— Он не зайдет сюда. Он никогда этого не делает.

— А вдруг уже заходил?

— Он бы очень удивился, если бы я запирал дверь.

— Тише!

Лидия подошла к двери, отперла и открыла ее, потом посмотрела на холл. В столовой горел свет. Дверь в нее была отворена. Мисс Крю спросила через плечо:

— Люси оставляет ему поднос с едой?

— Ну да, если он припозднится.

Она снова заперла дверь. Генри сказал:

— Не надо запираться. Он не придет сюда.

— Я не хочу рисковать. И тебе не стоит. Где рубины?

— А-а, в одном из ящиков.

— Просто лежат себе там, даже не спрятанные как следует? С тебя станется!

— Нет, по-моему. Кажется, нет, я уверен, что я положил их… Да, куда же я их положил? Нет, не в этот ящик, наверное в какой-то другой.

Он нервно выдвигал и задвигал ящики, один за другим. Ее голос полоснул его, как плеть:

— Незапертые ящики! На что это похоже!

Он промямлил:

— Я никогда ничего не запираю. Так намного безопаснее. Да и ключи я все равно потеряю. Ага, вот они. Я же помню: положил их в вату для упаковки пауков. Там они спрятаны очень надежно. Ни Люси, ни миссис Хаббард не тронут моих ящиков ни за что на свете. Однажды я оставил здесь обыкновенного ужа, и представь: миссис Хаббард несколько недель тут не убиралась. Так что рубины в полной безопасности.

Лидия хмуро смотрела на него сверху вниз. Ее всегда раздражала его рассеянность. Опасная черта, впрочем иногда даже полезная. Кто станет подозревать чудака, так искренне увлеченного научными изысканиями, так беззаботно относящегося к своим вещам — все лежит на виду, даже ящики не заперты? Правда, в прошлом году на виду оказалось слишком многое, из-за этого пришлось убрать Мэгги Белл. Лидия не паникерша, но в тот раз они были на грани провала, и рисковать пришлось исключительно из-за рассеянности Генри.

Она по-прежнему молча хмурилась. Пока корить его, в сущности, было не за что. Она сама допустила промах, и пришлось снова рисковать, теперь уже из-за любопытства мисс Холидей, и на сей раз все прошло не так гладко, как она рассчитывала. К тому же она теперь осталась без прислуги. И, понятное дело, никто не рвется занять место этой копуши. Придется опять взять эту безмозглую Винни Тэйлор, вечно шныряющую по всему дому, хотя, правда, весьма расторопную.

Она задвинула ящик, в котором лежали укутанные в вату рубины, и сказала:

— Ну что ж, мне пора идти. Дождись, пока я пройду по коридорчику, а потом можешь отпереть дверь. И ложись-ка спать. Выглядишь ты устало.

Он провел рукой по лбу.

— Да, пожалуй, лягу. Лидия, а насчет Мэгги ты точно знаешь?

— Ну конечно. Просто она дошла до точки и захотела сбежать от этой рутины. Так она мне и сказала, а я дала ей денег на дорогу. Но лучше об этом помалкивай. Ну что, теперь тебе полегчало?

Он снял очки и протер их. Вот чудак… его глаза были полны слез.

— Да-да немного отлегло от сердца. Ты вроде бы сказала, что это дело — последнее.

— Да-да. Только не надо нервничать. Это тебе ни к чему.

— Да, ни к чему, — согласился он. — Иногда мне вправду нездоровится.

Она положила ему на плечо руку.

— Ложись спать, а я сама обо всем позабочусь. Занимайся только своими паучками.

По другую сторону панели мисс Силвер дюйм за дюймом тихонько продвигалась дальше от потайного входа в кабинет. Неплохо было бы узнать, куда выходит этот коридор, но сейчас ни о чем нельзя было думать, только о том, что происходило в кабинете. Крейг шел за ней следом, освобождая пространство для мисс Крю. Едва они отодвинулись, как панель сдвинулась тоже, и на пол коридора лег прямоугольник света. Если бы Лидия Крю вдруг глянула направо, она бы наверняка их увидела. В руке у нее был электрический фонарь. Да, если бы она направила луч фонаря вправо, она бы непременно их заметила. Но она не смотрела по сторонам. Как только Генри задвинул панель, она пошла, освещая себе путь, к выходу.

