отдал Гоше все деньги и уселся сзади. — Я таких денег не понимаю.

— Он что, из Задрюпинска? — хмыкнул водила, трогая.

— Нет, он спец с отмороженной памятью.

— А-а, — уважительно пробасил шофёр. — Лады. Домчу с ветерком. Можете не доплачивать.

И в самом деле, в открытые окна ворвался ветер, а встречные дома и перекрёстки замелькали так быстро, что у Игорька зарябило в глазах.

Вскоре машина стала тормозить и обнаружилось, что они на Тверской у подъезда шестнадцатиэтажной башни, в которой и обитал Солженицын. По Тверской медленно ползла длинная и пёстрая лента авто.

Вечером этой же среды на берегу озера в чайном домике санатория «Барвиха» собралась интересная компания во главе с Аскетом. Терраса чайного домика, деревянного теремка с золотым петушком на шпиле, продувалась всеми ветрами. Компания размесилась в пластиковых стульях за круглым столом, и пока Аскет совершал вечернее омовение в озёрной воде, пили чай из самовара и закусывали расстегаями. Помимо уже известных вампира Григория и багроволицего Вадика, присутствовали два молодых человека в одинаковых красно-белых спортивных костюмах с эмблемами футбольного клуба «Спартак».

Наконец Аскет выбрался на настил террасы, взял полотенце со спинки стула и, энергично растираясь, сообщил:

— В завтрашнем номере «Вечерней Москвы» будет опубликована небольшая, но любопытная заметка. О том, что этой ночью в своих постелях скончались четверо сотрудников службы охраны олигарха Тредиаковского, и не просто охраны, а целая смена телохранителей.

— Наш клиент поработал? — осведомился толстяк. — Или их клиент, который по имени Зверь?

— На-аш, голубок. Наш.

Аскет набросил на плечи халат и принял из рук одного из молодых людей чашечку.

— Спасибо, Костик.

— Понятно. Значит, убираем мы, а Тредиаковский всё валит на Зверя? — улыбнулся вампир.

— Ну и что? — в обычной своей грубой манере отрывисто бросил толстяк. — Нам-то что обломится?

— Уж не сомневайся, — ласково ответил Аскет. — Таким образом мы получаем поддержку Хозяина Снов. Вот увидишь, как Русские Боги задёргаются.

— От него получишь поддержку, как же, — не соглашался Вадик. — Попользовался он нами и всё.

— Пускай так, голубчик. Однако Русским Богам от этого не легче. Они-то не знают, имеем мы поддержку, не имеем…

— Беспокоит меня, друзья, одно небольшое обстоятельство, — вмешался вампир Григорий. — Как бы Древнейшие не обиделись. Игорёк им сильно нужен.

— Я это предусмотрел, — веско ответил Аскет. — Потому Хозяин Снов и даёт нам свою поддержку. Шумеры у него вот где сидят. — Аскет показал где, приложив руку к правому подреберью.

Один из молодых людей настороженно глянул в сторону парка.

— Что, Костик, парламентёр? — спросил Аскет.

— Греки, — коротко ответил тот.

— Гермес, — уточнил второй молодой человек.

— Ну-ну. Если позволите, господа Кремлёвцы, я побеседую с гостем. — Аскет поднялся.

В глубине парковой рощи, где сумрак сгущается во тьму, встретились двое: посланец Древнейших Реализованных «бог торговли» Гермес и тот, чьё имя не имеет значения, Нереализованный по прозвищу Аскет.

Гермес принадлежал к Древнему Средиземноморскому Дому Реализованных, ныне находившемуся в союзе с Древнейшими. Прислал же его на встречу с Кремлёвцами «Великая гора, Могучий утёс, Верховный бог» Энлиль, Главный Реализованный Древнейшего Дома.

— Приветствую тебя, предводитель шайки ничтожных, — обратился Гермес к Аскету.

— Приветствую тебя, Реализованный, посланец Древнейших, — негромко и почтительно отвечал Аскет.

— Дошло до нас, что вы, ничтожнейшие, осмелились вмешаться в предопределённый нашими союзными сияющими и наимудрейшими Домами ход событий.

— Не мы были первыми в цепи осложнений, осложнивших ваш всемудрейший план, — со змеиной иронией произнёс Аскет. — Дошло до нас, — передразнил он Гермеса, — как крупно облажались ваши высокие Дома в Эсагиле.

— Не дерзи, ничтожный, — Гермес взмахнул жезлом.

Беззвучное золотое лезвие молнии рассекло Аскета от головы до пят. От земли поднялся пар, а хвоя под ногами Аскета превратилась в пепел. Аскет же, казалось, ничего этого не заметил.

— Как видишь, есть и у нас заступники, — произнёс он.

— Где бессмертный? — сухо осведомился посланец.

— Который? Множество разнообразных бессмертных скитается дорогами Земли.

— Где абсолютный бессмертный?

— Ах, этот? Его пригласили в гости. Куда — говорить не велено.

— Мы узнаем. Но если бы ты раскрыл место его нынешнего пребывания, мы могли бы помочь вам открыть путь к Реализациям.

— Не в первый раз слышу я подобные обещания. Ни разу никто не помог, — невесело покачал головой Аскет. — Думаю я, что открывать пути к Реализациям — не в силах Реализованных.

— Не тебе это знать.

— На своём совете мы положили не заключать союзов с Реализованными, ибо вы лжёте и для наших целей бесполезны.

— Значит, вы вступили в союз с Непроявленными Сущностям. Берегитесь! Это не союз, а иго. Только Реализованные в силе общаться с Непроявленными на равных.

— Вам не должно быть до наших трудов никакого дела.

— Берегитесь, — повторил Гермес. — Плохие новости принесу я Домам.

Он окутался мерцающей дымкой и, прежде чем исчезнуть, произнёс:

— Большую беду накличете, если Непроявленные выйдут из Потусторонья.

У Солженицына было людно. В прихожую, где он встречал Гошу с Игорьком, вывалились две женщины в едва застёгнутых халатах и один пожилой мужчина в очках, трусах и майке. И стали разглядывать гостей, словно экспонатов зоопарка.