Затем мертвые, принужденные ходить и сражаться вместо того, чтобы, как и должно, покоиться с миром, упали на землю. Сила, оживившая их, исчезла. Они снова стали трупами, не больше и не меньше. Вороны взмахнули крыльями и продолжили полет, снижаясь кругами и опускаясь на землю, предлагавшую им роскошный пир.

Чудовищные твари, вызванные темными силами, прекратили охоту и отступили. Они растворились в тенях, в расщелинах скал и пещерах, вернулись в кошмары и тьму, чтобы выйти оттуда, когда их призовут.

Четыре всадника, восседавшие на вороном, белом, рыжем и бледном конях, оглядели открывшуюся их взору сцену. Не произнося ни слова, они развернули коней и медленно покинули поле битвы. Их роли сыграны. Никогда больше не скакать им по поверхности этого мира. Прекрасные лица людей, ангелов и эльфов озарились несмелыми улыбками. Сыны Потерянного Племени обнялись и расплакались, а тепло их объятий коснулось духов ветра и воды и тех божественных существ, которые с одинаковой страстью любили и Бога, и людей.

Год завершился. Страх ушел. Свидетели победили.

Звук осторожно и медленно, как дыхание ребенка, возвратился в мир Элвина.

Сначала это был шорох волн, набегавших на берег острова, потом далекий крик чаек, затем тихий ветерок, гладивший его лицо и игравший волосами.

Он услышал шаги по песку и, повернувшись, увидел стоявшую рядом Кеннаг. Не говоря ни слова, она взяла его руку — правую руку — и пожала ее. Слезы подступили к его глазам, и Элвин ответил таким же крепким пожатием.

Не зная, что ищут, они обратили лица к небу. Смеющийся ветер хорошо справился со своей задачей и разогнал остатки дыма и тьмы. Из-за отвратительно грязного облака выплыла луна, белая и чистая, ее мягкий свет заполнил небеса, уже украшенные помигивающими звездами. Элвин подумал, что никогда не видел ничего прекраснее.

А потом послышалось пение.

Голоса лились сверху и со всех сторон, хотя Элвин не видел поющих. Ничего более сладкозвучного он не слышал, хотя голос Кеннаг звучал похоже. Элвин не понимал слов, но это и не требовалось.

Хвала Господу… аллилуйя.

Кеннаг тихонько дернула его за руку. Он повернулся — ее милое лицо, залитое лунным светом, было прекрасно, и слезы катились по нему. Ему еще не приходилось видеть ее плачущей, но сейчас она дала волю слезам и не стеснялась их.

— Ты видишь? — прошептала Кеннаг.

Ее лицо словно светилось, а на губах играла улыбка ребенка.

— Нет, — негромко и почтительно ответил он. — У меня нет твоего дара.

Они кивнула и, утерев слезы, прикоснулась влажными пальцами к глазам Элвина.

— Раздели его со мной, мой друг.

Элвин моргнул и увидел то, что видела Кеннаг. Красота увиденного потрясла его. Небо заполнили ангелы в сияющих удивительных одеждах, с невыразимо ясными лицами. Они светились любовью, порхая и распевая на переполненном небе.

На земле тоже появились подобные им. Король и Королева Эльфов, столь же ангельски прекрасноликие, с переливающимися на свету коронами, шли навстречу Элвину. Вместе с ними была и необыкновенной красоты девушка с длинными струящимися волосами, в зеленом, влажно-блестящем платье.

— Вы справились, Дочь Магии и Сын Единого. Вы выполнили свою задачу. Знайте же, что здесь, сегодня, вы спасли множество миров, потому как есть многообразие в понимании и появлении божественного, так есть и многообразие миров. Мы рады возможности поблагодарить вас и попрощаться.

— Попрощаться? — Голос Кеннаг дрогнул, и Элвин ощутил ее боль. — Но… но мы же победили! Мы спасли ваш мир! Эйрет, как же твой колодец?

— Вы спасли наш мир от уничтожения, от чуждого вторжения, — ответила девушка голосом, похожим на журчание ручья. — Вы сохранили его целостность. Мой колодец тоже очистился от скверны. Но ничто и никто, даже Свидетели, не могут помешать уйти тому, чье время прошло.