Когда ее шаги стихли, Крейг наклонился к уху мисс Силвер:

— Так, что же мы будем делать теперь?

В ответ она лишь слегка сжала его руку. Он послушно стал продвигаться впереди нее к выходу. Но дойдя до двери, они обнаружили, что она… заперта. Крейг позволил себе еле слышный смешок:

— И что же теперь? Может, пойдем назад и посмотрим, куда выходит тот конец коридора? Что вы на это скажете? Вам ведь известно расположение комнат внутри дома, а мне — нет.

Она очень деловито и рассудительно ответила:

— Думаю, он ведет в холл или в столовую. И там и там обшивка стен очень похожа на ту, что в кабинете.

Они повернули обратно. Приблизившись к раздвижной стенке, они с изумлением обнаружили, что из кабинета по-прежнему пробивается свет. Генри Каннингэм только что задвинул панель, они сами слышали щелчок пружины. Но не успел Крейг предупреждающе тронуть мисс Силвер за плечо, как они оба поняли: теперь свет в коридор проникал сквозь круглое отверстие в пяти футах от пола.

Его явно проделали в выдвижной панели для удобства: чтобы тот, кто шел по коридору в кабинет, мог убедиться, что путь открыт.

Чтобы заглянуть в этот «глазок», мисс Силвер пришлось приподняться на цыпочки. Ей хорошо был виден письменный стол и склонившийся над ним Генри Каннингэм. Перед ним на белом листе бумаги лежал паук, а Генри его препарировал — отвратительное зрелище…

Подцепив пинцетом крупный красный камень, он осторожно впихивал его в распоротое брюшко дохлого паука.

Ей сразу же стало ясно: это один из пропавших рубинов леди Мэлберн и — судя по размерам — центральный камень из ее колье с алмазами и рубинами. Когда камень исчез в паучьем брюхе. Генри отложил пинцет в сторону.

Другой, более тонкий инструмент он окунул в блюдечко с чем-то черным и клейким, затем капля за каплей закрыл Рубин, и вскоре мохнатый трупик снова приобрел прежний вид. Все это Генри Каннингэм проделал виртуозно: очень аккуратно и точно.

Через минуту мисс Силвер уступила место Крейгу. Когда они обменялись впечатлениями от увиденного, оказалось, что выводы их были одинаковы. В данный момент Для Генри не существовало ничего, кроме его дела. Он был в своем мирке, где его не преследуют сомнения, где его не терзает собственная несостоятельность, в нем нет моральных норм, а следовательно, и преступлений. Чистый мир науки, где важен лишь процесс постижения. Там важны только его мастерство и средства, необходимые для получения результата. Миг, когда его встревожила судьба Мэгги Белл, миг, когда он сказал о Люси Каннингэм «это моя сестра», — тогда он был в другом мире, и от того жестокого мира он бежал, от того мира он должен был во что бы то ни стало спрятаться.

Мисс Силвер пошла дальше по коридору. Он выходил, как она и предполагала, в один из темных углов холла, а потайная панель там сдвигалась так же неслышно, как и в кабинете. Лидия Крю позаботилась и об этом. В холле все еще горел свет, когда они отодвинули панель. После темноты он показался необыкновенно ярким. Но почти сразу же Крейгу пришлось оставить панель в покое: в столовой щелкнул выключатель и погас свет, а в холле появился Николас Каннингэм. Сквозь щель было видно, что он идет совершенно спокойно. Пройдя по холлу, он неспешно и беззвучно стал подниматься по лестнице. На верхней площадке открыли и закрыли какую-то дверь.

Мисс Силвер предложила уйти через черный ход. В теперешнем своем состоянии мисс Каннингэм вряд ли сможет припомнить, запирала она его или нет. А до утра столько всего может произойти, что это уже не будет иметь значения.

Они вышли в маленький дворик и по гравиевой дорожке подошли к калитке сада. Когда Крейг закрывал за собой калитку, церковные часы дали четыре коротких удара, предвещавших основной, и пробили час ночи. Ночь была прохладная, дышалось легко. После пыльного коридора воздух был поистине живительным. Крейг глубоко вдохнул.

Крадучись лазать по закоулкам чужого дома, да еще ночью, ему совсем не понравилось и как-то больше не хотелось. Но что же будет теперь? Да, хорошо бы это знать.