– Нет, ты представляешь! Это же совершенно другой принцип! Когда мы зажигаем огонь, мы долго разгоняем молекулы, пока тело не нагреется так, что начнется реакция. И при трансформации мы лишь переделываем то, что у нас есть. Постоянство массы, затраты энергии и все такое. А теперь представь себе, что вся реальность – это какая-то информация. Каждая точка пространства-времени несет в себе информацию о своем состоянии. Она может быть, например, электроном или пустотой. И Тлогги изменяет реальность прямо на низшем уровне! Берет кусочек пространства и вкладывает туда нужную информацию. Мгновенно.

– Не слишком ли поспешно ты делаешь выводы всего из пары фактов? Ты развил целую теорию!

– Но согласись – красиво!

– Мне трудно тебя критиковать. Самые бредовые твои домыслы слишком часто оказываются правдой. Не хочется попадать в глупое положение.

– Интересно, доступно ли это людям? – почти не слушая его, мечтательно говорил Рон. – Наши магии в корне отличаются… Как бы я хотел уметь делать так, как они!

– Тогда бы тебя наконец признали самым сильным магом на свете. – с улыбкой сказал Руджен, положив ему руку на плечо.

– Ну что это такое! Каждый раз, когда я согреваю свое сердце честолюбивыми мечтами, ты щелкаешь меня по носу! – обиженно проворчал Рон.

– Должен же кто-то выполнять эту миссию. Жены ведь у тебя нет.

Утром, за завтраком, Руджен обратился к Тлогги:

– Можно Вас спросить, если Вы с такой легкостью можете наколдовать любую пищу, то зачем Вам огород?

Тлогги нахмурился.

– Зачем? Не знаю… А зачем колдовать, если можно вырастить?

– Но так же куда быстрее и проще!

– Ну, может по-вашему куда быстрее и проще умереть, чем жить такую длинную и хлопотную жизнь? Впрочем, у людей, она не так уж и длинна.

– Зачем же такие крайности? – обиделся Ружден.

– Но я не понимаю вас, людей. Хотя, вы сами, как я заметил, не всегда себя понимаете. Вам обязательно нужно до всего докопаться, каждой вещи дать имя, даже если эта вещь не существует, сделать все по-своему, как вы считаете правильным. А потом приходит другой человек и делает все еще правильнее, но совсем по-другому. И начинается драка. И только получив достаточно синяков, вы успокаиваетесь, хотя и ненадолго. Все время вы что-то делаете, торопитесь, а зачем торопитесь – сами не знаете. От того и живете так мало. Вот Вы спрашиваете, почему я не наколдовываю яблоко. А Вы не подумали, что яблоку хочется вырасти на дереве, порадоваться сокам земным, дать свой плод? Яблоня радуется своим деткам – и в мире счастья прибавляется, а я радуюсь, на нее глядя. А что бы я делал, если бы не ухаживал за огородом, дрова не рубил, не держал дом в порядке?

У Рона с Рудженом было, что на это ответить, но они не стали. Каждому – свое.

– Нет, человеческая судьба не по мне. Вы лучше поживите у меня подольше, прислушайтесь к току жизни. Мир слишком сложен и слишком прост, чтобы его еще упрощать и усложнять. Да.

Тлогги и Руджен ушли, оставив Рона в одиночестве. Он был этому рад. Со многим из отповеди Тлогги Рон с удовольствием бы согласился. Только как-то всегда получалось, что ему было не до покоя.

Сейчас молодой человек просто наслаждался ничегонеделаньем, лишь изредка делая попытки освоить магию древних. Ничего не выходило.

И вот, на третий день, когда в пылу трудолюбия Рон наколол дров и доставал уже третье ведро воды, у калитки появилась девушка. Рон поставил бадью на край колодца, оперся об него локтями и принялся откровенно разглядывать пришелицу.

Да, она, пожалуй, не привлекла бы внимания на балах в Аулэйносе или Кэрол Тивендале.

