После полудня, когда шевалье де Люрбек внимательно просматривал свою почту, принесенную его курьером, и левой рукой, неловко и с трудом, вскрывал печати из красного воска, так как правая рука его была забинтована и неподвижна после ночи в замке Шуази, когда его в темноте ранил Д'Орильи. Люрбек не мог не признать, что у маркиза был быстрый и точный удар, — широкий разрез, теперь закрытый корпией, рассек его крепкие мышцы. Он, все больше раздражаясь, клял свое поражение, но потом, поскольку его умение владеть собой быстро гасило гнев, опомнился и принялся за свою обычную шпионскую работу. В общем, он уже перестал волноваться по поводу происшедшего в замке Шуази. Никто, кроме госпожи Ван-Штейнберг, которая была ему беззаветно предана, не мог даже предположить, что шевалье де Люрбек, личный друг его величества Людовика XV, мог глубокой ночью вместе с двумя бандитами с большой дороги пытаться убить фаворитку короля!

Один из участников был мертв, следовательно, ничего не скажет; другой ничего не знал о богатом сеньоре, который попросил его за двести пистолей помочь ему в этом грязном деле.

Улик не было: на убитом не нашли никакой бумаги, ни любого другого вещественного доказательства, которое дало бы возможность полиции установить его личность: эти бродяги не имели привычки носить при себе для удобства чиновников ни своего генеалогического древа, ни даже свидетельства о собственном имени.

Итак, де Люрбек не стал больше думать о своем поражении, а занимался делом, когда появился лакей и объявил, что к нему пришли. Шевалье быстро разложил по порядку и прикрыл свои документы, после чего велел пригласить визитера. Появился мрачный Д'Орильи. Датчанин со всей возможной сердечностью бросился ему навстречу, но рука маркиза при пожатии показалась ему ледяной. Наступило молчание. Первым его нарушил лейтенант, холодно спросив:

— Этот предмет принадлежит вам, сударь? — он достал из кармана брелок, найденный ночью в Шуази.

— Мой, в самом деле! — несколько смущенно ответил шевалье.

— Вы знаете, где я его нашел?

— Ну откуда же? Конечно, нет! — сказал Люрбек тоном, которому он постарался придать как можно больше равнодушия.

Д'Орильи медленно отчеканил:

— В замке маркизы де Помпадур, после того как проникшие к ней в спальню ночью и покушавшиеся на нее бандиты уже сбежали.

Шпион слегка вздрогнул, но тут же, овладев собой, небрежно бросил:

— Весьма возможно! У меня, действительно, этот брелок украли не так давно.

Но даже хитрый негодяй не мог предусмотреть всего, и он забыл, что протянул другу за брелком руку в бинтах.

Не без иронии маркиз заметил:

— О, да вы ранены, сударь! Не теми ли самыми бандитами?

Датчанин не моргнул глазом. Он смерил своего собеседника дерзким взглядом, потом, помолчав, резко сказал:

— Ладно, будем говорить напрямик. У меня нет причин играть с вами в прятки. Это я был прошлой ночью в замке маркизы де Помпадур.

— Мне бы очень хотелось знать мотивы этого нападения.

— Нападения? — ответил Люрбек, подойдя к маркизу вплотную. — Вы что-то слишком поспешны в выводах, маркиз! Я просто хотел увидеть ту особу, к которой испытываю склонность.

Д'Орильи, видимо, удовлетворило объяснение, в котором было нечто правдоподобное. Кроме того, ему очень хотелось найти объяснение, как ни слабо оно звучало, преступлению, в котором ему пришлось бы обвинить старого друга. Поэтому он с облегчением вздохнул и спросил:

— Госпожу Фавар? Тысяча извинений, шевалье, простите меня, пожалуйста, ведь я не подозревал, кто был в темноте и кого я ранил шпагой! Я очень об этом сожалею.

— Я совершенно на вас не сержусь, дорогой друг! — объявил Люрбек беспечно дружеским тоном. — Там была такая кромешная тьма, что и я вас не узнал! И в ответе за все только любовь и случай, который привел к недоразумению.

Но, желая полностью рассеять и отвлечь подозрения, которые еще могли беспокоить его собеседника, Люрбек добавил с характерными для него хитростью и коварством:

— Хочу еще рассказать вам о совсем уже неожиданной встрече, которая произошла во время моей эскапады в замок Шуази.

— Какая встреча? — вскричал удивленный и заинтригованный Д'Орильи.

