— Нельзя сказать, что я не согласен с некоторыми твоими соображениями, — сказал Эйб. — Или собираюсь оспаривать некоторые твои выводы. Но, будь я на твоем месте, я бы очень осторожно относился к тому, чтобы принимать чью-то сторону.

— Что ты имеешь в виду?

— Сторон существует всего две. Обвинение и защита. Если ты принимаешь сторону Люсинды, то в суде вы с сестрой окажетесь по разные стороны «барьера». Ты именно это готовишься сделать?

— Ты действительно думаешь, что все может так обернуться?

— Может. Скоро придет время предварительного слушания дела Люсинды, и есть шанс вытащить ее под залог. Я просто хочу, чтобы ты знала, что делаешь, Мэг. Весь город в курсе того, как ты относишься к Люсинде. Ты окажешься сидящей на пороховой бочке.

Ларк оставила гореть свет на парадном крыльце, но остальной дом был погружен в темноту. Эйб заехал на место для поворота, остановился, не выключая двигатель. Мэг потянулась на заднее сидение за своей сумкой. Она поблагодарила его за поездку и уже готова была выйти из машины, когда решила задать вопрос, который ее волновал.

— А почему ты ненавидел его, Эйб? Потому что он был бабником? Некоторые говорят, что он просто делал то, что втайне мечтает делать каждый мужчина.

— Спать со множеством красивых женщин — да, этим можно было бы осчастливить массу парней. Но манипулировать ими? Заставлять их поверить, что каким-то образом здесь присутствует любовь? Секс — это мне понятно. Но трахаться с кем попало, держа в уме еще кого-то? Это мерзко!

— Я все еще не могу поверить, что так ошибалась в Этане. Что не замечала просто очевидных вещей.

— Знаешь, на работе я слышу это каждый день: «Не могу поверить, что не понимал, что мой деловой партнер грабил меня, как слепого» или «Как я не мог понять, что моя жена делает это с тренером наших детей по футболу?» Люди видят то, что хотят видеть, что им нужно видеть. Начиная с определенного этапа в отношениях тебе нужно доверять своему парню — твоему лучшему другу, твоей жене или, как в данном случае, твоему зятю, — верить, что то, как он выглядит в твоих глазах, является его истинным лицом. Нельзя прожить жизнь, подозревая каждого. И нужно знать следующее: время от времени тебе придется встречать кого-то вроде Этана — кого-то очень умного, кого-то, кто очень хорош в своем деле, кого-то очень опасного.

— Но как я узнаю, Эйб? В этом и заключается моя проблема: я чувствую, что если бы это произошло с Этаном завтра, я бы отреагировала точно так же.

— А разве при виде Этана маленький колокольчик не звенел внутри, предупреждая об опасности? Где-то глубоко внутри? Я не имею в виду все эти моральные соображения, которые должны были у тебя появиться по поводу Ларк и детей. Я имею в виду предупреждение в отношении него. Разве внутри ничего не шептало тебе «берегись!»?

— Много лет назад, да.

— Помни об этом в следующий раз. Доверяй таким ранним предупредительным сигналам. Слушай свои инстинкты. После многих лет адвокатской практики, выслушав сотни рассказов о неурядицах в семье и бизнесе, я пришел к выводу, что люди всегда знают, когда их обманывают, они просто не хотят этому верить. Они могут говорить, что не знали, но они знали, это бесспорно! Твоя жена приходит домой поздно, и от нее пахнет так, как будто она только что вышла из-под душа? А ты думаешь: как здорово, что от нее всегда исходит запах чистого тела. Как прекрасно, что она такой аккуратный человек, заботится о своей гигиене! Даже если ты говоришь себе все это, ты-то знаешь… Знаешь, что она грязная, как преисподняя.

Уже позже Мэг поняла, что Эйб не просто пересказал ей байку из своего профессионального опыта. Он сам пережил измену, и судьба обошлась с ним очень жестоко. Но в тот момент поток ее мыслей был остановлен прикосновением его руки к ее плечу. Мэг уже приготовилась выходить из машины.

