Три дежурных линейных крейсера, находившиеся на фланге противоположном тому, по которому пришелся удар ЛАКов, успели поднять клинья и установить бортовые гравистены до того, как их настигли ракеты. Эти линейные крейсера и еще не задействованные в бою эсминцы прикрытия оставались единственными боеспособными кораблями в распоряжении коммодора. Сейчас линейные крейсера набирали ускорение. Несмотря на их огневую мощь, они едва ли могли спасти положение, особенно с учетом преимущества мантикорцев в скорости, но Райан с отстраненной гордостью отметила, что они, по крайней мере, разгоняются, чтобы атаковать врага, а не улепетывают с поля боя.

– Связь! – услышала она словно со стороны свой резкий голос. – Приказ эсминцам прикрытия: в бой не вступать, уходить как можно скорее. Они обязаны сообщить командованию об этих новых ЛАКах!

– Есть, гражданка коммодор!

Она даже не повернула головы. Глядя на дисплей, она думала об одном: успеет ли секция связи передать приказ, прежде чем манти уничтожат всех…

– «Гидра-шесть», атакуйте головной линейный крейсер! Тройка и Пятерка, ваша цель – идущие в хвосте. Остальные работают согласно полученным ранее приказам!

Лейтенант-коммандер Роден, а секундой позже командиры Третьей и Пятой эскадрилий Тремэйна подтвердили получение приказа и отклонились с главной оси атаки. Он выбрал именно их по двум причинам: опытные и умелые командиры и… кормовые стены, разработанные как раз экипажем Родена. У этих эскадрилий было больше времени, чтобы освоиться с новой защитной системой, а стало быть, больше шансов уцелеть под огнем сохранивших боеспособность хевенитских кораблей.

Триста двадцать четыре ЛАКа, в том числе двести пятьдесят два «Шрайка-Б» обрушились на хевов, словно молот Тора. ЛАКам выпал уникальный случай, не встречая отпора, приблизиться к тяжелым кораблям на дистанцию энергетического удара, и они этого случая не упустили. Гразеры минимум половины «Шрайков» обрушили смертоносные импульсы на так и не успевшие поднять клинья дредноуты, вспарывая их незащищенные днища и крыши, словно консервные банки.

Остальные ЛАКи обрушили свою ярость на менее престижные цели: линейные крейсера, крейсера и эсминцы. Лучи, способные разрезать броню дредноутов, разносили более легкие корабли в клочья. То была резня, настоящая бойня, «Ферреты» и «Шрайки» уподобились демонам ада, вспышки взрывов освещали небо над планетой Макгрегор, как погребальные костры.

Однако потери несли не только хевы: Скотти Тремэйн с горечью наблюдал, как исчезают с дисплея огоньки его кораблей. Некоторые корабли, не успевшие поднять клинья, все же смогли привести в действие наступательное оружие, используя энергию колец накопителей, и теперь сражались с отчаянной отвагой. То здесь, то там лазеру или гразеру удавалось пробить гравистену ЛАКа, а одному «Феррету», держащему носовую стену, удар пришелся прямо «под юбку».

Четыре пташки Тремэйна, одна за другой, исчезли с экрана. Еще три вспыхнули янтарным светом, свидетельствующим о полученных повреждениях, но сумели выйти из боя, на ходу пытаясь произвести первичный ремонт.

Три эскадрильи, обрушившиеся по приказу Тремэйна на линейные крейсера, атаковали с такой яростью, что она, казалось, придала им неуязвимость. Два корабля исчезли в чудовищных вспышках света – импульсы гразеров угодили в горловины импеллерных клиньев, вспоров корабли по продольной оси. Но третий, несмотря на тяжелейшие повреждения, продолжал отчаянно сопротивляться. Правда, попасть в верткий кораблик было не так-то просто, а кормовые стены, спроектированные Роденом и его командой, успешно отражали редкие попадания.

Но в тот самый миг, когда Тремэйн с облегчением подумал, что потерь больше не будет, искалеченный линейный крейсер сумел выдать последний бортовой залп… и луч одного из гразеров угодил точно в щель гравитационной турбулентности, которую в свое время заметил Горацио Харкнесс.

Легкий атакующий корабль ее величества «Головорез» стал единственной потерей среди ЛАКов всех трех эскадрилий, атаковавших линейные крейсера. Он взорвался с тем же неистовством, какое пожрало и все его жертвы. Взорвался, обратившись в светящееся газовое облако.

