Однако времени на размышление Ионе не дали ни минутки. Любопытные глаза следили за каждым ее движением. Высоким голосом, очень четко выговаривая слова, попутчица снова заговорила:

— Позвольте представиться — мисс Уозерспун. Я живу в Марбери, на Марлинг-роуд, двадцать один. Приятное спокойное место неподалеку от торгового центра. Вы позволите узнать ваше имя?

Строгие правила, привитые Ионе кузиной Элинор, не дозволяли дерзить даже случайной попутчице, поэтому она покорно представилась, постаравшись не выдать своей досады.

Мисс Уозерспун заметила, что у Ионы шотландская фамилия, сделала несколько замечаний по поводу местности, которую они проезжали, и, наконец, дала волю своему любопытству.

— Надеюсь, я вас не слишком побеспокоила. Вообще-то, приятная беседа делает поездку менее утомительной.

Но вы так увлеклись чтением. Не сердитесь на меня: я догадалась, что это не личное письмо, иначе не стала бы об этом говорить. Похоже на страницы из детской школьной тетради — судя по неровному и неаккуратному почерку.

Неужто ребенок в столь нежном возрасте может написать что-то интересное для взрослого человека?

Иона промолчала.

Но мисс Уозерспун не унималась.

— Знаете, — продолжала она игривым тоном, — ваш увлеченный вид даже меня заинтриговал. Что же такое мог написать какой-нибудь несмышленыш? Но вы ведь не замужем, верно? Или это листочки из тетради вашего племянника или племянницы?

— Мисс Уозерспун, ребенок, который это написал, умер, — сказала Иона. — А теперь, если вы не возражаете, я закрою глаза и посижу молча. У меня болит голова.

Она откинулась назад, стараясь не слушать поток сокрушительных восклицаний. А в уши так и лезло: «О, в самом деле! Я ведь не знала! Иначе я бы ни в коем случае…» Несмотря на давние внушения кузины Элинор, Иона больше не могла выносить расспросы мисс Уозерспун, которые наверняка продолжались бы до самого Лондона. А кроме того, ей нужно было подумать…

Насколько важны эти каракули? Сочтут ли их доказательством? Этого Иона не знала. Но ей становилось все более ясно, что лучше ей не разгуливать с ними по Лондону, слишком велика ответственность. Выдранные листочки могут ничего не стоить, а могут оказаться веской уликой — решать не ей. Иона вцепилась в сумку обеими руками. При мысли о том, что она пока одна несет это бремя, она ощутила ледяной холод. Решено: как только они прибудут, она купит конверт и отправит листочки инспектору Эбботту в Скотленд-Ярд. А после позвонит Джиму Северну и попросит его прийти в квартиру Луизы. Придя к этому решению. Иона наконец-то с облегчением вздохнула.

Миссис Робинсон, будущая соседка Ионы, живущая на нижнем этаже, встретила ее приветливой улыбкой. Это была одна из тех крупных женщин, которые лет в семнадцать выглядят восхитительно, но с годами их румянец становится грубым, краснота проступает на всем лице, которое прежде пленяло молочной белизной, а фигура же становится массивной и бесформенной. Но кожа на руках выше локтей — на ней был халат с короткими рукавами — осталась нежной и белой, а глаза — ярко-голубыми, как у младенца. Довершали портрет соломенного цвета волосы, напоминавшие копну.

— Мисс Мьюр? — осведомилась она приятным голосом. — Очень приятно познакомиться. Как хорошо, что вы прислали телеграмму, иначе я бы ушла. А о ключе не беспокойтесь — другая леди уже поднялась с ним в квартиру.

— Другая леди?

Миссис Робинсон кивнула.

— Кузина мисс Блант, пожилая леди. Она сказала, что мисс Блант просила ее встретиться с вами — объяснить вам что-то насчет квартиры.

Право же, Луиза поистине непредсказуемое создание!

«Пожилой кузиной» могла быть только Люси Хеминг, а она была из тех дам, от которых невозможно отделаться.

Иона поднималась в лифте, чувствуя, что Люси Хеминг окажется последней каплей… Она наверняка захочет вылить чаю, потом начнет приставать с разговорами. Нечего и надеяться на то, что, когда придет Джим Северн, она соизволит удалиться.

