Лаций поговорил с Роном еще минут двадцать о Налекте, который приходился ему двоюродным братом, и отпустил с миром.

– Я, конечно, не буду учить тебя сам, во всяком случае, первые два года. Я – лишь тот, к кому можно обратиться за советом. Заниматься с тобой будет один из моих подмастерьев, его зовут Санто. Но мне интересно, что же ты все-таки умеешь.

Талебрант жестом пригласил Рона сесть на диван. Они находились в гостинной мастера.

– Вот, – маг показал на небольшую миску. – Мой суп остыл. Не будешь ли так любезен его вскипятить?

Рон нахмурился, и через несколько минут жидкость в миске забулькала. Талебрант подцепил на нож и сунул в рот одну из тефтелек, плававших в супе. Как и следовало ожидать, внутри она была совсем холодной.

– Ах ты, хитрец! Вскипятить воду может каждый дурак, а ты попробуй, нагрей равномерно!

Уши Рона покраснели. Он надеялся, что Талебрант не станет пробовать, или, по крайней мере, остальные инградиенты успеют согреться сами.

– А как насчет того, чтобы заморозить мой сок? На дворе прохладно, и больше подойдет что-нибудь горячее, но я, так и быть, претерплю лишения. Только на этот раз как следует!

Мысль что-нибудь заморозить еще ни разу не приходила Рону в голову, и ему пришлось изрядно попотеть, прежде, чем в стакане появились кристалики льда.

– Так. А ветер ты создать можешь?

– Боюсь, что нет, мой господин. У меня пока не получается. Разве что, с помощью легких.

– Должно быть, ты пользуешься не теми законами. – важно сказал Талебрант. – Но всему – свое время. А теперь…

Маг поднялся и вытащил из шкафа кубок связи.

– Видел когда-нибудь такую вещь?

Рон поколебался, прежде чем ответить.

– Да. Принц Эмрио показывал мне похожий. – он сказал так, надеясь, что Руджен не его выдал. Талебрант принял его колебания за попытку вспомнить.

– Ты знаком с принцем? Ах, да. А он рассказывал, как им пользоваться?

– Да. Он смотрел в него при мне.

– Попробуй что-нибудь в нем увидеть.

– А что?

– Ну, хотя бы Ротонну, – в его голосе прозвучало что-то, заставившее Рона насторожиться. Он некоторое время внимательно смотрел в кубок, но потом вздохнул:

– Нет, не получается. Ничего не могу вспомнить, все расплывается.

– Ты всего три года не был дома и ничего не можешь вспомнить?

– До этого я жил в рабстве в Трис-Броке, – мрачно сказал Рон, не уточняя срок.

– Ну, хорошо. Тогда что-нибудь другое, например, школу.

Рон успел сообразить, что слишком спешить не стоит, и постарался показать, как он напрягается. Затем он позволил изображению войти в кубок. В их старой комнате Пек вкручивал какому-то мальку, заставляя, по-видимому, убирать перья после очередного побоища. Рон не смог сдержать улыбки. Радовался он и по другой причине – к счастью, Кестер не захотел ему помочь, иначе сразу бы догадался, что ротен притворяется.

– Странно, что ты не смог достать Ротонну. Неужели, тебе не интересно, что там происходит?

– Я – гражданин Кэрол Тивендаля, мой господин.

Тон был выбран правильно – Талебрант сразу улыбнулся и сменил тему.

Общежитие, как и все остальные здания, было построено несколько столетий назад, но внутри все было переоборудовано на современный лад. Сейчас, когда школа не была единственной в стране, не было нужды держать более восьмидесяти учеников. Почти все они были уже взрослые – по пятнадцати-двадцати лет, и многие снимали квартиры в городе. Когда в общежитие прибыл Рон, там, не считая преподавателей, занимавших верхний этаж, проживало примерно сорок человек. Рон делил квартиру с одним из учеников, девятнадцатилетним Кластом Фиером. Каждый из них имел отдельную комнату-спальню, а гостинная и ванная у них были общими.

Впервые в жизни у Рона появилась своя комната, и это было ему по душе – он любил одиночество. Сосед попался доброжелательный, но первое время они близко не сходились. У каждого были свои заботы. Рон осваивался на новом месте, а Класт сдавал предметы третьего года обучения.

