Я переписывался с Ю.А. Кутыриной (любимой племянницей И.С. Шмелёва и его душеприказчицей), с деятелем РОВС (Русского общевоинского союза) А.А. Сионским, щедро снабжавшим меня эмигрантской литературой, с поэтом И.И. Новгород-Северским, поэтом и критиком Г.В. Адамовичем. Но наиболее близкие отношения установились у меня с Борисом Константиновичем Зайцевым, с которым я переписывался с 1949 года и до последних дней его жизни. Его добрые, трогательно-задушевные письма собраны мною в книге "Вещая мелодия судьбы" (2008), где немало говорится о Бунине и их долгой дружбе.

Не имея возможности напечатать свою книжку о Бунине, я передал её для прочтения через А.Г. Дементьева (теперь уже зам. главного редактора "Нового мира") А.Т. Твардовскому. С ответом пришлось подождать. Но вот и его письмо:

"Дорогой Олег Николаевич!

Давно уже прочёл Вашего Бунина (ещё более давно взял его на прочтение, простите, - вненовомировские рукописи читаются урывками и потому долго). Это - серьёзная, не говоря уже о том, что первая монографическая работа о русском писателе почти классического ранга. У Вас нет телефона, а написать Вам всё не соберусь. Если хотите встретиться со мной, позвоните на той неделе (во вторник и до пятницы). Не обещаю Вам "существенных замечаний", но рад буду просто видеть Вас".

В 1965-1967 годах под руководством А.Т. Твардовского наш небольшой литературоведческий коллектив издал девятитомник И.А. Бунина, где почти каждая статья-послесловие принадлежит мне. Последний привет от Твардовского я нашёл в томе собрания его сочинений. В 1968 году он отвечал некоей читательнице: "Что же касается того, что о "Бунине почитать нечего", то Вы ошибаетесь: возьмите нынешнее Собрание сочинений И.А. Бунина. Там, кроме моей статьи, много других - сопроводительных к каждому тому, в частности, очень хорошие статьи О. Михайлова".

Наконец в академическом издательстве "Наука" в 1967 году вышла моя многострадальная книжка о Бунине. Я уехал в волошинский Коктебель. Там я получил большое письмо из Сан-Франциско, которое даю в возможных фрагментах:

"Многоуважаемый Олег Николаевич, недавно я купил Вашу книгу о Бунине в здешнем русском книжном магазине "Знание" и прочёл её с большим интересом и, я бы сказал, признательностью к Вам - Вы в своём литературоведческом труде уловили нечто существенное, как мне кажется, для Бунина, хотя в Вашем труде и встречаются "условные страницы"[?]

Но Ваш труд - это честный и умный труд. И это потому, что Вы любите Бунина как живого человека, а не как писателя, как-то верно или неверно отражающего "социальные сдвиги" и т.д.

Вы перескочили через вульгарный социологизм, подлинный бич русской литературы, ещё с прошлого века махровым цветом расцветший в 20 веке в ремесленниках русской критики. Ваш синтетический или, лучше сказать, симфонический метод литературного исследования - единственно, конечно, правильный в отношении подлинных писателей, если именно считать писателей личностями, а не плесенью социальных отношений[?] Бунин достоин объективности и ещё меньших социальных опасений, и о Бунине можно будет говорить ещё с б[?]льшей смелостью, чем Вы говорите, но существенное о Бунине Вы сказали - несомненно.

Пишу Вам это письмо потому, что люблю Бунина как писателя и человека, хотя далеко не все его воззрения разделяю и разделял даже в молодости моей[?] Я познакомился с Иваном Алексеевичем Буниным и Верой Николаевной в Париже в 1921 году у них на rue J. Offenbach и в последний раз увидел уже умирающего Бунина в конце лета 1953 года[?]

Летом 1923 года я жил с Буниными на их даче "Бельведер" в Грассе (неподалёку жили Мережковские). Иван Алексеевич писал тогда "Митину любовь", и как будто кое-что во мне дало повод перевести мои черты в рассказ (меня звали, как героя рассказа); в рассказе встречается географическое место, названное моей фамилией ("Шаховское"), кое-что во внешнем типе как будто Иван Алексеевич взял тоже. Но ничего подобного сюжету этого рассказа не было в моей жизни, и я считаю безусловно верным Ваш анализ творческого процесса Бунина-писателя. Я не был согласен с религиозно-философским пониманием Буниным Толстого ("Освобождение Толстого"), и после двух лет изучения материалов и источников, доступных и за границей, я издал труд "Толстой и Церковь" (1935), являющийся иным подходом, чем у Бунина, к проблеме толстовских исканий и нахождений[?]

Я бы даже не стал, уважаемый Олег Николаевич, Вам писать о всём этом, если не почувствовал истинную человечность и этим самым честную научность Вашей книги, её критериев и её установок, единственно достойных человека, писателя и критика. Спасибо Вам за это.

Искренне уважающий Вас И. Ша[?]ховской. "Странник".

Это было письмо архиепископа Иоанна Сан-Францисского, с которого началась наша дружба - по переписке - до самого его ухода из жизни.

В 1973 г. была напечатана моя большая вступительная статья к двухтомнику "Литературного наследства", посвящённому И.А. Бунину - "Путь Бунина-художника". Одновременно я работал над инсценировкой "Грамматики любви" для Театра им. Ермоловой. Первое представление состоялось в том же 1973 году. Спектакли шли с аншлагом 11 лет.

Я всегда стремился написать о Бунине не "сухой гербарий", обращённый к кучке специалистов, а книги для широкой читательской аудитории. Мои работы, в том числе учебное пособие для школ, гимназий, лицеев и колледжей, вышедшее в 2010-м, вызвали немало благодарных откликов. Жизни и творчеству Бунина я отдал 55 лет.

Олег МИХАЙЛОВ

Обсудить на форуме

«Прочь, тихая дума о мягком покое»

КНИЖНЫЙ  

  РЯД

Лариса Васильева. Любовь : Лирика. Своевольные строфы. Сказки о любви. - М.: ООО "Бослен", 2010. - 464 с., 6 л. ил. - 3000 экз.

Ларису Васильеву представлять читателю не надо. Известный московский поэт, прозаик, мэтр, воспитавший многих молодых, ставших сегодня  известными писателей. В книге с простым и глубоким названием "Любовь" представлены стихи ("Лирика", "Своевольные строфы" и проза "Сказки о любви").

Книга, несмотря на разножанровость, воспринимается гармонично и целостно. Любовь, молодость, старение, смерть, фатальная роль случайности - вот темы, волнующие автора. "Уверена, поэзия и проза, сойдясь в одной книге, способны создать стереоскопичную картину жизни трёх нераздельных Божественных и земных ипостасей: духа, души, тела. Без них нет любви", - считает Лариса Васильева.

Если исходить из теории, что есть поэты-ученики и поэты-учителя, то Васильева, несомненно, поэт-учитель. Сильный уверенный голос, не только задающий вечные вопросы, но и пытающийся ответить на них, взять на себя личную ответственность за земную жизнь, и не только свою. Редкий человек способен сегодня пожалеть кого-то, не плачась и не сетуя на собственные горести и проблемы.

Никто не жалеет,

все жалости просят,

бывает минута,

досада возьмёт:

когда поумнею?

Жестокая проседь

над жёсткой морщиной

ума не даёт.

Прочь, тихая дума

о мягком покое.

Не спрячется сердце

в еловой тиши.