Мисс Силвер, успевшая привыкнуть к весьма неофициальной манере общения посетительницы, снисходительно улыбнулась и заметила, что никогда никуда не ездит без своего вязанья.

— А каковы ваши условия?

Мисс Силвер назвала сумму, которая несколько лет назад показалась бы ей астрономической. Но сейчас ее приняли безоговорочно.

— Прекрасно. Деньги у меня есть — куда больше, чем я смогу потратить. Когда проводишь большую часть времени, обходясь имуществом, поместившимся в паре подседельных сумок, тебе ни к чему груды барахла, которым обременяют себя домоседы. Возможно, я когда-нибудь поселюсь в палатке на земле, доставшейся мне от предков и которую я пока не продала. Там есть приятный ручеек. А если в палатке станет холодно, я всегда могу переделать ее в кибитку. — Джозефа поднялась и протянула мисс Силвер сильную загорелую руку. — Думаю, вы справитесь с этим делом, и я бы хотела, чтобы вы поехали туда как можно скорее. У мисс Фолконер есть телефон, вы можете ей позвонить. Скажите, что подруга вашей подруги останавливалась у нее летом, и спросите, не может ли она вас принять. Да, лучше на кого-нибудь сослаться, иначе она вам откажет.

Мисс Силвер улыбнулась. Ей ничего не стоило сослаться на таких людей, чьи рекомендации никоим образом не посмели бы подвергнуть сомнению. Записав еще кое-какие детали, она вытерпела крепкое рукопожатие мисс Боуден, которая удалилась, явно удовлетворенная результатами визита. Как только входная дверь закрылась, мисс Силвер придвинула к себе телефон и набрала код междугородной связи.

Столовая рейдонского отеля «Георг» была строго выдержана в традициях многочисленных георгианских и викторианских двойников. Высокие окна прикрывали пожелтевшие тюлевые занавески и оливково-зсленые портьеры. Довольно древние скатерти на столах свешивались почти до пола. Кое-где стояли вазы с парой бумажных цветов или веточкой хвои.

Возможно, летом появлялись и настоящие цветы, но первым делом, независимо от времени года, бросалась в глаза массивная пепельница, снабженная рекламным знаком популярной минеральной воды. Стены украшали гравюры с изображениями членов королевской семьи и известных политиков прошлого, взирающих на посетителей кто сурово, кто с улыбкой. Молодая улыбающаяся королева Виктория — скромно перевязанные лентой волосы почти скрывают ее изящные ушки. Принц-консорт Альберт[7] в ту пору, когда он был одним из самых красивых молодых людей Европы.

Великий Гладстон[8] с мрачным выражением продолговатого лица. Маркиз Солсбери[9] с густой бородой. Глядя на изрядно полинявшие портреты, трудно было представить, что вокруг этих людей некогда кипели бешеные страсти.

Иона сидела спиной к окну и только рассмеялась в ответ, когда Джим Северн стал извиняться за то, что он не смог найти лучшего места для ленча.

— Надо было пойти куда-нибудь в деревне.

— Хорошо, что мы этого не сделали. Когда льет дождь, в деревне бывает довольно тоскливо. Кузина Элинор живет в деревне, так что я сыта сельскими прелестями по горло, а в дождливое воскресенье предпочитаю находиться в более цивилизованной обстановке. Здесь мы можем окунуться в великую викторианскую эпоху и никуда не спешить. Мы не опаздываем на поезд? Мне о многом нужно с вами поговорить.

Далеко не молоденькая уже официантка приняла у них заказ, а когда она отошла, Джим сказал;

— Мне тоже нужно о многом с вами поговорить.

— Ну, кто первый?

— Вы, если хотите.

Иона улыбнулась и покачала головой.

— Не особенно. Быть первым — мужское дело.

Джим склонился вперед над столом.

— Ваша сестра действительно очень хочет жить в этом доме?

Иона задумчиво посмотрела на него.

— Думаю, ей вообще не хочется там жить. Лично я его просто бы возненавидела, и, по-моему, Аллегре он тоже не подходит. Она очень впечатлительная, и дом пугает ее.

