Каждый раз он вновь видел перед собой полное отчаяния лицо Салли. Тогда ему становилось так плохо, будто он должен был задохнуться.

Кто-то чужой посетил бабушку Кломп. Фрек увидел это случайно. Незнакомец вышел из дверей ее дома, когда он сам был на пути к ней. Он никогда раньше не видел этого человека.

Он сразу понял, что случилось что-то особенное. Нельзя сказать, что бабушка Кломп казалась взволнованной, но все равно она была какой-то другой, чем обычно. И уже вскоре выяснилось, что он не ошибся.

— Ты знаешь, где работает ваш сосед, Фрек? — спросила она его.

— Дядя Герман?

— Да, он.

— Знаю, я как-то проходил там мимо.

— Ты бы мог ему что-то передать?

— А что нужно передать? — он вопросительно взглянул на нее.

— Ты должен ему только что-то сказать.

— Скажите, что?

— Водопровод прорвало.

— Где? — спросил Фрек.

— Если ты ему это скажешь, он будет знать достаточно. Но больше ни с кем не говори об этом! И, Фрек, пусть это останется между нами. Ведь нам может угрожать опасность, если ты не будешь бдительным. Поэтому будь очень осторожным. Сначала посмотри издалека, на работе ли он. Если там рядом будут немцы или другие люди, которые покажутся тебе подозрительными, то не рискуй тогда. Лучше сразу возвращайся. И смотри, чтобы тебя не заметили. И не обращай на себя внимание тем, что ты бросишься бежать. Старайся сохранять спокойствие. Дело срочное, Фрек.

Взгляд бабушки Кломп был таким серьезным.

— Я сейчас же пойду,— сказал Фрек.

Он сначала удивился странным словам, которые ему нужно было передать, но потом сообразил, что это, видимо, обусловленная фраза и дядя Герман знает, что она означает.

Его только удивило, что бабушка Кломп, явно, была в курсе того, чем занимался дядя Герман. Может быть, этот чудак все же имел дело с движением Сопротивления.

Он снова вспомнил тот вечер, когда мальчишка из “Юных штурмовиков” сказал ему, что хотят арестовать Салли и его родных. Тогда бабушка Кломп тоже послала его к дяде Герману. Но ему было трудно представить себе, что дядя Герман был тем человеком, который мог предпринять что-нибудь против оккупантов. Кто бы воспринял всерьез этого чудака с его глупым смешком?

— Порой он кажется слабоумным,— однажды сказал отец.

Но в тот раз мама рассердилась. Да, она быстро заступалась за других.

Фрек быстрыми шагами направился в ту сторону, где находился склад. Большое здание стояло на убогой улице. Кругом все выглядело грязно и уныло.

По возможности незаметно он стал осматривать улицу. Людей было мало, и они выглядели обычными жителями близлежащих домов. Немцев нигде не видно. И никого, кто был бы похож на “тихого”: полицейского в штатском. Все казалось безопасным.

Фрек медленно пошел дальше, сохраняя, насколько это было возможно, самый безразличный вид. Он был рад, что снаружи не было видно бешеного стука сердца. Хотя он не знал, в чем дело, но окружавшая его поручение таинственность сама по себе уже создавала напряжение. А во время этой несчастной войны вся атмосфера казалась угрожающей. И те предупреждения, которые он услышал от бабушки Кломп, принуждали его быть внимательным вдвойне.

Большая дверь склада стояла открытой. Фрек сначала прошел мимо по противоположной стороне улицы, при этом украдкой бросив взгляд внутрь. Никого не видно. Он дошел до перекрестка. Здесь он мог заодно посмотреть, нет ли в переулке чего-то подозрительного. Все казалось спокойным.

Он перешел на ту сторону улицы, на которой стоял склад, и медленными шагами направился к нему. Теперь он мог только надеяться, что за ним никто не наблюдает. Чем ближе он подходил к двери склада, тем больше ему чудились сверлящие сзади глаза.