Дверь квартиры была приоткрыта. Иона лишь слегка ее прикрыла, чтобы не защелкнулся замок, — ей не хотелось, чтобы Джиму пришлось звонить. В маленьком холле было четыре двери: две напротив входа вели в ванную и в кухню, одна слева — в спальню, та, что справа, — в гостиную.

Правая была наполовину открыта, являя взгляду «разномастную» мебель. Сейчас Луиза увлекалась сельским стилем, однако не до такой степени, чтобы расстаться с унаследованными ею чиппендейлом и дрезденским фарфором. Высокая седовласая женщина, стоявшая у дальнего окна, обернулась, услышав шаги Ионы. Но это была не Люси Хеминг.

В первый момент Иона была ошеломлена, но, встретившись взглядом с темными глазами незнакомки, все поняла. Женщина мигом извлекла из ветхой старой сумки револьвер и нацелила дуло на лоб Ионы.

— Стоять! Руки вверх, иначе я выстрелю! — выкрикнула она голосом Жаклин Делони. Нелепое, чудовищное требование! Но когда в тебя целятся из револьвера, возражать тоже довольно нелепо. Иона покорно подняла руки.

— Вот так-то лучше!

— Я не смогу долго стоять в такой позе.

— Не беспокойтесь, долго стоять вам и не придется.

Бросьте сумку на диван! На диван, а не в меня, вы поняли?

А то эта маленькая штучка может пальнуть!

Сумка была в левой руке Ионы. Она бросила ее на диван, и Жаклин Делони потянулась тоже левой — свободной — рукой. Замок был тугим, но Жаклин смогла открыть сумку, как говорится, «одной левой» и смогла ловко вытряхнуть содержимое на столик, не переставая целиться в Иону. Окинув быстрым взглядом кошелек, пудреницу, носовой платок и список покупок, она сразу поняла, что интересующего ее предмета здесь нет.

— Что вы с ними сделали?

— С чем именно?

— Как будто вы не знаете! — В голосе Жаклин звучала угроза.

— Возможно, если вы мне объясните…

— Не прикидывайтесь! Где страницы из этого чертова дневника! Вы нашли их!

— Да, нашла.

Первый шок миновал, и Иона обрела способность рассуждать. Нужно как можно дольше тянуть время. Жаклин не застрелит ее, пока не отыщет то, что ей нужно.

— А как вы узнали, что я их нашла? — очень спокойно поинтересовалась она.

— Я следила за вами каждый вечер, когда вы ложились спать, и каждое утро, когда вы вставали. В стене есть глазок — вы бы никогда его не заметили. В прежние времена хорошо умели скрывать такие вещи. Я видела, как вы нашли дневник. Я так и знала, что он где-то в вашей комнате но понятия не имела, что в изголовье кровати есть тайник. Да, я видела, как застряла ваша вуаль и как съехала вбок и открылась дверца, но ничего не могла предпринять.

Пришлось срочно поехать в Рейдон, переодеться в это старье и сесть на скорый поезд. К счастью, он обогнал ваш.

Впрочем, вы бы все равно ничего не заподозрили, заметив меня на платформе в таком виде, верно? Я все заранее обдумала, еще до того, как вы нашли страницы. Вам придется умереть, чтобы ваши деньги достались Джеффри. — Она повысила голос:

— Где эти бумаги?

За окном прогрохотал грузовик. Когда шум стих, Жаклин засмеялась и кивнула.

— Вот когда я застрелю вас, моя дорогая Иона, — когда будет проезжать очередной грузовик или нечто подобное. А потом я уйду и скажу миссис Робинсон, что боюсь лифтов, поэтому спустилась по лестнице, и что столкнулась на ступеньках с каким-то подозрительным типом, он якобы подымался наверх.

У Ионы возникло странное ощущение, что они больше не одни в квартире. Не то чтобы она слышала какой-то звук из холла — сквозь грохот грузовика расслышать что-либо было невозможно. Джим уже мог открыть входную дверь и, возможно, сейчас стоял в маленьком холле. Дверь в гостиную была полуоткрыта, когда Иона вошла туда, но войдя, она начала затворять ее, не сразу узнав Жаклин, и поэтому сейчас с того места, где стояла Жаклин, холл не был виден.

Настойчивый голос ворвался в ее мысли:

— Что вы сделали с вырванными страницами?