47. послушай, дюймовочка, я всё таки рефлексирую... послушай, дюймовочка, я всё таки рефлексирую. сначала – про имена: каждую кошку хочется назвать симой; теперь – про запахи: японцы безошибочно шоколадны, а потому болезненны, едва выносимы; наконец – про звуки: вся классика – от органа до клавесина – сосредоточилась в том диком дне, когда так ненасытно и так неистово я проверяла нас на прочность у кинотеатра «искра». как ты сумела всё это перетерпеть и обойтись без убийства? 48. в общем, слушай, дюймовочка, я почти не смотрю телевизор... в общем, слушай, дюймовочка, я почти не смотрю телевизор; трезвость (как термин) стала фактически атавизмом; уже завтра я буду беспрекословно за тридцать. чем отметить: влюбиться мне? отравиться? когда-нибудь ты тоже решишь, что пора перестать мне сниться. 49. смела. мудра. дьявольски синеглаза... смела. мудра. дьявольски синеглаза. сама в себя влюбляюсь до одуренья! но вот в какую-то веночку мягко воткнулась игла, за ревность ответственная: выиграла в лотерею? случайно попала в нежное нужное русло? целилась долго и получила бонус в качестве женщины нервной, немножко грустной? кусаю губы, изображая бодрость, и рассыпаюсь в шутках, и грею ужин, и удобряю каждое слово граппой. ах, снова рубашка мягче, а брюки уже. ах, хочется снова горло себе расцарапать в попытке исторгнуть этот нелепый яд. 50. я мало сплю. слегка темнеют веки... я мало сплю. слегка темнеют веки, и цвет лица фарфоровый. декабрь. свиданья в 7 утра на рыжей ветке. прошу тебя – не пользуйся духами. оставь свой запах солнечного сланца припухшей верхней и пушку над нею. в полупустом вагоне целоваться, молясь о перегонах подлиннее; дыханьем согревать твои ладони; подмигивать бомжам, глядящим косо... на рижской тайно помечтать о доме. и отпустить тебя. на третьяковской. 51. твой упругий живот пахнет спелым медом гречишным... твой упругий живот пахнет спелым медом гречишным. я влюблена, как девчонка. и горяча. как мальчишка. 52. из буков так просто складывается счастье... из буков так просто складывается счастье... вот например: «а я уже дома!» или «полгода прошло, дорогая, давай встречаться» – встречаемся так, будто не уходили в разные стороны, в разные комнаты мира. или ещё: «мы приземлились. здравствуй». так просто... словно корочку хлебную надломила, и теплый запах мгновенно укутывает пространство в себя. 53. беспощадна. ревнива. вгоняешь в меня пальцы перчёные...
беспощадна. ревнива. вгоняешь в меня пальцы перчёные. – ну что, печёт? – ещё бы! – ах ещё!? и – по новой: глаза твои дикие, акробатика моя, извращённое ощущение времени /минута – за час/, губы, от поцелуев чёрные... пять пропущенных вызовов. такси. лифт. поправляю причёску спешно. оправданья никчёмные. пощёчина. слёзы. «пошла ты к чёрту!» ухожу. 54. машка, ты скучаешь по его щекам небритым... машка, ты скучаешь по его щекам небритым, по его тридцатнику свежему, по его постоянным трипам, по его умению в девочку тебя превращать и лечить шутками твою мигрень, не дожидаясь врача. а она скучает по пледу, которым я неизменно кутала её ступни, по пробуждениям от моих губ, по ангелу на метле и по черту в ступе, по пустой съёмной норе, щедро сдобренной стингом, и ещё по чему-то во мне, чего я пока не постигла. вы обе скучаете. обе, вот так скучая, нюансы тоски обсуждая за еженедельным чаем, делитесь друг с другом ощущениями. и табаком делитесь тоже, курить выходя на балкон, плечики пряча в толстые свитера. голоса приглушаете, если хочется заорать. затягиваетесь глубже, когда дышать уже нечем, веря в силу вот этих дымчатых обручальных колечек. цепляетесь друг за друга, нуждаясь в сторонней силе, чтобы признаться – вы обе нас упустили. не отпустили, не выпустили, не вырастили, увы. просто – не удержали. не смогли удержать. нас. вы. 55. да дам я, дам!.. да дам я, дам! каждой из вас – дам! два зёрнышка кардамона в утреннем кофе, внезапное путешествие в амстердам, жаркая ебля в сандаловых туалетах, после – ни к чему не обязывающая еда... да? и всякая смотрит внимательно. будто спрашивает: когда? 56. а на октябрьской всегдашняя мясорубка... а на октябрьской всегдашняя мясорубка... держусь за поручень – неуклюжа и косорука – как за соломинку: в какой бы коктейль воткнуться? женщины в пёстрых беретах и в шубах куцых берут эскалатор приступом, отсекая меня, как аппендикс. такая я и сякая, и никудышная, и слишкомумныестали смотрю на них, ресницы не опускаю. смотрю до рези в глазах, до желанья сморгнуть слезинку на женщин в платках цветастых, в пальтишках зимних, толкающихся со страстью такой, что впору пускать её на другие баталии. |