Зимой, погруженные в занятия, они тоже редко пускались в разговоры, но к началу весны все-таки узнали друг друга поближе.

Как-то в апреле, когда было уже тепло, и погода располагала к прогулкам, Класт предложил показать Рону город.

Они вышли за городскую стену и, не спеша, побрели по улочке с аллеей посередине. Справа и слева тянулись огороженные невысокой решеткой или барьером из цветного кирпича домики в один или два этажа. Газоны перед ними уже покрывала свежая трава, но цветов еще не было. Класт и Рон шли, негромко беседуя.

– Надо же, – сказал Рон. – в стране всего десять семей лордов, и не очень больших, а ты уже шестой лорд, с которым я знаком.

– Неудивительно, – заметил Класт, знавший историю Рона. – При дворе и в третьем полукружье лорды не так уж редки.

– Да, – задумчиво произнес Рон.

– Среди лордов много магов – ведь они прямые потомки соратников Тивендаля и почти все чистокровные твен. Нас воспитывают в уверенности, что магия – наша стихия, и уж, конечно, ни одному лорду в голову не придет бояться волшебства, как какому-нибудь дикому эдору с каменистых островов. Уверенность в себе немало значит. Кроме того, быть магом престижно, у них в руках половина власти над Мэгиеной. Особенно лордов много в школах Аулэйноса и Кэрол Тивендаля, ведь здесь постоянные ставки трех семей – Фиеров, Плантов и Кестеров. У нас, конечно, есть недвижимость и в других городах, но большинство из нас обыкновенно живут здесь.

– Почему же ты живешь в общежитии?

– Дома слишком шумно, весело. Если хочешь чему-нибудь научиться, приходится жить здесь. По крайней мере, тут достаточно комнат и для попоек, и для занятий. Легче удерживаться от соблазна.

– А как получилось, что не все лорды живут в столице?

– Во-первых, это – тоже столица. У каждого своя гордость. Кроме того, там и так уже живут пять семейств – слишком тесно.

– Постой, а остальные два? Столиц ведь больше нет?

– Кронлины предпочитают Андикрон, а семья Стариэль – Толлит. Пусть не столица, зато город – безоговорочно их, они могут диктовать там свою волю. Может, они и правы. Во всяком случае, это лучше, чем грызть друг другу глотки, как Планты и Кестеры.

– Планты и Кестеры грызутся? – недоверчиво повторил Рон. – А мне показалось, что Талебрант и Лаций хорошо друг к другу относятся.

– Ну еще бы! Не будут же они прилюдно награждать друг друга пощечинами! Особенно при учениках. Но если есть возможность, каждый из них сделает другому гадость.

– А на чьей стороне твоя семья?

– О, у нас самая выгодная позиция. Ведь когда две собаки дерутся, кость сплошь и рядом достается третьей.

Они подошли к началу полей, окружавших город. Здесь велись дорожные работы – рабы мостили дорогу, рыли по бокам канавки, сажали деревца и кустарники.

– Наконец-то занялись сухопутным путем к Банноку. Река уже не может справиться с потоком грузов и переселенцев. Да и места здесь дикие, пора проложить хорошие дороги. У короля нет возможности строить слишком много самому – нужна дешевая рабочая сила, а дети рабов уходят из-под его руки. Через поколение уже никого нет. Но зато, после завоеваний, как оживляется строительство! Тогда рабочей силы так много, что пленников продают с аукциона. Вот скоро захватим Ротонну!..

Класт резко оборвал речь, но извиняться не стал – он был лордом. Разговор переел на другую тему. Вдруг Рон резко остановился и пошатнулся, будто его ударили тараном в грудь. Он узнал в одном из рабов того самого воина, стражника форта, что был с Гелем, когда на них напали эдоры. Ротен был обнажен по пояс, грязный, весь в пыли. Под кожей играли мускулы, но осанка стала сгорбленной, а голову он втягивал в плечи, словно боялся удара. На спине он тащил корзину с камнями, которыми была нагружена телега, стоявшая в двадцати шагах.