– Я понял, что вы имеете в виду, сэр, – озадаченно произнес Таусон, – но вот что имели в виду они… Это может чуточку повысить эффективность их сенсоров, но когда придет время разворота для ведения бортового огня, не только не даст никакого преимущества, но, как я теперь вижу, ограничивает возможность маневра. В ситуации, когда мы сходимся с ними, их левый борт к нашему правому, у них не будет никакого выбора, кроме как разворачиваться направо, чтобы оставить всем бортам пространство для ведения огня. Если они качнутся в другую сторону, некоторые тактические единицы в конусе окажутся на линии огня своих же кораблей.

– Мне тоже так кажется, – задумчиво согласился Трикупис– Но столь плотный боевой порядок не может быть случайным. Их командир явно следует какому-то замыслу.

– Но какому, сэр?

– Не знаю, – растерянно признался Трикупис. Поразмыслив несколько секунд, он уже с намеком на уверенность добавил: – Если только он не проверяет новую тактику, направленную против ЛАКов.

– Против ЛАКов? – Таусон снова вгляделся в дисплей. – А что, сэр, это вполне возможно.

– Откровенно говоря, – сказал Трикупис, – стоит удивляться, что мы не столкнулись ни с чем подобным раньше. После случившегося с ними при Ханкоке они наверняка были напуганы возможностями новых ЛАКов. Теперь ясно, что они разработали методы защиты.

– Да, если посмотреть на их действия с такой точки зрения, смысл есть. Во всяком случае, с точки зрения возможностей обнаружения. И взгляните сюда, сэр. – Таусон нажал кнопку, подсветив линейные и тяжелые крейсера хевов. – Видите, как растянулись их корабли сопровождения? Рассредоточение снижает их способность к взаимовыручке и поддержке защитного огня кораблей стены, но зато сенсорный диапазон на флангах и в тылу существенно расширяется. Пусть плотность строя там невелика, зато они могут вести ракетный огонь во всех направлениях. Думаю, они надеются засечь приближающиеся ЛАКи как можно раньше и встретить их ракетным контрударом.

Тактик нахмурился и потер мочку уха.

– Но если вы правы, сэр, и это попытка организовать действенный заслон против ЛАКов, то почему они выставили тяжелые корабли только на одном фланге? Это дает им и огневое и сенсорное преимущество на одной стороне стены, но снижает возможности другой.

– Я не знаю, – повторил Трикупис. – Могу лишь высказать догадку: они по-прежнему не слишком уверены в своей способности управлять кораблями. Скорее всего, они понимают, какие проблемы возникнут в случае необходимости перестроиться относительно новой оси, и отдают себе отчет в том, что при маневрах поддержание плоскости стены на обоих флангах одновременно – для них задача непосильная. То, что они делают, представляет собой компромисс между желаемым и возможным, причем в оценке своих возможностей их командир весьма реалистичен. Он не поддался искушению и предпочел ограничиться тем, что сработает наверняка, а не пытаться получить много и сразу, рискуя потерять все.

– Понимаю, что вы имеете в виду. Но с другой стороны, когда начнется настоящий ракетный бой, это обернется против них. Если они, конечно, не уплотнятся перед контактом.

– Это едва ли: будь у них такое намерение, они бы уже приступили… О, смотрите! Начинают разворот!

Таусон кивнул, но не ответил, ибо был слишком занят отдачей распоряжений по тактической сети. Трикупис не хотел отвлекать его от работы, ибо на данный момент уже мало чем мог повлиять на ход событий. Подготовка, планирование, построение, оперативные маневры – все это осталось позади. Теперь исход боя должны были решить уменьшающаяся дистанция и количество ракет с обеих сторон, а контр-адмирал Трикупис с вице-адмиралом Мэлоуном превратились в высокопоставленных зрителей, которым оставалось полагаться на компетентность своих подчиненных.