Досадно, что он так нервничает! Интересно, другие тоже так волнуются, когда им приходится выполнять такие поручения? Бабушка Кломп, например? Ну да, она сама не смогла бы это сделать уже потому, что так плохо ходит. Но она всегда выглядит такой спокойной. Разве она никогда не боится того, что вдруг может случиться? Если бы она сейчас была на его месте, то она молилась бы, в этом он уверен! И когда Фрек об этом подумал, он сделал так же. Прося у Бога помощи и спокойствия для его испуганно бьющегося сердца, он проскользнул через дверь.

Помещение, в котором он оказался, было похоже на длинный коридор. Фрек пошел дальше, мимо больших тюков спрессованной старой бумаги. Примерно через десять метров был поворот направо, а потом налево, дальше вовнутрь склада. Ему приходилось почти что наощупь искать свою дорогу, потому что освещения не было. Наконец, он стоял перед дверью маленькой конторы...

Через грязное стекло он увидел горящую свечу на письменном столе... Но по-прежнему не видно ни одного человека... Его окружала гнетущая тишина.

Он зашел в конторку и увидел в противоположной стороне еще одну дверь. Недолго раздумывая, Фрек открыл ее и очутился в коридорчике, где было еще три двери. Кругом пахло старой бумагой.

Где-то ведь должен быть кто-нибудь? Может, позвать?..

Звать он не стал, но открыл дверь с правой стороны и осторожно посмотрел, что скрывается за ней. Помещение оказалось одновременно мастерской и маленькой кухней, которое слабо освещалось через окошечко наверху. Все выглядело как-то жутковато.

Его внимание сразу привлекли веревки, натянутые прямо над его головой. Но еще больше звериные шкурки, которые висели на них! Он перевел взгляд со шкурок на кухонный стол. Неужели это бойня дяди Германа? Но шкурки на веревках были не заячьи!

В этот момент Фрек застыл от испуга.

Не услышав и единого шороха, он вдруг почувствовал, что кто-то хлопает его по спине.

— Интересно? — прозвучало тихо. Потом вдруг послышался смешок, который он узнал бы из тысячи. Дядя Герман! Он облегченно вздохнул и повернулся.

— Если бы я вам сказал, что это чердачные зайчики, то они не показались бы вам такими вкусными,— захихикал чудак-сосед.— Я хотел сохранить мою тайну до конца войны. Но не страшно, что ты это узнал. Есть еще люди, которые охотятся на них, и в этой округе их уже практически истребили. Кто любит свою киску, держит ее в доме или съедает сам. В дюнах стало тихо, так сказать. Но я не стал бы рассказывать это дома. Подожди, пока кончится война. О чем не знаешь, о том и голова не болит. А бабушке Кломп ни в коем случае не говори об этом. Договорились?

Он испытывающе взглянул на Фрека.

— Но ты ведь не станешь утверждать, что пришел сюда, чтобы полюбоваться на мои охотничьи трофеи, а?

Фрек покачал головой.

— Нет, я должен сказать, что водопровод прорвало. Собственно, это звучало немного по-детски, но он увидел, что дядя Герман сразу понял, в чем дело. На миг вспышки молнии Фрек вдруг увидел перед собой совсем другого человека. Это длилось всего лишь мгновение, но он успел заметить перемену. В его глазах мелькнуло что-то такое, от чего можно было напугаться, и раздражающий смешок бесследно исчез. Но это сразу же и прошло.

— Тогда пойдем посмотрим, можно ли это исправить,— пробурчал дядя Герман. Потом он опять улыбнулся Фреку. Но тому показалось, что все же как-то иначе, чем обычно.

— Я пойду и все закрою, и тогда мы вместе уйдем отсюда. Но мы выйдем через заднюю дверь. Подожди здесь немного. Я сейчас вернусь.

Прошло, действительно, немного времени, когда дядя Герман пришел обратно. Он снял кошачьи шкурки с веревок и положил их в старую сумку. Быстро, но с явным спокойствием, он принимал определенные меры предосторожности, и Фрек понял, что он не рассчитывал в ближайшее время вернуться на склад. Потом дядя Герман потушил свечу в конторке.

— Пошли,— сказал он,— иди сразу за мной.

Фрек последовал за ним. Кругом не видно ни зги, но для дяди Германа это не составляло ни малейшего затруднения. Он безошибочно знал дорогу. Наконец, они остановились в подвальчике перед низкой дверью.