Небольшого роста и атлетически сложенная. Пряди длинных прямых волосы серого цвета иногда падали ей на лоб, и тогда девушка привычным движением убирала их. Коричневые глаза и пушистые ресницы как-то гармонично ложились на темно-золотое лицо, которое в свете заходящего солнца отливало красным. Цвет ее щек в точности напоминал цвет румяного пирожка, только что вынутого из печки, и Рон почему-то был уверен, что и на ощупь они будут такими же – шершавыми и теплыми.

Росене (а это была именно она) была одета в зеленоватую выцветшую куртку и бриджи когда-то горчичного цвета.

«Да, аристократу она показалась бы невзрачной.» – подумал Рон. Но что-то в девушке привлекло его, и наш герой смотрел, не отрываясь, забыв, что сам тоже выглядит не ахти – кроме рваных штанов, закатанных до колен на юноше ничего не было.

– Мы так и будем стоять? – улыбнулась девушка. – Может, все-таки скажете, с кем я имею честь?

– Ах, да! – спохватился Рон. Про себя он удивился и немножко позавидовал людям этого материка – молодая девушка одна встречает у себя дома незнакомца и ей даже в голову не приходит испугаться. – Простите! Мне очень жаль, но, боюсь, я здесь один. Ваш опекун в отъезде. Он поручил мне Вам все объяснить. Это длинная история…

– Если она так длинна, то не лучше ли ее выслушать в более удобной обстановке? – предложила девушка. Ее звонкий голос был чуть-чуть насмешлив.

Рон согласился – да, лучше, и последовал за Росене в дом, не отрывая от нее завороженного взгляда.

– Видите ли, – начал Рон, усаживаясь за стол. – мне надо встретиться с эльфами…

К концу объяснений девушка медленно кивнула.

– Раз такое дело, я попрошу их Вам помочь. Они поплывут дальше не раньше завтрашнего вечера. Мне, кстати, пора, надо помочь им выгрузить мою долю…

– Быть может, моя помощь тоже не будет лишней? – маг прибег к своей самой обаятельной улыбке.

У речки Росене познакомила Рона с эльфами (они были братьями). Их звали Иванхоэ и Калмероэ. Откуда-то из глубины веков в голове Рона всплыли значения этих имен – Цветок в пустыне и Горный поток.

Братья без особого энтузиазма, но и без досады согласились довезти юношу до ближайшего эльфийского холма.

Видя, что эльфы не собираются идти с ними к дому, а устраиваются на берегу, Рон поинтересовался:

– А они разве не будут ночевать с нами? – юноше почему-то этого очень не хотелось.

– О нет, им привычней под под открытым небом. Да и лодку надо сторожить.

Вернувшись в дом, они провели весь вечер и часть ночи за разговорами. Большей частью говорил Рон, а Росене (Так называл Росу даже Тлогги, хотя при обращении к другим людям он упрямо употреблял полные имена – таков был этикет Южного материка. Но Росене была для него исключением.) слушала. Сама она не могла много поведать о Южном, но с удовольствием узнавала о том, что творится за его пределами.

Рон с тоской думал, что они проведут вместе только сутки. Ему еще ни разу не попадалась такая девушка. Его бывшие знакомые в Кэрол Тивендале были сплошь повидавшие виды девицы, с удовольствием посещавшие общежития, такие же нахальные, как и сам Рон. Возможно, подсознательно Рон и стремился тогда именно к таким связям, так как не желал быть прикованным к чужой стране. (У него твердо отпечатались в памяти слова Риндона о том, что пленникам, выросшим в Кэрол Тивендале есть что терять.) А сейчас он с ужасающей ясностью понял, что попался.

Путешествие, по словам Калмероэ, должно было занять не более трех дней. Они плыли с пяти до одиннадцати утра и с семи до двенадцати вечера – эльфы утверждали, что так удобнее. Рону было трудновато привыкнуть к такому графику, и он часто не мог заснуть вместе с остальными, лежал, пялясь в темно-синее небо (Палатка была только у Росене, и Рон не стал брать ее для себя, не желая лишний раз отягощать эльфов.) и изводил своих спутников вопросами. Калмероэ, более вежливый и общительный, иногда отвечал.

– Чем вы отличаетесь от людей? – спросил как-то волшебник.

– Никто не сравнивал в точности. – пожал плечами Калмероэ. – Но у эльфов и людей не может быть общих детей. Из-за этого разбилось немало сердец…