— Представьте себе, что благодаря соучастию одного из слуг мне удалось попасть в дом с двумя из моих людей, которых я взял для охраны. Я собирался пройти в комнату маркизы Помпадур, которую, по ошибке, принял в темноте за комнату госпожи Фавар. В это время я увидел, как из комнаты мадемуазель де Фикефлёр выходила странная особа в женской одежде, которая тут же вступила со мной в битву. Я думаю, что это не кто иной, как крепкий парень, переодетый женщиной!

— Так вы говорите, — резко спросил лейтенант, — что эта личность выходила из комнаты…

— Мадемуазель Фикефлёр.

— Вы уверены в этом?

— Абсолютно! Я даже добавлю, что, если бы я не боялся сказать ерунду…

— Ну, говорите же!

— Что, если бы этот тип Фанфан-Тюльпан не был расстрелян в Венсене, я бы сказал, что это был он!

— Тысяча чертей! — воскликнул Д'Орильи. — Был момент, когда и мне пришла в голову эта мысль.

— Да, но он все же был расстрелян! — подтвердил Люрбек.

— У Фанфана есть очень сильные покровители, — заметил Д'Орильи. — Кто знает, может быть, им удалось подсунуть под расстрел под его именем кого-нибудь другого?

— В общем, это не исключено, — коварно сказал шпион, — и мы весьма заинтересованы — если верить в такую возможность, — в том, чтобы разыскать вышеупомянутую личность!

— Да, разумеется, — дополнил его соображения лейтенант, — так как, кроме того, что неисполнение казни этого мятежника нанесло бы урон авторитету военной власти, он может стать для нас серьезной помехой.

— Особенно для вас! — ввернул шпион.

— Он должен быть непременно в Париже, — объявил лейтенант. — Сегодня утром, вернувшись домой, я нашел мою лошадь, которую этот тип имел наглость украсть у меня, привязанной у стены дома — наверняка, он хотел посмеяться надо мной!

— Подождите минутку! — сказал Люрбек с загадочной улыбкой.

И, усевшись за стол, он взял гусиное перо и написал на чистом листе, на котором не было никаких следов ни имени, ни звания, письмо, под коим и поставил подпись.

«Господину Д'Аржансону, начальнику полиции.

Ваше Превосходительство!

Имею честь довести до Вашего сведения, что солдат, по имени Фанфан-Тюльпан, арестованный по приказу короля за оскорбление и вызывающее поведение по отношению к вышестоящему по чину и приговоренный к расстрелу, сумел избежать казни и в данное время прячется в доме госпожи Фавар. Вы окажете услугу армии, если осмотрите этот дом и арестуете мятежника.

Почтительный и верный слуга короля. «

— Вот! — сказал Люрбек, протягивая письмо лейтенанту. — Очень часто, в обычных случаях, анонимные письма не принимаются во внимание, но всегда тщательно подбираются и хранятся полицейскими. Держу пари, что уже через час уютный дом госпожи Фавар будет иметь честь принять визит этих господ!

Д'Орильи не отвечал. Его по природе рыцарский характер, хотя и испорченный безнаказанными проказами и выходками, к которым его влекли дурные склонности, заставлял его смотреть на подобные действия, как на недостойные настоящего дворянина.

Но его злой гений, понимая, что в нем происходит, продолжал:

— Ведь, в сущности, маркиз, то, что я делаю — именно в ваших интересах. Если такой способ вам не по душе, вы свободно можете предоставить господину Фанфану-Тюльпану продолжать крутить любовь со своей избранницей.

Этих слов было вполне довольно, чтобы заглушить в душе Д'Орильи слабый крик совести.

— Вы правы, — сказал он, опуская глаза, — отправляйте письмо!

Действительно, час спустя оно было уже в руках господина Д'Аржансона, только что вернувшегося из Версаля и поставленного в курс таинственной драмы, разразившейся прошлой ночью в замке Шуази.

Господин Д'Аржансон обладал, в числе прочих прекрасных качеств, редкостной проницательностью. Он сразу же, не предаваясь длинным рассуждениям и мудрым выкладкам, интуитивно уловил связь между этими двумя фактами, по существу совсем разного характера, но имевшими в качестве действующих лиц людей, ранее связанных общими интересами… И он отдал приказ о немедленном обыске в доме госпожи Фавар. Четверо чиновников, весьма довольные возможностью вторгнуться в дом знаменитой актрисы, уже через несколько минут были перед его дверьми.