— Тогда почему…

— О, это все Джеффри. С ним достаточно поговорить пять минут, чтобы понять, как он обожает «Дом для леди».

Хотя Джеффри над собой подшучивает, но это чистое лукавство. Он с трудом заставляет себя прекратить разговоры о доме и, по-моему, никогда не перестает о нем думать.

Ионе было очень легко разговаривать с Джимом. Она сама себе удивлялась. Ведь он приехал в Блик, чтобы представить мистеру Сэндерсону отчет о состоянии «Дома для леди», чтобы опекуны Аллегры знали, как им действовать.

Тем не менее ни Джим, ни Иона об опекунах даже не вспоминали. Разговор шел исключительно о личном. Без всяких предисловий они вдруг заговорили о самом сокровенном для Ионы. Она и представить не могла, что сможет обсуждать это с посторонним — состояние Аллегры и то, как она переживает за сестру.

Появление официантки с двумя тарелками розового томатного супа заставило обоих умолкнуть. «Это совсем не мое дело, — думал Джим Северн. — Какого черта я пристаю к ней с расспросами?» «Но он вовсе не посторонний, — размышляла Иона. — Мне кажется, будто я знала его всегда».

Суп был горячий и, что самое главное, не из консервных банок. Иона подумала, что помидоры, очевидно, консервировали домашним способом и что хорошо бы узнать рецепт.

— Флорри Боуйер — приходящая служанка из деревни — говорила мне, что здесь хорошо кормят, — улыбнувшись, сказала она. — Ее тетя работает здесь поваром, а до этого — кухаркой в очень хороших домах, но предпочитала обрести самостоятельность. В конце концов она решила снять комнату и готовить лишь по особым заказам, но тогда управляющий сделал ей предложение. Прошлой осенью он потерял жену, а она души не чает в его дочке, поэтому согласилась выйти за него и остаться.

— Откуда вы все это знаете? — засмеялся Джим.

— Флорри любит поболтать.

— В том числе и с вашей сестрой? Часом, не она ли внушила ей страх перед домом?

Иона кивнула.

— И что же Флорри ей рассказала?

— Что в деревне дом прозвали «Проклятие для леди».

Якобы каждая женщина, став его хозяйкой, непременно теряла то, что для нее было дороже всего на свете. Аллегра не в том состоянии, чтобы адекватно реагировать на подобные вещи.

— Все эти старинные дома вечно обрастают легендами о привидениях и проклятиях. Надеюсь, привидения в «Доме для леди» нет?

— Насчет привидения я ничего не слышала, но меня бы это не удивило. Аллегре нужен уютный и светлый современный дом с обилием окон и без мрачного прошлого.

После супа официантка принесла утку, зажаренную как раз в меру, с яблочным соусом — две порции, — а на гарнир была цветная капуста и золотистые шарики картошки.

— В одном ваша Флорри безусловно права: ее тетя прирожденная кухарка, — заметил Джим Северн. — Я думал, подобная пища уже исчезла с лица земли. Приятно убедиться, что кое-где еще помнят старые рецепты. — И он тут же, без паузы и не меняя тон, добавил:

— Если вы против того, чтобы ваша сестра жила в «Доме для леди», пойдите к Сэндерсону — он ведь и ваш опекун?

— Да.

— Ну так вы должны пойти к нему и все это рассказать.

Вели дом вас пугает…

— Я этого не говорила, — выпалила Иона.

— Вы сказали, что ненавидите его.

— Это не одно и то же.

— Так пугает он вас или нет?

Иона нахмурилась и отвела взгляд.

— Вообще-то да, но едва ли я имею право… — Она закусила губу. — Понимаете, Джеффри без ума от дома.

Я была бы последней обманщицей, если бы сделала это за его спиной. А если я скажу ему, что хочу уговорить мистера Сэндерсона не разрешить покупку, будет кошмарный семейных скандал, который на всю жизнь оставит след. Я не могу так подвести свою сестру.

— Понятно. — Джим подумал, что Иона необыкновенно порядочная девушка, просто донкихот в юбке… Устыдившись, он решил, что есть и другой выход. — Сэндерсон, безусловно, побеседует с самой миссис Трент. Едва ли от него ускользнет то, что дом ей не нравится.