Большое внимание, особенно во второй книге, Чан Кайши уделяет уточнению своих представлений о социальном идеале Гоминьдана, о путях его достижения. Он развивает суньятсеновское представление о «великой гармонии» (датун) — традиционной и конфуциански окрашенной идее — как о социальном идеале Гоминьдана, но при этом стремится освободить трактовку этого идеала от привнесенных Сунь Ятсеном новаций, навеянных опытом европейской социалистической мысли. Трактуя этот идеал как возможность избежать крайностей капитализма и социализма, Чан Кайши стремился представить «китайский» путь развития общества как столбовую дорогу человечества, на которую оно может выйти только на примере гоминьдановского Китая.

Однако Чан Кайши, естественно, рассматривает «великую гармонию» как весьма отдаленную цель. Ближайшая же цель Чан Кайши — после победы над Японией утвердить тотальное господство гоминьдановского государства во всех сферах жизни китайской нации. В области социально-экономических отношений это должно означать, по мысли Чан Кайши, полное огосударствление всей крупной собственности и коллективизацию деревни под государственным контролем, развитие экономики под жестким государственным руководством. Такой тип развития рассматривался Чан Кайши как органически присущий Китаю и вытекающий из особенностей китайской цивилизации, в том числе и из особенностей китайской экономической мысли. «Основными принципами китайской экономической теории, — писал Чан Кайши, используя традиционный термин "цзинцзи" — являются управление деятельностью людей и распределение товаров, а также учение о национальном планировании и народном благоденствии. Иными словами, китайская политэкономия есть учение о том, как сделать нацию богатой и сильной».

Эти теоретические построения во многом соответствовали гоминьдановской политической и экономической практике: отказ от демократических преобразований, подавление оппозиционных движений, резкое усиление экономической роли государства и т.п. Эта политика оказывалась направленной не только против КПК, хотя антикоммунизм оставался важным ее элементом, но и против буржуазных и близких к ним социально-политических сил, не принимавших ни политических, ни тем более экономических установок Гоминьдана. Это расхождение буржуазных сил с Гоминьданом во многом было новым явлением в политической жизни Китая. Оно нашло свое выражение в создании политических организаций буржуазно-демократического толка и их нарастающей политической активности.

На первый взгляд это может показаться противоречивым: в предвоенные годы, несмотря на значительное усиление экономических позиций китайской буржуазии, она, судя по политическим реальностям тех дней, не нуждалась в каких-либо политических организациях вне Гоминьдана, рассматривая его как главного выразителя своих интересов. В годы войны ситуация стала принципиально иной. Гоминьдан все меньше на программном уровне и тем более на уровне практической политики выражал специфические интересы китайской буржуазии, а общенациональный подъем привел к политической активизации буржуазных сил. Поэтому вопреки многим политическим трудностям, связанным с репрессивным характером политического режима на гоминьдановской территории, именно в годы войны начинают возникать новые организации и партии или «оживать» старые, в различной мере противопоставляющие себя Гоминьдану.

Показателем этой активизации негоминьдановских политических сил стало создание Демократической лиги Китая, объединившей мелкие политические организации, которые в отдельности вряд ли смогли бы воздействовать на политическую жизнь страны. Демократическая Лига образовалась в марте 1941 г., а в октябре того же года была опубликована ее программа. Основное внимание в ней уделено проблеме демократизации Китая как важнейшей предпосылке достижения победы в войне сопротивления, причем эта задача формулировалась по сути в антигоминьдановском духе — «положить конец однопартийному контролю за государством». Противостояли Гоминьдану и экономические требования Демократической лиги, в которых акцент делался на поддержку свободы предпринимательства, хотя и признавалась ведущая экономическая роль государства. Программные установки и состав руководства Демократической лиги (Чжан Лань, Ло Лунцзи, Чжан Боцзюнь, Шэнь Цзюньжу, Чжан Цзюньмай, Лян Шумин, Хуан Яньпэй, Чжан Дунсунь и др.) ясно указывали на политические и социальные ориентиры объединения буржуазно-демократических элементов, стремившихся занять промежуточное положение между Гоминьданом и компартией, стать «третьей силой», способной сыграть решающую роль в борьбе за будущее переустройство Китая.