«А ведь сейчас своеобразный боевой порядок не лучшим образом повлияет на оборонительные возможности хевов, – подумал Трикупис. – После разворота самые близкие к нам корабли становятся сравнительно легкими мишенями, тогда как оставшиеся в отдалении корабли прикрытия окажутся в плохой позиции для оказания огневой поддержки». Однако Аристид невольно проникся уважением к задумавшему данную комбинацию адмиралу, ибо на случай атаки ЛАКов это действительно был лучший из возможных вариантов выстраивания обороны хевов. Их командир предположил, что ЛАКи КФМ вынырнут из-за стены звездных кораблей в момент ракетной атаки, и выбранное построение давало ему надежду обнаружить их прежде, чем они подойдут на дистанцию энергетического поражения. А обнаружив, уничтожить истребители ракетным огнем. Надо полагать, сейчас хевы усиленно сканировали пространство, выискивая признаки появления замаскированных ЛАКов.

– Выходим на огневой рубеж, сэр! – доложил Таусон.

– Вступайте в бой согласно полученному приказу, – официальным тоном – под запись – распорядился Трикупис.

– Противник перестал снижать ускорение, гражданин адмирал, – доложил Окамура. – Они стабилизировались на пятистах десяти g. Скажем так, на пяти километрах в секунду за секунду.

Гражданин вице-адмирал Гроунволд подергал нижнюю губу. Учитывая высокую эффективность новых компенсаторов инерции манти, эта цифра хорошо согласовывалась с выводом подвесок наружу клина. Таким образом, он был вправе предположить, что именно этим противник сейчас и занимается. Одновременно это должно было означать, что ни один из легких кораблей неприятеля не нес полного комплекта подвесок. Ведь в отличие от супердредноутов эти корабли не имели возможности буксировать пусковые устройства внутри собственного, недостаточно для этого широкого, клина. А поскольку в соответствии с докладом тактика он имел троекратное превосходство в кораблях стены, да еще и его эскадры поддержки буксировали полные комплекты подвесок, то следовало предположить, что мантикорского командира ожидают крупные неприятности.

«Однако, – размышлял гражданин Гроунволд, – он должен понимать это ничуть не хуже меня. Из чего следует, что он либо идиот (а это маловероятно, хотя опыт и показал, что идиоты среди флагманов манти все-таки встречаются), либо у него имеется возможность компенсировать нехватку ракет. А значит мы вот-вот увидим пресловутые ЛАКи Диамато, выныривающие из невидимости».

– Передай кораблям прикрытия: усилить внимание! Если у них и вправду есть «суперЛАКи», им самое время появиться.

– Внимание… полная готовность… пуск! – скомандовал Адам Таусон.

Пикет Элрика откликнулся на приказ ракетным залпом со всех подвесок… Всех – включая те полные комплекты, которые были переданы кораблям поддержки с «Исайи Макензи», «Эдуарда Эстерхауза» и «Велизария». Да и сами эти три супердредноута развернули достаточное количество пусковых комплексов, чтобы хевы, видевшие на своих дисплеях четыре дополнительных корабля стены, получили подтверждение их существования.

Командиры новейших кораблей Альянса неуклонно следовали указаниям, согласно которым им не следовало раскрывать перед хевами тот факт, что практически полые корпуса этих гигантов буквально нашпигованы ракетными устройствами, которые они способны отстреливать роями. Не стоило раскрывать карты перед неприятелем раньше времени. Однако ничто не мешало им передавать подвески кораблям поддержки. У хевов не должно было остаться сомнения в том; что весь огонь ведется кораблями буксировавшими платформы в момент огневого контакта, а о том, что управление всеми ракетами осуществляется с мостика «Исайи Макензи» (которому при необходимости могли прийти на помощь два собрата по дивизиону), противнику знать не следовало.

Адмирал Мэлоун имел в своем распоряжении пять супердредноутов, шестнадцать линейных крейсеров, десять тяжелых крейсеров, двенадцать легких крейсеров, восемь эсминцев… и четыре беспилотные платформы РЭБ. Когда Шестьдесят второй дивизион закончил распределять подвески среди членов пикета, все эти корабли (и платформы) буксировали в общей сложности четыреста четыре пусковых комплекса, по десять ракет каждый. Бортовые пусковые установки доводили общее количество ракет, предназначенных для первого залпа, до четырех тысяч девятисот.