— Что? — она повернулась к нему. Он притянул ее ближе. Потянулся к ней, коснулся ее левой щеки, кончика подбородка. Потом быстрым, импульсивным движением обнял ее. Они целовались и раньше — быстрые поцелуи приветствия, поцелуи признательности, — но так — никогда. До этого момента Мэг не знала, как много она теряет, если ее не обнимают, если она не чувствует рядом с собой мужское тело, не понимает безошибочно и мгновенно, что ее хотят, что она желанна. Это ощущение застало ее врасплох, но все же, хоть это и довольно странно, она не была удивлена, как будто она ждала чего-то такого уже давно. Ждала прикосновения его губ… его вкуса на своем языке. За всем этим стояла более глубокая и сильная необходимость.

— Ничего, — ответил он, слегка коснувшись ее щеки и опять откидываясь на спинку своего сидения. — Просто будь осторожна, хорошо? С этого момента я хочу, чтобы с тобой происходило все только хорошее.

Когда в субботу утром Мэг выглянула из окна спальни для гостей, она увидела припаркованный перед домом белый «форд-минивэн». На боковой дверце элегантными сине-зелеными буквами было написано «ГАЛЕРЕЯ ДЖАДСОН».

Мэг приняла душ и оделась. Со Дня Благодарения в доме кипела жизнь, было полно людей. Друзья и соседи заезжали сюда, чтобы выразить поддержку и быть в курсе последних слухов. Хоть Мэг не теряла надежды увидеть среди машин, заезжающих на дорожку к дому, «сааб» Эйба, каждый раз ее ожидало разочарование.

Когда она отправилась на звук голосов на веранде, не было еще и половины десятого, но залитая солнцем комната уже была полна посетителей: за длинным фермерским столом сидели Ханна с Клинтом и Брук с Фиби. Ферн пластиковой ложкой молотила по бананам, взгромоздившись на высокий стульчик скраю стола. Из кухни зашла Ларк с блюдом французских тостов, сразу за ней — Жанин с большим кувшином апельсинового сока в одной руке и бутылкой кленового сиропа в другой.

— Эй, Мэг, я не хотела тебя будить, — сказала Ларк и протянула блюдо Клинту. — Тут Ханна привезла новости по поводу работ Этана.

— Я подумала, что будет забавнее рассказать вам об этом лично, — сказала Ханна, улыбаясь всем присутствующим одновременно.

Забавно? Мэг знала, что Ханна не была женщиной, которая с утра пораньше будет тратить два с половиной часа на то, чтобы где-то кого-то развлечь.

— Ну, давайте, принимайтесь за еду, — сказала Ларк, усаживаясь позади Ферн. Она отобрала у ребенка ложку и пыталась засунуть хоть немного раздавленного банана дочке в рот. Мэг с изумлением наблюдала, как Ханна старается не показать, насколько она шокирована, когда Фиби, сидевшая слева от нее, взяла своими липкими пальцами кусочек французского тоста и положила его на тарелку Ханны.

— Это вам, — сказала Фиби, с гордостью улыбаясь Ханне.

— Что ж, спасибо, дорогая, — ответила Ханна. — Но я уже позавтракала. Пусть это будет тебе, а я возьму себе немного сока.

— Я больше не могу ждать ни минуты, — сказала Жанин. Голос у нее был, как у маленькой девочки. Казалось, что с момента, когда Мэг видела ее в последний раз, она еще больше поправилась. Хотя цвет лица ее оставался прекрасным, тона персиков со сливками, над воротником ее английской кофты вырисовывалась складка жира, а вокруг пуговиц расписанного цветами платья ткань некрасиво натянулась.

— Где же ваши новости?

Ханна Джадсон не привыкла торопиться. Она потянулась за своим соком, сделала маленький аккуратный глоток и снова поставила стакан на стол. Потом промокнула свои идеально чистые губы бумажной салфеткой. Кашлянула, прочищая горло, и, глядя через стол на Мэг, произнесла:

— Одну из работ Этана принял решение взять «Гуггенхайм».

— Музей «Гуггенхайм»? — удивилась Ларк. — Как это произошло?

— Они считают, что ваш покойный муж был уникальным новатором в своей области, — ответила Ханна, четко произнося слова, словно говорила с кем-то, у кого есть проблемы со слухом. Мэг могла поклясться, что Ханна ожидала, что такую новость примут с гораздо большим энтузиазмом.

— Это просто великолепно, — сказала Мэг. — И это должно означать, что акции Этана как художника уже растут в цене. Вместе с ценой на его работы, я правильно понимаю?