Несмотря на эту промежуточность своей идейно-политической позиции, в реальных политических условиях гоминьдановского Китая буржуазно-демократические силы фактически солидаризировались с КПК в критике гоминьдановской авторитарной власти. Общедемократические тенденции общественной жизни гоминьдановских районов во многом стимулировались и вовлеченностью Китая в международную коалицию антифашистских сил. Лозунги борьбы с фашизмом, с агрессией, с международной реакцией своеобразным политическим эхом отзывались и на активизации борьбы с гоминьдановским однопартийным режимом.

Важным политическим событием жизни Китая явилась отмена еще сохранившихся неравноправных договоров и соглашений. Уже в октябре 1942 г. американские и английские дипломаты начали переговоры с гоминьдановским правительством по этой проблеме, которые завершились подписанием 11 января 1943 г. соответствующих документов. Договорное оформление уже давно назревшего политического шага, хотя в условиях войны и не имевшего практического значения, отражало рост международного авторитета борющегося Китая. Об этом же свидетельствовало и признание Китая его союзниками в качестве «великой державы». Советский Союз полностью одобрял такое изменение международного статуса Китая. Для империалистических держав это был вынужденный шаг, свидетельствовавший о необходимости для них считаться как с важным значением Китая в борьбе с державами фашистской оси, так и с будущей его ролью в урегулировании послевоенных проблем. Вместе с тем эти международно-правовые акции имели и большое внутриполитическое значение. Повышая авторитет гоминьдановского правительства, они в то же самое время активизировали демократическое движение, придавали национальному подъему антифашистскую, прогрессивную, демократическую направленность.

Противоречивость развития политической обстановки гоминьдановского Китая в полной мере сказалась на работе VI конгресса Гоминьдана в мае 1945 г. Принятые им документы являются определенным компромиссом между Чан Кайши и его ближайшим окружением, с одной стороны, и более прагматичной, либеральной частью гоминьдановских лидеров (Сунь Фо, Сун Цзывэнь, Кун Сянси и др.) — с другой. Сказались на решениях конгресса и определенное давление буржуазно-демократических сил, резкая критика со стороны КПК. Поэтому конгресс, принимая решения, которые должны были определить будущую политику Китая (например, «Программу промышленной реконструкции»), отбросил многие утопические построения своего вождя, хотя и ясно выразил в этих документах претензию Гоминьдана на политическую монополию, а гоминьдановского государства на тотальный контроль за обществом. Отмечая широкую оппозицию чанкайшистской реакционной политике и реакционной утопии вне и внутри Гоминьдана, нельзя забывать о прочной поддержке, которую чанкайшистские политика и идеология имели у ряда фракций Гоминьдана, некоторых политических группировок, видных политических деятелей (братья Чэнь Лифу и Чэнь Гофу, Чжан Цюнь, Дай Цзитао и др.). Всех их объединяли неприятие буржуазно-демократической перспективы развития Китая, ксенофобия, убежденность в превосходстве китайской культурной и политической традиций и, главное, желание отстоять свои групповые интересы, которые они стремились отождествить с национальными. Чанкайшистская утопия была их знаменем.

Руководство КПК расценило расширение масштабов японской агрессии, тяжелые поражения гоминьдановской армии, слабость японского тыла как благоприятную возможность использования складывавшегося своеобразного военно-политического вакуума за линией фронта для создания революционных баз, а на их основе и создания мощных вооруженных сил, способных стать решающим фактором борьбы за власть. При этом в трактовке военно-политической стратегии КПК в новых исторических условиях национально-освободительной войны выявились две тенденции. Сторонники одной (эта тенденция связана прежде всего с именем Мао Цзэдуна) полагали, что главная задача КПК — всемерно расширять революционные базы за линией фронта и вооруженные силы и готовить их к будущим схваткам с Гоминьданом в борьбе за власть после войны. Этой стратегии должна соответствовать и тактика ведения военных действий партизанскими методами, которые позволяли бы избегать серьезных столкновений с японской армией и вместе с тем использовать перемещение линии фронта на запад для установления власти КПК в периферийных зонах японского тыла. Сторонники другой (Чжу Дэ, Пэн Дэхуай и некоторые другие) также полагали, что нужно готовиться к борьбе за власть, но при этом они настаивали на ведении более активных военных действий против японских захватчиков, координируя их с гоминьдановской армией, которая несла главную тяжесть войны с Японией. Поэтому партизанские действия они считали необходимым дополнять маневренными боевыми действиями.