В живых не осталось никого.

– Ты бы лучше поговорил с ним, Том. Кто-то ведь должен это сделать, а я не могу рисковать навлечь на себя его подозрения.

– Понятно, – пробормотал Тейсман, окинув долгим взглядом сидевшего напротив него за совещательным столом народного комиссара. – Выходит, раз мы не можем рисковать тем, что он начнет подозревать тебя, придется рискнуть тем, что подозрения в отношении меня несколько усилятся. Так?

– Ну… в общем, да, – ухмыльнулся Деннис Ле Пик. Со времени возвращения отдыхать ему приходилось не больше, чем Тейсману, но морщины были прочерчены не столь глубоко, и в глазах еще поблескивали слабые искорки юмора. – Сам рассуди, Том: ты кадровый офицер, а стало быть, к твоему предложению, что бы ты там ни предложил, все равно отнесутся с подозрением. В то же время раз тебя выбрали для командования флотом метрополии и это решение до сих пор не пересмотрено, значит, степень его недоверия к тебе ниже, чем степень недоверия к другим офицерам. Наверное, этому способствовало твое пофигистское отношение к тому, что тебя в чем-то подозревают, и, как мне кажется, твое заступничество за Грейвсон и Лоуренса МакАфи пробудило в нем некоторое уважение. Но важней всего другое: мы никак не можем допустить, чтобы он отозвал меня и приставил к тебе другого, более… бдительного комиссара.

Тейсман уныло хмыкнул. Ле Пик был абсолютно прав, и Тейсман это прекрасно знал. Из чего следовало, что выбора у него попросту нет, и придется снова совать голову в львиную пасть и изучать состояние зубов и десен.

Вздохнув, он потер глаза, в который раз пожалев, что Эстер МакКвин и Роб Пьер уже мертвы, и он не сможет придушить эту парочку идиотов голыми руками. О чем, черт побери, они думали! Поубивали друг друга, угробили все управляющие структуры, и гражданские, и военные, и вольно же им было выбрать для своей заварушки такой момент!

Он опустил руки, заставив себя придавить бесполезную ярость. Все равно теперь до них не дотянешься. И в конце концов, они, со своими дурацкими амбициями, не специально подгадали такое удачное время. Откуда им было знать, что манти находятся на пороге качественного скачка в военной технике? Да и если уж быть откровенным до конца, совпадение по времени не имело особого значения. Если донесения с Макгрегора, Милара, Слокума, Оуэнса и – особенно! – с Барнетта верны, ничто уже не имеет значения. Флот отымели во все дыры. А вместе с ним и Республику.

Челюсти непроизвольно сжались. Сама мысль о беспомощности Народного флота заставляла желудок скручиваться узлом. Будем смотреть правде в глаза: дальнобойность новых мантикорских ракет практически исключала возможность ответного огня, вражеские средства РЭБ оказались явно недооцененными, а главное – основной деморализующий фактор – многократно высмеянные опасения МакКвин относительно новых «суперЛАКов» манти полностью оправдались.

Лично Тейсман питал надежду, что как раз в области ЛАКов Народный флот имеет шансы справиться с врагом или, по крайней мере, сражаться на равных, хотя, судя по донесениям уцелевших, эти новые ЛАКи, помимо всего прочего, стали мощным средством психологического воздействия. Маневренность, высокая скорость, мощное оружие ближнего боя и почти неуязвимость для оборонительного огня делали их принципиально новым средством ведения космического боя. Ракетные дуэли на дальней дистанции были традиционной тактикой, получившей дальнейшее развитие с появлением буксируемых подвесок. Сейчас дальнобойность мантикорских ракет резко возросла, но это не стало для Народного флота полной неожиданностью. А вот крохотные кораблики, устроившие жуткую резню и полностью уничтожившие пикет коммодора Райан, стали для хевенитов посланцами ада. Наедине с собой Тейсман признавался: сама мысль о том, что легкие атакующие корабли действительно, пусть при достаточно причудливом стечении обстоятельств, способны уничтожать корабли стены, повергала в ужас. Маленькие, относительно недорогие пташки можно было производить в огромных количествах, уже поговаривали о том, что битва при Макгрегоре означает конец эры традиционных тяжелых кораблей.