— Нет, — запротестовал Элвин. Он не собирался говорить. Все это было из оживших легенд Кеннаг: ее боги, ее народ. Не его. Но при мысли о том, что земля лишится такой красоты, ему стало не по себе. — Многие еще не знают о вас… пожалуйста, вы можете научить нас…

— У тебя доброе сердце, христианин, — сказал король. Его улыбка лучилась добротой, хотя в глазах стояла печаль. Элвин видел, как меняется их цвет. С голубого на зеленый, с зеленого на карий. — Но ты еще не понял, что в этом нет трагедии. Такова естественная эволюция всех миров. Наше время ушло. На земле больше нет места магии холмов и ручьев. Другие верования встают, другие мысли рождаются. И это тоже проявление божественного. Вот что вы спасли, дорогие мои. Вы дали миру шанс идти дальше.

Кеннаг тихонько всхлипнула. Они еще раз улыбнулись ей, уважительно поклонились Элвину и скрылись в волнах. За ними, танцуя и смеясь, последовал весь народ эльфов. Исчезли ли они навеки или просто изменились, трансформировались в нечто более эфемерное, волшебное? Элвин надеялся на второе.

— Их нет, — сказала Кеннаг. — Слезы… я больше ничего не вижу. Слезы смыли мазь. Мой дар исчез.

— Я не видел, чтобы ты плакала раньше, — мягко сказал Элвин.

— Не могла… после той ужасной ночи, — вздыхая, ответила она. — Теперь все прошло, и магия, и боль. Все прошло.

Что-то белесое появилось перед ними.

— Недди! — воскликнул Элвин. — Ты оставался сильным, когда я ослаб. Спасибо.

Недди улыбнулся:

— Спасибо вам обоим. Тот, кто отобрал у меня жизнь, побежден. Все его планы рухнули. Теперь у меня нет причин задерживаться здесь. Настал час уйти.

— Ох, Недди, — прошептала Кеннаг. — Я буду скучать по тебе.

— И я по тебе, Кеннаг. Если бы только… — Он оборвал себя и усмехнулся. — Вы только послушайте. Говорю как мужчина, а не как дух. Мне еще многому надо научиться.

Он повернулся и отошел к камню. Там, на песке, все еще лежало что-то маленькое, белое и красное. Пристыженный и виноватый, Элвин отвернулся. Его рука осталась такой же, как была, безжизненной и бесчувственной. Тот, кто дал ей жизнь, забрал эту жизнь с собой, исчезая навсегда. Элвин не чувствовал больше физической боли от когтей Ровены, вонзившихся в его плоть, когда животное предприняло отчаянную попытку отвлечь его от дьявольского соблазна. Но боль в сердце не проходила.

— Элвин, — негромко позвал монаха Недди, и юноша со вздохом поднял голову. — Смотри.

Чудеса не кончились, и то, которое увидел Элвин теперь, наполнило его восхищением, радостью и надеждой. Бледная, прозрачная тень отделилась от бесчувственного тельца Ровены и, урча, вспрыгнула на руки короля-мученика. Недди прижал ее к себе, потерся щекой о ее мех. Элвину вспомнилась их первая встреча. Недди был тогда дружелюбен и ласков, а Ровена в конце концов преодолела страх перед ним.

Ровена, ох, Ровена, я бы отдал все, чтобы повернуть время вспять, исправить то, что сделал…

Призрак мертвой кошки открыл глаза и с нежностью посмотрел на Элвина. Как же так? Ведь это всего лишь животное. У животных нет души… или есть?

— Мой дорогой брат Элвин. — Голос звучал у него в ушах. — Неужели так трудно поверить, что тот, кто отдал жизнь ради спасения всего мира, мог получить душу?

Элвин обернулся и увидел стоящего рядом Михаила. Как и раньше, на нем была простая ряса монаха-бенедиктинца. Все как обычно, но в глазах, спрятанных под надвинутым капюшоном, мелькнуло сияние.

— Нет, — хрипло ответил он, — нет, совсем нетрудно. Только…

— Ты прощен, друг мой, — донесся до него голос Ровены.

Элвин повернулся — Недди и Ровена уже начали таять, растворяться в воздухе.

— Прощен.

— Прощайте, ваше величество, — прошептала Кеннаг. — Да будет покоен ваш сон.

— Прощай, Ровена, — сказал Элвин, не видя уже ни юноши, ни кошки… — Спасибо тебе.

— Локи и его дети тоже ушли, — сообщил Михаил. — Они добровольно вернулись в заточение, пока не придет подлинный час Рагнарёка. Рататоск вернулась на Древо Жизни. Ей есть о чем там порассказать.