Новый "Закон об образовании" отличается от предшествующих тем, что написан в первую очередь экономистами, во вторую - юристами, а уж потом педагогами, а скорее всего, психологами. Кто сомневается, пусть одолеет текст проекта закона и задаст себе вопрос: "А чего ради это написано?" Я всю жизнь мучаюсь сакральными педагогическими вопросами: для чего и зачем мы учим детей? Чего мы хотим от них? Как учим? Но сегодня все эти вопросы вторичны. Образование обретает черты бизнеса, и его ориентирами становятся не педагогические цели, а экономические. По новому закону школы оказывают образовательные услуги, в которые обучение и воспитание входят наравне с организацией питания, обеспечением мебелью и охраной здоровья.

И правильно, скажут многие современные родители: дитятко не может на одиннадцать лет погрузиться в ужасы отслаивающейся штукатурки, рваного линолеума и вонючих туалетов. И если раньше просьбы оказать школе финансовую помощь назывались в уголовных хрониках вымогательством, то теперь закон позволяет получать от родителей средства легально, в качестве внебюджетных.

Довольны? Ах, не у всех есть деньги на оплату образовательных услуг? Да не расстраивайтесь так: базовое образование вы получите бесплатно. И ещё факультатив по обществознанию и какой-нибудь бесплатный кружок в придачу. Нужен бассейн и конноспортивный комплекс? Пожалуйста: ваши деньги - наша организация. Нужно более продуманное и индивидуализированное питание? Ответ тот же. Английский язык от его носителей? Выпишем. Факультатив по правоотношениям в международной практике? Пригласим профессора. А вот встречные предложения от сотрудников школы: директору необходимо съездить в Финляндию или в Японию для изучения тамошнего опыта, коммерческому директору (сейчас-то его вовсе нет) - получить образование по специфическим проблемам финансового обеспечения работы школы. Административные ставки необходимо пересмотреть в сторону увеличения, так как хорошо работает то учреждение, которое хорошо управляется. И никакой коррупции. Всё по закону, по уставу, в соответствии с лицензией.

О чём-то ещё хотели спросить? Что после школы? Ну, во-первых, можем предложить среднее специальное образование, которое теперь будут иметь не только техники, но и квалифицированные рабочие. Во-вторых, желающие могут поступать в вузы. Конечно, не в любые. Ведь английский от носителей языка они не получили, факультатив по международным правоотношениям не прослушали, этикету не обучались, верховой ездой не занимались[?] Ну что вы хотите!.. От осинки не родятся апельсинки.

Новый закон создаёт условия для "предоставления образования" (так сказано в законе) - такого, которое доступно родительскому карману и образовательным притязаниям семьи. А следовательно, дети бедных и богатых будут учиться в разных школах, им будут доступны разные траектории развития, их ожидает разное будущее.

Ещё совсем недавно существовало разделение детей по способностям: одарённые могли учиться в спецшколах, гимназиях, лицеях. По новому закону, эти статусы отменяются, в эти учреждения будут приниматься дети по территориальному признаку, и финансироваться государством эти школы будут так же, как и обычные. Единственное, что им позволено, так это сохранить прежнее название.

Зато документ даёт зелёную улицу неучам. Если раньше второгодничество воспринималось как наказание за нерадивое отношение к учёбе и инициировалось педагогами, то теперь на второй год будут оставаться те ученики, родители которых докажут в суде, что школа предоставила им некачественное образование. Какова будет судебная практика по этой норме, можно только гадать. При этом повторное обучение будет даваться за счёт школы.

Учителя, как всегда, остались в меньшинстве в своём желании переложить часть ответственности на детей и их родителей. И обществу, и государству удобнее в ответственных держать педагогов. Их можно оставить без части зарплаты, привлечь к административной ответственности, лишить должности. А что сделаешь с учеником, который не хочет учиться, прогуливает уроки и не выполняет домашнее задание? Что можно сделать с родителями, которые не следят за своими детьми, не хотят знать, дошёл ли ребёнок до школы, или, того хуже, срывают его с занятий для выполнения домашних дел или поездки на какой-нибудь лыжный курорт.

Вопрос о посещении школы в проекте закона даже не стоит. Корректно ли при этом спрашивать с учителей за качество обучения тех, кто игнорирует занятия? Почему вдруг столь велики поблажки для нерадивых учеников? Государство заботится о воспроизводстве дворников и прочей неквалифицированной рабочей силы? Не напрягайтесь, ребята, для нас достаточно, чтобы вы могли расписаться под приказом, пересчитать свои деньги и разобраться, как заплатить за квартиру через терминал.

Слова "обучение" и "воспитание" употребляются в законе редко и в качестве узкоспециальных терминов. Их заменили "формирование гражданской идентичности", "предоставление образования", "освоение образовательных программ". Требования к результатам освоения программ рассматриваются как предметные, метапредметные и личностные. Не кажется ли вам, что личностное, определённое стандартом, - тот же путь к роботизации людей?

Кто же будет прокладывать эту дорогу в будущее? Конечно, не возрастные педагоги. Этот пережиток прошлого всё ещё цепляется за знания, умения и навыки, держится за предмет и уроки и ими же измеряет свой труд. У них уже не хватает запала реализовывать метапредметные проекты и проводить яркие акции типа "Чей мыльный пузырь красивее".

С сожалением ли расстаётся общество с прежним образованием и его работниками? Думаю, большинство не замечают смены образовательной доктрины, и потому, увы, будет так, как написано в проекте.

Наталия ЛЕВИНТОВА, почётный работник общего образования РФ

Обсудить на форуме

«Лучше, чем ничего»

ДНЕВНИК УЧИТЕЛЯ

Инна КАБЫШ

Горько признаться, но в школе я больше не работаю. Вырастив - без ложной скромности - замечательный класс, я из школы ушла. Ушла не потому, что "школьный сюжет" в своей жизни сочла исчерпанным, - просто директор (незабвенный Семён Рувимович Богуславский), в своё время позвавший меня к себе и доверивший классное руководство (как оказалось, "в гроб сходя"), умер, и на его место пришёл новый, с которым как-то не заладилось.

Я пообещала ему уйти вместе со своим классом. И слово своё сдержала.

Надо сказать, что тоску по школе я почувствовала вскоре после выпускного и подумала, что нужно срочно искать другую. Думала, что устроиться учителем - это очень просто: было бы желание. Я ещё не знала, какие "большие перемены" произошли в школьном хозяйстве за те десять лет, что я "растила свой сад" у Семёна Богуславского. Оказалось, что нынешней школе, как объяснил мне знакомый директор (когда-то, двадцатилетними, мы с ним работали учителями: он - физики, я - литературы в одной школе, а теперь я пришла к нему проситься на работу), не нужны учителя "такого формата".

- Какого? - поинтересовалась я.

- Ну[?] эксклюзивного, - попытался определить он. - Ты предпочитаешь вести только литературу, не хочешь брать большую нагрузку и при этом рвёшься быть классным руководителем, дабы обрушить на детей всю мировую культуру[?] К тому же учти, что учителям прибавили зарплату, и теперь за своё место они держатся руками и ногами: на пенсию не идут, из декрета, едва родив, бегут обратно[?]

Я промолчала, хоть поверила не до конца. Но, потыркавшись в ещё добрые полдюжины школ, подумала, что мой собеседник был-таки прав. Между тем наступил сентябрь и стали раздаваться звонки с просьбой о репетиторстве. Репетиторством от случая к случаю я занималась и раньше, теперь же это грозило стать основным делом.